Быть счастливым

Дождь лил как из ведра. Антон уже замерз и стоял, устало прислонившись к стене. Трехнедельное непрекращающееся задание стало испытанием для всех Иных. Никто ничего не мог сделать и это изматывало хуже любой, даже самой яростной погони. Такие задания обычно объединяют сильнее пропаганды и лозунгов: вокруг него Темные маги мирно курили вместе со Светлыми и уныло пытались рассмотреть что-то под завесой дождя. Ничего не было видно, слышно, никто ничего не чувствовал и все-таки, они уже вторую неделю пасли эту внезапно появившуюся пирамиду, которая была окружена столь плотной и странной магией, что они даже приблизиться к ней не могли, хотя старались. - Никто внутрь не войдет, - Антон повернул голову на голос: Завулон стоял совсем близко, рассеянно оглядывая пирамиду. Городецкий поежился такому совпадению их мыслей, но отвечать не стал, не желая еще больше портить свое и так плохое настроение. - Пирамида просто будет стоять здесь столько, сколько ей нужно и собирать информацию, - Завулон говорил размеренно и безразлично: - А потом, в один "прекрасный" день откроется и убьет все живое на планете и мы ничего сделать не сможем, да, Антош? - мрачно закончил он. Антона передернуло, он вяло пожал плечами: - А может она просто улетит и мы ее больше не увидим, - тихо сказал Городецкий, больше из желания узнать мнение Завлона, чем из надежды на такой исход. Артур только усмехнулся: - Какие вы Светлые оптимисты: "просто улетит", - Завулон сделал паузу, и вдруг резко сменил тему: - А если она убьет только нас? А если она убьет только кого-то одного и улетит, ты бы стал добровольцем? - Артур смотрел пристально и внимательно, как будто читая его мысли, от такого резкого перехода Антону стало не по себе. Держится ли он за свою жизнь? Конечно, да! Антон не хотел бы умереть, но.. и терять ему особо было нечего. Семьи нет: Надюшка и теперь работала в Австрии, где жила Света со своим новым мужем. У них все было замечательно. Они прекрасно проживут и без него. Хочется ли Антону спасать мир ценой своей жизни? Нет, не хочется, но он это сделает, потому что это его долг. Завулон же как будто мысли его читал: - Ничего ты не должен, Городецкий! - с нажимом проговорил он: - И спасать мир ты не должен и жертвовать собой. Только себе ты должен: быть счастливым, но и это ты не можешь, а потому и хочешь увенчать себя лаврами мученика, чтобы только не признаваться в бессмысленности своей жизни. Антон удивился такому нажиму у обычно спокойного и невозмутимого Завулона, но ответить не успел: вспыхнул ослепляющий свет и сознание стало уплывать. Последнее, что он почувствовал, это тепло чужого тела рядом и темнота. -- Голова была тяжелой. Антон медленно открыл глаза, поражаясь яркости голубого света, заливающего все вокруг. Он не умер. Когда глаза немного привыкли, Антон сумел рассмотреть странную голубую лужайку, которая светилась и качалась на ветру, тихо звеня. На небе неярко светила.. луна?? Или что-то такое очень на нее похожее. - Нравится? - спросил за спиной привычный насмешливый голос, Антон резко обернулся: Завулон, в своем деловом костюме, диковато смотрелся в подобном пейзаже, как-то чужеродно. - Что ты подарил мне при первой встрече? - спросил Городецкий, желая проверить, не иллюзия ли перед ним. - Кольцо с бриллиантом и предложил выйти за меня замуж, - столь невозмутимо ответил Артур, что Антону стало нехорошо. Но потом Завулон закатил глаза и добавил: - Амулет я тебе подарил, Городецкий. Амулет! А теперь, когда мы закончили с этими глупыми проверками, ты мог бы подумать и сказать, как нам отсюда выбраться. Почему-то присутствие настоящего Завулона успокоило Антона, как будто подсознательно он ожидал, что Темный справится с любой ситуацией. Почувствовав себя увереннее, Городецкий поднялся, не без усилий выдрав руки из объятий клейкой "травы", сосредоточился и потянулся к сумраку. Он его не почувствовал. Попробовал еще раз - ничего. Попробовал зажечь маленький огонек - пусто, как будто он никогда и не был магом, Антон растеряно взглянул на Завулона, со снисходительным интересом наблюдавшим за его попытками. - Нету сумрака, Антош, - доверительно подсказал он: - И находимся мы неизвестно где. После этой фразы Городецкий должен бы был осознать всю тяжесть ситуации и запаниковать, но почему-то наоборот успокоился: то ли спокойный вид Завулона на него так подействовал, то ли просто уже сил волноваться не осталось, но, сам удивляясь своему пофигизму, Антон спросил: - И что мы будем делать? - Как что? - Завулон наигранно удивился: - Идти к пирамиде, конечно, - добавил он и взмахнул рукой, показывая на маленький треугольничек на горизонте. И они пошли. -- Идти к пирамиде - самое утомительное занятие, которое Антон только пробовал в своей жизни. Очень скоро выяснилось, что в этом "мире" ты не устаешь, тебе не хочется спать, есть, что оказалось просто спасением, Антон и не представлял бы, где здесь искать еду, ведь вокруг была одна голубая трава. В этом мире нет смены дня и ночи: "луна" просто вращалась по кругу. Не зная, сколько они тут пробыли, но по ощущениям они шли уже больше недели. Пирамида все так же виднелась в отдалении, предавая их блужданиям хоть какую-то видимость упорядоченности. Почему-то Антону казалось, что они никогда ее не достигнут. Городецкий удивлялся невозмутимости Завулона: брести неизвестно где, без магии и без особой надежды на спасение и при этом сохранять бодрость духа, поддерживать беседу и шутить - так мог только глава Дневного Дозора. Казалось, что эта ситуация нисколько не тревожит Артура: вид у него был расслабленный и спокойный, речь нетороплива и размеренна, он даже утратил некоторую напряженность и казался непривычно расслабленным. - Ты не боишься остаться тут навсегда? - спросил его Антон на исходе долгого-долгого перехода, все разнообразие которого заключалось в том, что они спустились с одной голубой горы и поднялись на другую. Городецкий искоса посмотрел на Завулона, ожидая, что вопрос может его разозлить, но тот даже не поморщился: - Нет, не боюсь, - ответил он неторопливо: - Это не самое худшее место в мире. И вообще, Темные ничего не боятся, - усмехнувшись добавил Артур: - А ты боишься, Городецкий? Почему-то Антона позабавил такой вопрос, как будто они были маленькими мальчишками и спорили кто из них бесстрашнее. - Нет, тоже нет и это меня удивляет, может быть это место выпивает наши эмоции? Я чувствую только спокойствие, наверное это ненормально, - ответил он. Завулон смерил его внимательным взглядом: - Мои чувства остались прежними, - как-то устало-раздраженно ответил Артур и пошел вперед, заставляя себя догонять. - Антон и не заметил, как их разговоры стали очень личными. - А что бы ты хотел изменить в своей жизни? - спросил его Артур, рассеянно помахивая длинной светящейся травинкой - они нашли ее в низине, она возвышалась над всеми и Артур, конечно, не мог пройти мимо, не сорвав ее. - Ничего, - ответил наконец Антон, но Завулон на это только фыркнул, и спустя минуту Городецкий сдавленно добавил: - Это было давно.. Я.. я хотел вернуть жену, пошел к гадалке и дал согласие на убийство нерожденного ребенка. Я не верил в весь этот бред и в тоже время какая-то часть меня верила. Если бы я понимал, что творил, то я бы не стал.. Хотя, я слишком сильно ее любил и мне было слишком больно, и я боюсь, что стал бы. Мне следовало быть Темным, - сдавленно закончил Антон, эта ситуация до сих пор мучила его. Артур участливо приобнял его за плечи, и здесь, в этом странном мире это показалось Городецкому очень естественным. - С другой стороны, если бы я не пошел к ведьме, то не стал бы Иным, Света бы умерла, многие люди могли бы умереть. Я просто все время оказывался там, где нужно, от меня мало что зависело, - признался Антон: - На моем месте мог бы быть любой, но почему-то вся хрень должна твориться именно в моей жизни. - Да, Городецкий, ты все время рушил наши планы, - миролюбиво заметил Артур. И это замечание, агрессивное по сути, было сказано так обыденно и миролюбиво, что Антон наоборот даже почувствовал небольшую гордость: как будто Завулон похвалил его. - А ты жалеешь о чем-нибудь? - спросил он у Артура, желая переключить внимание со своей персоны. - Жалею? - Завулон усмехнулся: - И да и нет. Я родился в другие времена, когда убийство другого не порицалось законом и людьми: "око за око, зуб за зуб". За помощь отплати помощью, за удар - ударом, за смерть друзей - отомсти. Так было столетиями. Люди не особо меняются, так было бы и сейчас, а может и будет, когда законы в очередной раз перепишут. И я жил по этим законам и считал их единственно правильными, - Артур еще повертел травинку в руках, как будто вспоминая что-то неприятное: - Я и жалею и не жалею. Мой характер всегда был заносчив, вспыльчив и самолюбив, тогда, когда мне казалось, что я изменился, я совершал еще большие глупости. Сейчас я бы не сделал, не повторил бы многие из своих ошибок, но я не стал бы ничего менять. Прошлое есть прошлое, время помогает забыть, - уверенно добавил он. Антон попробовал представить себя в том времени: как бы он жил и чем занимался. Мелькнула мысль, что, возможно, они с Артуром были бы друзьями. Антон усмехнулся. Странные мысли. -- - .. Света всегда была очень холодной, как бы "ледяной", чем ближе мы пытались быть, тем дальше становились, - неловко закончил Антон, понимая, что не может словами выразить свои ощущения, но, кажется, Артур и так его понял. - Для нее есть только черное и белое, - заметил Завулон: - Она из тех людей, которые живут в вечной войне, мир должен быть таким, как она думает, но он не такой, поэтому с ним надо воевать. А воевать не получается: есть договор. Ей стоило жить в мое время: она бы путешествовала, без разбору убивала всех встречных Темных, наказывала бы воров, лечила больных, там бы она была на своем месте, - проговорил Завулон и Антон с ним мысленно согласился, посетовав, что Светлана родилась в другое время. А между тем, как-то недобро усмехнувшись, Артур продолжил: - А потом ее бы предали те люди, которых она защищала, они бы подкараулили ее спящую и попытались бы убить, украли вещи, увели коня, она бы не умерла только потому, что Светлая, потому что сила не дала бы ей умереть. Так повторилось бы один раз, другой. И она возненавидела бы тех, кого защищала или стала бы к ним равнодушна. Стала бы отшельником или отомстила бы, а потом развоплотилась: договор, который для нее сейчас как удавка на шее и мешает ей творить "добро" - на самом деле спасает ей жизнь, - спокойно закончил Артур. Антон хотел возразить, но задумался и упустил время, а потом мысленно согласился, но вслух не сказал, да Артуру и не требовалось его согласие. -- - Ты убил Алису, - обвинил Антон. Переходы давно слились в его сознание в один длинный и бесконечный путь, по его ощущениям они бродили здесь уже больше месяца, двух, однако, здесь почти ничего не изменилось: светящейся травы стало меньше, пирамида чуть ближе, и Городецкий совсем перестал контролировать свою речь. Он даже немного испугался своего вопроса, но, к его удивлению, Завулон не разозлился: - Алису убил ее возлюбленный. Узнал, что она Темная, вызвал на поединок и безжалостно убил, - с нажимом в голосе заметил Завулон: - Прекрасный урок для всех Темных: никогда не влюбляйся в Светлых. Антон удивился, почему слова Артура прозвучали так горько: - Но ведь ты мог ей помочь, ведь она была твоей любовницей? - спросил он, почему-то ему был важен ответ Завулона. - Любовницей? - Артур удивленно приподнял брови: - Так вот какие слухи ходят об "ужасном главе Дневного Дозора"? - Завулон усмехнулся, как бы раздумывая, говорить ли что-то. Антон просто замер, не желая спугнуть его откровенность. - Алиса была просто еще одной падкой на деньги девчонкой, возжелавшей власти и видевшей кратчайшей путь к ней через постель своего начальника. Я не заинтересовался, но и обрубать ее глупый флирт не стал - у меня есть дела поважнее и поинтереснее. Она возомнила себя моей фавориткой и яростно избавлялась от конкуренток: таких же молодых, алчных и настойчивых ведьм, мне это было удобно, - Артур сделал паузу, потом поморщился и продолжил: - Я мог бы ее спасти и помочь ей убить своего любимого, но не стал. Я же Темный и должен творить зло, - насмешливо и как-то устало добавил Артур. Антон не знал, что ответить. - Никогда не влюбляйся в Светлых, Антош, от них одни беды, - неожиданно полушутливо закончил Артур и Городецкий только улыбнулся в ответ, так и не найдя слов парировать. Он вообще не хотел ни в кого влюбляться, да и сомневался, что сможет. -- Завулон бывал и "не в духе": - Зачем ты так хочешь умереть, Городецкий? Почему сломя голову хватаешься за любую попытку пожертвовать собой? - спросил он раздраженно и настойчиво. Антон хотел отшутиться или начать протестовать, но передумал, он и сам понимал, что жизнью своей не дорожит. Прокрутив в голове разные варианты ответа, он наконец сказал: - Моя жизнь бессмысленна, - Антон тут же подумал, что это неправда и он просто жалуется и уже через секунду осознал, что это действительно так, слова сами полились: - Зачем я живу? Я никому не нужен. Я уже не верю в то, что должен защищать добро. Я неплохой работник, но и только. Я живу по привычке, как будто и не жду ничего, да и нечего мне ждать, я уже все испытал. Я поражаюсь и тебе и Гессеру: как вы можете жить так долго и строить планы, желать.. Зачем ты живешь, Артур? Завулон и не думал над ответом: - Чтобы быть счастливым, Антош, или чтобы страдать и пытаться добиться своего счастья. Городецкий удивился: - А что для тебя счастье? Разве после тысячи лет жизни ты еще можешь радоваться? - Могу и хочу, - уверенно ответил Артур: - В этом мы ничем не отличаемся от людей. Без счастья жизнь бессмысленна. - А ты любил когда-то? - зачем-то спросил Антон. - Я и сейчас люблю, - просто ответил Артур и этими словами умудрился перевернуть все представление Городецкого о себе. Почему-то любовь совсем не ассоцировалась у него со сдержанным и холодным главой Дневного Дозора и понимание того, что тот тоже человек делало этот мир еще непредсказуймее. - Она Иная? Вы встречаетесь? - спросил он с интересом. - Да, и нет - мы никогда не будем вместе, - обыденно сказал Артур, но лицо его как-будто замкнулось, стало невыразительным, Антон даже растерялся от столь непривычного ему закрытого выражения, захотелось как-то утешить его: - Может она тоже полюбит тебя, Иные долго живут: надо просто подождать, - сказал он первое, что пришло в голову. Артур невесело рассмеялся: - Он, Антош, ОН. А во-вторых, это Светлый. Мы старые враги. Нет у нас будущего. Антон даже ошалел от неожиданного признания, а потом как стрела, его пронзила догадка: Гесер! Артур любит Гесера! Это звучало невероятно, но, если подумать, тогда и их непремиримая вражда объяснима. Но ведь Гесер любил Ольгу и Артур явно был ему не нужен.. и никогда не будет нужен. Антон закусил губу, ему стало обидно за Артура: за то время, что они шли вместе, он уже даже как-то привык к Завулону, а потому ему стало его жаль. Городецкий утешающе взял его за руку, за что Артур уставился на него с непрекрытым удивлением, но руки не отнял. Так они и пошли дальше. -- Пирамида приближалась, но, смешно сказать, Антон проморгал тот момент, когда она с маленького треугольничка на горизонте, выросла настолько, что стала чуть больше ладони. А не следил он за пирамидой потому, что спорил с Завулоном. От одной интересной темы к другой, а потом они заговорили про дружбу и как-то так быстро выяснилось, что Артур не считает друзей Антона его друзьями, а Городецкий пытался доказать обратное: вспоминал разные случаи, приводил аргументы. Завулон внимательно слушал, изредка вставляя ехидные, но не обидные комментарии, под конец спросил: - Вот представь, что наступил конец света и жить тебе осталось минуту, кому бы ты позвонил и сказал, что любишь. - Наде, - не думая ответил Антон, Свете звонить почему-то не хотелось, но Завулон все ждал продолжения и он добавил: - Всем остальным, наверное, тоже, а может и нет.. К чему ты ведешь? - Когда любишь всех, это чаще всего просто привязанность или привычка, но не любовь, Антош. Городецкий раздраженно фыркнул, не соглашаясь, но и не пытаясь спорить, ведь любовь тоже может быть разной. Раздосадованный, он решил подколоть Артура: - А ты бы кому позвонил? - спросил он с вызовом, ожидая, что тот просто уйдет от ответа, но Завулон его удивил: - Тебе конечно, - просто и доверительно ответил он. Антон растерянно замер, но Завулон подмигнул и добавил: - Кто еще может быть виноват в том, что наступил конец света? Ты бы меня непременно вытащил, - закончил он, задорно улыбнувшись. Антон тоже рассмеялся, не понимая, почему чувствует себя слегка польщенным. Они все шли. Пирамида неспешно приближалась. -- - Мне нравится кофе, - поделился Антон: - Самый вкусный я пробовал во Франции, у них там маленькие частные кафешки и в них еще свежая ароматная выпечка: круассаны, булочки.. Знаешь, есть такое выражение: "Увидеть Париж и умереть", я видел, но мне он не понравился. Я был там уже Иным, через несколько лет после развода и подумал, что в таком городе надо быть только и непременно вдвоем, иначе он теряет все свое очарование. - Ты еще молод, влюбишься и съездите, - заметил Артур. Антон на это только пожал плечами, а потом не сдержался и добавил: - Знаешь, я думаю что уже не смогу полюбить, - на это Завулон только иронично вскинул брови и Антон продолжил: - Нет, честно. Я могу увлечься, влюбиться, испытать симпатию, но ведь любовь - это нечто большее. Я не думаю, что смогу настолько довериться кому-то. Да и семейная жизнь лишила многих иллюзий. Я понял, что человек может быть дорог тебе, но постоянно делать тебе больно и ты терпишь, терпишь а потом закрываешься, потому что не можешь больше тянуть эти отношения, потому что у вас два разных мира и они не соприкасаются. - Бывает и по-другому, - ответил Артур. - Бывает, наверное, - согласно кивнул Антон: - А может быть, это просто я не создан для отношений. Может быть я хочу слишком многого, а потому обречен на одиночество. Поэтому и брак мой распался. - Мне так не кажется, - убежденно проговорил Артур: - Просто ты пытался построить отношения не с тем человеком, не смог и теперь думаешь, что так будет всегда, но это неправда. Антон улыбнулся тому, что глава Дневного Дозора пытается его утешить, но все-таки недоверчиво покачал головой: - Если любовь - это "вместе сложно, а порозень - невозможно", то я больше не хочу таких отношений, - видя, что Артур собирается возразить, Антон заметил: - Ты ведь и сам любишь Светлого, разве, если бы он полюбил тебя, не было бы вам еще хуже вместе, чем поодиночке? Артур остановился и впился в него пристальным взглядом, под которым Антон сразу почувствовал себя неуютно: наверняка Артур не привык вмешательству в свою личную жизнь и Антон еще и нечаянно сыпанул соль на рану. Городецкий виновато улыбнулся, как бы говоря, что "все понял и больше не будет, отвечать необязательно". Однако, на удивление, Артур окинул его еще одним непонятным взглядом и ответил: - Нет, нам было бы хорошо вместе. Мы подходим друг другу. Антон чуть не поперхнулся от несогласия! Он опустил глаза и прикусил язык, чтобы не издать ни звука в ответ на это в высшей мере абсурдное заявление!! Он мог бы тысячу раз оспорить эту мысль, аргументы сами всплывали в его мозгу и он еле сдерживал себя, чтобы промолчать, ведь, на его взгляд, Ольга подходила Гесеру ГОРАЗДО лучше, чем Артур!! Да даже манера поведения и среда у них была как будто разной: ему было сложно представить, как аристократичный и сдержаный Завулон сидит на персидском ковре и смеется грубовато-пошловатым шуткам Гесера. А вот Ольга тут была на своем месте: резкая и прямая, сама грубоватая и активная, она была способна и похохотать и поставить Гесера на место, если он начинал зарываться. Во уж действительно: любовь слепа и кто бы мог подумать, что Завулон тоже так потеряет голову! Антон еще раз покосился на Артура, снова пытаясь представить его рядом с Гесером: что бы сделал Борис Игнатьевич, узнай он о чувствах Артура? "Высмеял", с раздражением подумал Антон. И издевался бы при каждой встрече, еще много лет. К сожалению, чуткость явно не была сильным качеством Гесера. Еле сдерживая себя, чтобы не сказать что-нибудь плохое о своем же шефе или чтобы не кинуться разубеждать Артура, Антон постарался отвлечься и сосредоточиться на пирамиде. Она приближалась. -- Последнее время Антон думал, как ему повезло, что и Завулона забросило вместе с ним, один бы он мог бы начать сходить с ума от однообразности и унылости этого мира. Пирамида теперь нависала над ними, не отбрасывая тени, она как будто плыла по воздуху, но не удалялось, что уже радовало, хотя и смотрелось несколько зловеще. Она стала такой огромной, что занимала почти весь горизонт и Антону уже нетерпелось попасть внутрь, а вот Артуру было как будто все равно: особого интереса он не проявлял и говорил, что не стоит радоваться раньше времени, мало ли что их там ждет. По пути ландшафт слегка изменился: светящаяся трава стала перемежаться с синими, плотными камнями. Антон набрал себе горсточку и перекатывал между пальцев - это успокаивало. Чем ближе они подходили, тем тяжелее становилось идти: воздух как будто загустел и мешал им двигаться вперед. Они перестали разговаривать и только медленно продирались вперед, тяжело дыша. Уже был виден вход в пирамиду, но давление усилилось настолько, что даже движение головой требовало усилия. Если бы Завулон не держал его крепко за руку и, сцепив зубы, не продирался вперед, то Антон мог бы и не выдержать. Нестерпимо хотелось лечь и не шевелиться, но он понимал, что тогда уже никогда не встанет. И он шел. В какой-то момент стало казаться, что они вообще не двигаются, прилагая при этом массу усилия только для того, чтобы удержаться на месте. Когда ему показалось, что больше он не сможет, Антон чуть повернул голову и стал смотреть на Артура. Он не мог его подвести, ведь если Антон упадет, Завулон может попытаться его поднять и они оба погибнут. Городецкий не объяснял себе этого, все и так было очевидно: он просто смотрел на Артура и медленно-медленно двигался вперед. Не думая. Просто двигался. В конце концов в голове даже связных мыслей не осталось и Антон просто повторял себе как напоминание: "Артур, Артур" и шел вперед. Казалось, что прошли уже месяцы, а они все идут и идут.. По ощущениям, они просто завязли в этом густом, прозрачном воздухе, а потому, тем неожиданнее было для Антона ощутить, как давление исчезло и он, не удержав равновесия, резко грохнулся на песок, чувствуя, как облегченно вздохнул рядом Артур, как судорожная хватка на руке чуть ослабла. Наконец, немного приядя в себя, Антон сел и стал осматриваться: внутри пирамиды стены были прозрачными, на полу - знакомая светящаяся трава, новыми были только сиреневато-голубоватые потоки, подобно дыму, мягко блуждали и тут и там, не подчиняясь никаким законам физики. - Они живые, - хрипло заметил Артур: - Они хотят общаться. Антон посмотрел, как туманное облако окутывает уставшего, но слегка улыбающегося Завулона и сам протянул руку, желая потрогать мягкие сиреневые облачка. Его окатило волной какого-то чувства и еще одного, а потом все пропало и он понял, что так с ним и общаются. "Откуда вы?" - спросил он, пытаясь образно представить себе другие пирамидки, облачка охотно откликнулись и он почувствовал тепло, а потом что-то вроде веселья, какое-то движение, перед глазами мелькнула большая поляна с сотней пирамидок на ней, веселье и ощущение счастья, потом все остальные пирамидки полетели и эта за ними. Они летели очень близко рядом с Землей и эта отстала, пирамидка снизилась, поддавшись земному притяжению, опустилась на стоянку автомобилей, в секунду распылив их на атомы и стала наблюдать. Антон ужаснулся той своей частью, что не была связана с туманом. Он понимал, что облачка не хотели ничего плохого, но при этом мгновенно уничтожили целую стоянку, даже не понимая, что это плохо. От такой демонстрации силы ему стало дурно: они могли бы уничтожить и всю Землю. Потому что это интересно или весело. У него появился план: Антон представил, как они с Артуром оказываются на земле, рядом со своими друзьями, а пирамидка улетает вслед за своими собратьями. Казалось, что пирамидка колеблется: на земле ей понравилось, но Антон удвоил усилия, он попытался как можно подробнее прочувствовать, как будет счастлив он, Артур, их друзья, как будут счастливы другие пирамидки, когда эта к ним присоединится. Он почувствовал, как вокруг него закружились вихри: вспыхнул свет и.. они с Артуром оказалась у стены, в своем мире. По-прежнему лил дождь, а пирамидка быстро поднималась в высоту и растворялась в небе. Как только она исчезла, Антон выдохнул и нервно рассмеялся, ощущение эйфории так и не покинуло его, он привычно обнял Артура, не замечая, как Иные вокруг засуетились и полезли исследовать место, где только что стояло инопланетное строение. - Я представил, как другие пирамидки радуются их прилету и они улетели, - довольно прошептал он. Артур только хмыкнул в ответ: - Они могли исполнить любое твое желание, а ты захотел чтобы они улетели, - заметил Артур и добавил: - Хорошо, что ты там был, один бы я мог увлечься, - неожиданно серьезно добавил он. Эйфория начала спадать и Антон с неохотой разжал объятия, чувствуя какую-то непонятную грусть. К Завулону подбежали подчиненные и было странно наблюдать, как в одно мгновение "Артур" исчез, уступил место холодному и равнодушному "главе Дневного Дозора". Завулон ушел, Антон проводил его взглядом, поднял воротник куртки, защищаясь от дождя, и пошел к коллегам, чтобы с удивлением узнать, что не отсутствовал и минуты. Почему-то рассказывать о пирамиде никому не хотелось и Антон просто сделал вид, что удивлен так же, как и все остальные. Можно было бы подумать, что у него были галлюцинации, но добравшись до дома, Городецкий обнаружил в кармане брюк синие камешки из другого мира. Они приятно грели ладонь и слегка светились, Антон положил их на тумбочку и до самой ночи смотрел, как на стенах играют блики. "Есть вещи, которые просто случаются и меняют тебя", - думал Антон на следующий день, сидя в машине Артура и рассеянно глядя на мелькающие за окном пейзажи. "Ты уже не хочешь жить по-старому, да ты и не должен". Поймав его взгляд, Артур улыбнулся и Антон улыбнулся в ответ. Теперь он чувствовал себя счастливым.