Книга.

Не скрою, моё увлечение литературой порой принимало самые причудливые формы. Ещё в молодости, увлекаясь военной историей, через мои руки прошло огромное количество книг, псевдонаучных брошюр и альбомов полных всевозможных гравюр… Задыхаясь от книжной пыли я перебирал листы пожелтевшей бумаги, в поисках очередного экстравагантного ордонанса — пытаясь угадать, вступал ли он в силу или был, как и многие проигнорирован войсками. Порой текст оказывался на иностранном языке, но подобное препятствие лишь раззадоривало меня, заставляя переводить или искать готовый перевод. Число тетрадей, полных записей, перерисованных картинок и схем, увеличивалось, и я кочевал из одной библиотеки в другую, порой самому себе, напоминая улитку, всюду таскающую свой дом. В этих тетрадях был смысл моей, тогда еще вполне беззаботной, жизни. Но жизнь меняется, неуловимо и неотвратимо. Однажды, и всегда внезапно, это касается и нас. И мы удивляемся, обнаружив, что знакомый нам мир покоя рухнул, а вокруг только сталь, кровь и грязь. Мы пытаемся судорожно найти или создать, в этом хаосе бессмысленной жестокости и брезгливого безразличия, хоть какой-то островок уюта, покоя и комфорта. И счастливы те, кому это удается — ведь некоторые сгинут в бушующих волнах, так и не найдя под своими ногами надёжной опоры и никто не протянет им руку помощи. И конечно же, время, наложило свою хищную лапу и на моё юношеское увлечение. Причём, в своей собственной циничной манере: всё то, что я с такой тщательностью собирал, ночами перепроверяя разрозненные и противоречивые данные, стало издаваться большими тиражами. Эти книги доступны любому и содержат настолько подробные ответы, что убивают всякое желание задавать вопросы. Это был тяжелый удар. Я понимаю, что подобные процессы вызваны прогрессом, это на благо людям, но мне очень жаль, что я не могу, как раньше быть по-детски счастлив оттого, что путём изысканий, нашёл красивый ответ на новый маленький вопрос. И все же… И все же, я по-прежнему захожу иногда в старые букинистические магазины. Бесцельно брожу вдоль витрин и полок. Чуть касаюсь кончиками пальцев потрёпанных корешков выставленных книг. Мой интерес абстрактен. Но мне кажется, что я слышу их голоса. Они готовы ответить на вопрос, тому кто сумеет его задать. Но это не я, и я иду дальше. Спешу уйти, хотя сердце мое разрывается, словно я бросаю друга в беде… Так было еще совсем недавно. Пока жизнь не нанесла свой очередной внезапный удар. Был типичный для поздней осени сумеречный вечер. Сырой и промозглый. Ледяной, пронизывающий ветр подгонял редких прохожих косыми струями дождя, искрящимися в свете тусклых уличных фонарей. Перепрыгивая лужи, и чувствуя, как моя одежда с каждым шагом, намокая, становится всё тяжелее, я спешил, уже сомневаясь в разумности своего решения приехать сюда. А вот и старый дом, заставший еще времена довоенного города, замер плечом к плечу с такими же, как он зданиями — образуя кривую мощёную улочку. Осколок истории, медленно разрушаемый погодой и людской небрежностью. Такая же старая и эта антикварная лавка, обнаруженная мною ещё на зоре моей юности. Торопливо толкнув тяжелую дверь, я проскользнул внутрь. Латунный колокольчик приветственно подал голос. Жаль больше меня поприветствовать некому, старые продавцы, бывшие моими хорошими знакомыми сменились, а современное поколение к книгам проявляет слабый интерес. Вот и сейчас, девушка у витрины драгоценных металлов, бросила в мою сторону лишь быстрый взгляд. Да сонный охранник у двери слегка пошевелился, удобнее располагая своё тучное тело. Стряхивая перчатками воду с рукавов, я прошёл в глубь магазина к открытым стеллажам букинистического отдела. Местная красавица полностью проигнорировала моё существование, всецело погрузившись в красочный и волнительный мир цветного тетриса. Началось моё очередное бесцельное путешествие вдоль полок, заставленных различной литературой. О какой-либо системе расположения книг, оставалось только мечтать. Складывалось впечатление, что при расстановке за основу был взят цвет переплёта. Толстой, Булгаков и Азимов соседствовали с трудами по судебной медицине и учебником по физике. Что привлекло моё внимание именно к этой книге, сказать было сложно. Чёрный потрескавшийся переплёт, тусклое золотое тиснение на корешке, необъяснимое ощущение старины. И неузнаваемые символы вместо названия. Тайна, окружающая книгу казалась ощутимой. Я уже протянул руку, собираясь посмотреть поближе, как вдруг испытал страх. Я понял, что, прикоснувшись к переплёту, бесповоротно изменю всю свою жизнь. И перечеркну, всё чего достиг. И страх победил. Наверное, я слишком стар. Вероятно, у меня слишком много нажито «багажа», что бы решиться разом всё бросить. И я поспешил уйти из магазина. На улице мне удалось вздохнуть свободнее, и попытаться успокоиться. Прижавшись спиной к стеклянной витрине, я стоял, глядя на потоки воды льющиеся с подоконников, и был очень рад дождю, в котором никто не обратит внимания на мои слёзы. Не знаю, от чего именно я плакал, то ли радуясь, что сохранил неизменным свой хрупкий мир, а может, прощаясь с упущенной возможностью разорвать замкнутый круг бытовых забот, куда сам себя же и загнал? Впрочем, теперь я уже не был так уверен в особенных свойствах книги. «Скорее всего мне это привиделось, » — убеждал я себя — «ведь я даже не пролистал её! Совсем довёл себя мечтами о чуде…» Почти убедив себя, я решил вернуться. Уверенно пройдя к стеллажу, начал искать нужную полку. «Так. Вот — Толстой, почти полное собрание сочинений, вот — Булгаков и Азимов. Вот — зачитанный до неприличия учебник по судебной медицине, с подозрительными бурыми пятнами на некоторых страницах. Зато учебник по физике практически новый, его и открывали то всего пару раз. Следующая книга, судя по штемпелю, была украдена из какой-то библиотеки, раньше экземпляр с подобным прошлым здесь бы не появился, но теперь, увы, всем наплевать. А вот и… Но что это? Я же точно помню место! А теперь здесь какие-то брошюрованные записки невнятного происхождения… И ни одной толстой книги в черном кожаном переплёте.» Перебрав весь ассортимент, и даже с трудом прорвавшись в «запасник», я убедился в отсутствии чего-либо даже отдаленно совпадающего с запомнившимися приметами. А в результате подробной беседы с, итак уже оторванными от своих занятий, продавцами и охранником, я стал обладателем трёх несомненных истин. Во-первых: после меня, действительно, никто не заходил в магазин. Во-вторых: на протяжении, по меньшей мере месяца, подобного экземпляра даже на комиссию не поступало. И, наконец, если опустить все витиеватые выражения сотрудников магазина в мой адрес, получалось, что я вообще единственный кто видел эту пресловутую книгу. С тех пор мои посещения магазинов и книжных развалов вновь обрели смысл. Чёрная книга снится мне по ночам, и кажется, вот-вот раскроет свои тайны, но я просыпаюсь так и не услышав ответов, на так и не заданные мною вопросы. Мне остаётся лишь надеяться, что когда-нибудь мы снова встретимся, и мне будет дарован второй шанс. И уж тогда я точно не упущу тайну способную изменить мою судьбу…