[1]
Я сложный человек, я это знал всегда, за что меня любят — для меня загадка. И сейчас я больше говорю о Ванессе. Почему? Если проанализировать последний год нашей совместной жизни, то можно этот год назвать большой жопой или «какой мой муж идиот» — Ванесса. Она мной недовольна: злится из-за каждой мелочи, критикует, говорит, что я что-то делаю не так; уже дошли до того, что я даже с детьми разговариваю не так, как надо. Скоро скажет, что я и дышу неправильно. Я, наверное, и не обращал бы внимания, если не целых два месяца отпуска дома. Я чуть не свихнулся. «Джоня это», «Джоня то», «Джоня должен был понять с полувзгляда ее желания». У меня вопрос: Джоня экстрасенс, твою мать? Ты любитель кофе и чая, откуда мне знать, чего ты хочешь. Твою мать! Я уже стал думать, а не залетела ли она третьим. Не знаю, хорошо или плохо, но она не в залете, а это значит, что ее женская сущность меня пилит, и тут я задумался: не разлюбила ли она меня? Или я ее? Я хотел отдыха, работа актера сложна тем, что ты отдаешь много энергии и, чтобы восполнить ее, нужно отдохнуть по-человечески, тебе хочется побыть в одиночестве, когда тебя никто не теребит. Я мечтал об этом отдыхе целый год, но, как вы поняли, мне не удалось отдохнуть. Семейная жизнь сложна. Упомнить все я не мог. Когда работаешь, тебя не так затрагивает семейная рутина. Было, что я забывал что-то сделать. Например, я мог увести детей в школу, я их всегда увозил, это входило в мои обязанности, пока я в отпуске, а вот забрать… Благо, что дети уже взрослые и способны самостоятельно найти дорогу обратно. «Хлопнула входная дверь. На мое удивление, на пороге стояли мои дети, кинувшие портфели на пол, недовольно скрестив руки. Джек еще мелкий, и актерская игра еще не на высоте, улыбка периодически проявлялась на лице, точно сестра его подбила. Я не понимаю, почему они так рано пришли. Смотрю на часы, забрать их должен через час, не во мне проблема. Развожу руки в сторону. — Ты нас забыл забрать со школы. — Говорит Лили. — А вот и нет. — Радостно отвечаю ей я. Наконец же я не облажался. — Еще только два, я вас забрать должен через час. — Папа! У нас сегодня сокращенный день, мы же тебе говорили. — Моя улыбка сразу пропала. Все-таки я облажался. Да, они говорили, но я опять забыл. ЧЕРТ! — ЧЕРТ! ЧЕРТ! — Мы прошли на кухню. — Даю каждому по двадцахе, и маме ни слова. — Дети заулыбались. Да, я подкупаю детей, сам в шоке, на что я иду, я хороший отец, дети меня любят, а вот получать от Ванессы не хотелось. Пусть пока что радуются, вот Ванесса отойдет и прикроется лавочка. — Смотри, так скоро попадешься маме. — Дочка взяла деньги, чмокнула в щечку и убежала наверх. Если мог загладить свою вину, то пытался загладить, но Ванесса находила повод для ссор в любом случае. Однажды она вынесла мне мозг из-за какого-то цветка в горшке, который лет сто стоял в том углу, и ее же все устраивало, а сейчас он ей мешался и в тот вечер я понял: надо бежать. У меня оставался месяц, потом до конца года будет только работа. Я наврал. За эти годы совместной жизни я понял, что есть ложь во благо. Эта ложь как раз была во благо, возможно, больше в мою пользу, но неважно. И-и… я ушел. Ушел, прикрывшись работой. Неделю, помотавшись по друзьям, я приехал в наш домик, который мы готовили к продаже. Я знал, что Ванесса меня здесь искать не будет, к тому же, здесь тихо. Идеальное место. Вскоре это идеальное место принесло в мою жизнь новые сложности. Т/И. Девушка, свалившаяся с дерева, кто бы мог поверить, еще такой момент выбрала, когда никого из охраны не было. Я даже поначалу растерялся. Сейчас думаю, или судьба играет со мной дурную шутку, или это и есть судьба. Я скучал, мне нужно было общение, и тут подарок с неба свалился в придачу с котом. Теперь полагаю, что судьба посмеялась надо мной. Я не могу выбросить ее из головы. Она удивительная девушка. Улыбчивая. Первое, что я запомнил в ней — это ее улыбку. Когда она меня еще боялась, не знала как со мной себя вести, она просто предпочитала мило улыбнуться. Без фальши. Я удивлялся, как можно так много искренне улыбаться. У нас такого не увидишь, в помине нет. Вокруг одна лишь фальшь. Она… Она удивительная! А как у неё горят глаза, она вроде и реалист, тонко чувствует этот мир, говорит умные вещи, но также она любит мечтать. Она верит в сказку. Наверное, мы все такие в двадцать лет, мы еще не прознали сугубой реальности, в нас еще горит огонь, мы во что-то еще верим, хотим достичь. Я довольно рано познал реальный мир, поэтому мечтать о хорошем, во что-то верить стал лет с двадцати и до сих пор. Ванесса называет меня идиотом, дитем. Да, я люблю повеселиться, подурачиться. Этого у меня не отнять. Она хочет видеть во мне серьезного, ну выходила бы за серьезного англичанина или немца. Не знаю, почему она думала, что я серьезный, я же ей сразу показал себя реального, но она, видно, решила, или я не такой, или она изменит меня. Большая проблема в вас, в бабах: вы много надумаете и так много напридумаете, что потом мужикам только застрелиться. А я помню ее слова. Я был тогда еще не уверен. «Это произошло после романтического ужина, она сказала, что хочет серьезных отношений. Это было произнесено в номере, прямо перед сексом. Ну, бабы, могут же выбрать момент! В эти секунды мужик думает только об одном. Какие нахрен серьезные разговоры?! — Джонни, я хочу поговорить. — Мои губы спускались по ее шее к плечу прям к бретельке. Она понимает, что я ее не слушаю. — Джонни! — Строго воскликнула она. У меня аж сразу мозг протрезвел. Она развернулась ко мне лицом. — Да, о чем хотела поговорить? — Я… я хочу серьезных отношений. — А у нас сейчас какие? — Только секс без последствий, я хочу… — Пауза. А в голове только мысль, только это не говори! — Семью. Хочу отметить, что тогда я не считал себя отличным отцом. Меня слово «дети» пугало. Раньше, когда-то, я хотел крепкую семью, может быть, детей, но неудачные попытки отбили это желание. Да и я больше стал думать, что я не подхожу на роль семьянина. Стою я в шоке и смотрю на нее. — Я понимаю, ты не готов, — Я присел на краешек кровати. Ванесса присела рядом, взяла для поддержки мою руку. Я еще не соображал, меня словно кирпичом по голове тюкнули. Сложно объяснить состояние: вроде понимаешь, что происходит, а вроде и нет. Я тогда задумался, что бы ответить, как вдруг она уже залетела. А если нет? А если да? Когда она взяла мою руку, ответ стал ясен. Да?! — Ты... — Заикаться аж начал. — Ты-ты... беременна? — А в ответ милая улыбка. — Твою мать. — Руками хватаюсь за голову. Весь холостяцкий мир рухнул. На мою реакцию Ванесса отреагировала моментально. Вскочила, руки скрестила и уставилась на меня с обидой. — Я не поняла?! Ты не хочешь? — Стой! — Теперь и я вскочил, подошел к ней. — Стой! Не горячись, мне надо все обдумать. — Джонни, а о чём ты думал? Не кажется, что пора остепениться? — Я смотрел в окно. Ночь. Лбом прислоняюсь к окну. А в голове: "боже, хоть бы его (окна) не было – и вниз. Ее руки легли на мои плечи. — Я тебя люблю. Ты для меня самый лучший, ты для меня все, если бы я не хотела от тебя ребенка, то я бы не пошла к твоей маме и не… — Твою мать! Она еще и к маме ходила. Черт! Мама меня сожрет. Хитрая моя детка (Ванесса), как лиса обходит меня. — … я решила узнать у нее, как тебе все это правильно поднести. Ты же свободолюбивый. — Ее руки проскользили с плеч, по спине, и остановились на талии. Мне казалось, что от ее теплых пальцев исходил холод, они были ледяными. Мне были неприятны ее прикосновения, но тогда я списал это все на шок, волнение. Меня так ошарашили. Обдурили. Ее руки скользнули по моей талии, и она обняла меня, прижавшись к моей спине. Легкий поцелуй в шею и шепот на ухо. — Мы можем не расписываться, для меня штамп в паспорте – это ничто, главное, что мы вместе. — Пауза. Она хочет слышать от меня слова. А вернее, слова любви. А я-я-я (даже в мыслях заикаюсь), не могу и звука произнести. — Джонни, ты слышишь меня? Я тебя люблю, я хочу создать с тобой семью, родить от тебя. Ты будешь хорошим отцом. — Она все сильнее прижимается. Это так мерзко. Первое чувство к ней, которое я испытал – это отвращение. Я ее люблю, я это знаю, но то, что она пошла сначала к моей маме, меня выбешивало. Встряхнув спину, освобождаясь от ее цепких лап, я повернулся. Я не хотел орать на нее, называть ее хитрой. Я даже задумался, может, реально пора остепениться? Она вроде хорошая. К изменам плохо относится. Я не любитель интриг и измен, если не нравится, просто уходи. — Я сложный человек, Ванесса. Тебе будет невыносимо со мной. — Я ее предупреждал. О чем думала? — Я знаю, но я тебя люблю. Я за тобой хоть на край света. — Ты уверена? — Да. — Я тебя предупредил, и я тебя люблю. — Хотел поцеловать, но остановился. — Но больше к матери без моего ведома ни ногой. Поняла? — Ванесса кивнула. Ее слова звучали так соблазнительно, что я решился на риск. Даже забыв, что она пошла сначала к матери. Хотя, может я и знал, что если откажусь, то мама точно мозги вправит. Я был в окружении, однако поверил в любовь». Но черт меня дернул в тот вечер позвонить ей и совершить наверное самую большую ошибку в своей жизни. Почему самую большую? Я свободен? Нет. Готов я к новым отношениям? Нет. Готов ли я расстаться с Ванессой? Сейчас с ней сложно, но нет, я не готов. Любят ли женщины придумывать всякую счастливую хрень? Да, это они запросто. Будет ли Т/И ожидать большего? Да, она девушка, у неё женский мозг. Жалею ли я за признание? Эм… нет, удивительно, но это так и есть. Когда она взяла трубку, такой голос печальный, ее слезы. В эту минуту я понял, что я для нее очень важен. Я мог наврать, но женщины всегда могут отделить правду от лжи. Здесь не действовало правило "ложь ради блага", здесь каждое лживое слово играло бы против меня. Она не дура. Она бы все поняла, и возможно, этот разговор стал для нас последним. Я не готов отпустить ее... Не сейчас, точно. Почему я держусь за нее? Не знаю, если бы знал, то уже отпустил ее. Я предполагаю, что мне с ней интересно, она словно из другого мира. Они там простые. Хочешь – улыбаешься, не хочешь – не улыбаешься, и никто тебя не осудит, а когда каждый твой шаг обсуждают миллионы людей, от этого изрядно устаешь. Хочешь побыть с тем, кто тебя чувствует, понимает, а главное – принимает тебя настоящего. Мы недавно знакомы и только открываемся друг другу, но у нас отличное взаимопонимание. Я хочу, чтобы она меня поддержала, она выразит слова поддержки. Когда я хочу услышать слова утешения, она сразу их говорит. Мы понимаем друг друга. Мне не надо просить, намекать, чтобы она так сказала. С Ванессой мы утеряли эту связь. Иногда меня пугают наши отношения. Говорят, когда пары долго вместе, они переживают кризис, но мне кажется, наш кризис чересчур очевиден. Подведем итог. У меня две проблемы: отношения с Ванессой, которые, кажется, плывут к закату, но я не готов ее бросить, и девушка из России, которая мне нравится, но боюсь, что она уже нафантазировала счастливый конец, где мы идем к алтарю. И что мне делать? Не знаю. Пойду еще выпью стакан виски и спать.[2]
Скинув детей на выходных к бабушке (моей маме), мы оба осознали, что в наших отношениях есть большие проблемы. Все было ясно, когда отправив детей, как положено семейной паре, жена принялась за готовку. Приготовила вкусный ужин при свечах, накрасилась, надушилась, надела черное элегантное платье в пол и белье на особый вечер. Придя уставший, вымотавшийся на затянувшихся съемках, мечтавший только о теплом душе и мягкой кровати, я был встречен Ванессой в красивом платье, а рядом накрытый стол. В таком обтягивающем наряде, все ее достоинства подчеркнуты, я понимал, чем закончится этот вечер. Я задумался только о десерте в нашей кровати. Твою же… Я уже целых два месяца без секса. Я голодный как волк. Моя бы воля, мы бы уже оказались в спальне, но Ванесса бы обиделась, и накрылся бы мой секс. Придется потерпеть. — Привет. — Привет, любимая. — Чмокаю ее в щёчку. — Устал? — Да, сегодня целый день смотрел, чтоб Стив, молодой актер второго плана, не съел мои любимые пончики с розовой помадкой. — Мою историю Ванесса ответила улыбкой, и мы сели за стол. — Надеюсь, ты оставил для ужина немного места. В принципе, больше и не о чем рассказывать. Я четко помню напряженную тишину и звук приборов. В такие моменты ты понимаешь, какие у вас проблемы. Детей в доме нет, обязанностей нет. Мы не знаем, о чем говорить друг с другом. Тишина убивала нас. Были попытки с обеих сторон исправить положение, но затухали на ходу. Иногда мне даже начинало казаться, что нам не интересно знать друг о друге. О наших делах и интересах. Мы могли говорить только про то, что нас объединяет – о детях. — Лили просится на следующих выходных переночевать у подруги. Они там что-то вроде девичника собираются организовать. — Я конечно скажу да, но ты ведь и так уже разрешила ей. Улыбается. — Естественно. Минута напряженной тишины. — Помнишь, Джек просил игрушку?.. — начал было я, но она меня перебила моментальным ответом. — Нет! — Почему? — Мы договаривались, исправит оценки – получит. Ты хоть знаешь, как твой сын учится? — Прекрасно. — Улыбаюсь. — Это он тебе так говорит, зная, что ты не проверишь. А у него есть тройки! — И что? — Спокойно ответил. — У всех есть тройки. И? Теперь ребенка лишать мечты? Мы бы могли бы ему подарить на рождество. Мечты должны же сбываться. — Я подумаю… Подошли к концу и разговоры о детях. О чем теперь говорить? Черт! Надо было быстрее хавать эту траву. Почему она не готовит на такие вечера мясо? А какие-то салатики. Она в прямом смысле считает, что за козла вышла? Теперь наши паузы доходили до трех минут молчания, сейчас даже если быстро съесть ужин, то твой уход будет подтверждением того факта, что наши отношения подыхают. Медленно и верно. А из нас никто не хотел подтверждать свои главные страхи. Я решился на нейтральный разговор, может, он приведет к чему-нибудь. — Как у тебя дела на работе? — Хорошо. — Короткий ответ. Все, Ванесса поникла. Она разочарована в вечере. Она не смотрит на меня, только пустой взгляд опущен в тарелку, и ножиком уже мелко нарезала брокколи. Я хотел уйти. Думаю, и она тоже. Но наш уход бы обозначал принятие поражения. Мы просрали свой брак. Ванесса попробовала еще одну попытку спасти наш вечер, но я не понимал, как эту тему развить дальше. Я дал только короткий ответ, и беседа умерла. Больно. Мы ощущали оба одни чувства. Если мне сейчас больно, то мне не безразличны наши отношения, как и Ванессе. Я видел, как она мучается. Но мы никак не могли помочь друг другу. Я решил рассказать пару смешных историй с работы, кто как чудил. Но это был монолог. Ванесса не смотрела на меня, на смешных моментах и я смеялся (делал вид), она улыбалась. Фальшиво улыбалась. На второй смешной истории ее фальшивая улыбка, как и мой фальшивый смех, вынудил уйти. Я захотел уйти. Я не мог находиться в этом доме лжи и фальши. Почему? Я не понимаю. Мы словно чужие люди. Почему с той девушкой, с которой знаком максимум две недели, и то приятней общаться? Она! Она может, боясь меня, улыбаться искренне, от всей души. А глаза как горят. А от моей женщины идет фальшь и холод. Я решил уйти. Ванесса поняла, что все закончилось, и задала самый странный вопрос: — Джонни, какой сегодня день? — Я был на эмоциях и сказал первое, что пришло на ум: — Наверное, тот день, когда мы прозрели. Кинул тканевую салфетку на стол, тем самым показав свое неудовольствие, и ушел. Вечер был испорчен.****
Ванесса тихо плакала, убирая следы неудавшегося романтического вечера. Вода лилась медленной струйкой, скрывая шумом тихий плач. Я стоял за стенкой и не знал, как поступить. Прошёл уже целый час, а она продолжает мыть эти две чертовы тарелки. Я остыл. Я опять чувствую свою вину. Я был на грани. Хотелось бросить все, собрать вещи и уйти, но увидев нашу общую фотографию, где вся наша семья, все счастливые, я не мог взять и уйти, как мой отец. У нас есть дети, есть, за что бороться. Развод не даст ничего хорошего. Вернувшись на первый этаж, я был готов бороться. А как пары обычно мирятся? В мягкой постели. Я хочу свою детку. Я люблю ее. Я хочу ее. В постели мы друг другу все скажем, все правду. Может, словами не получилось, но в постели все «расскажем». Пора! Я вышел из укрытия. Ванесса продолжала намыливать бедную тарелку. Она стояла спиной ко мне. Платье со спины выглядел наиболее сексуально. Я подхожу не спеша. Она рукой вытирает слезы, пытаясь избавиться от улик. Но детка, я знаю, что ты плачешь. В этом нет ничего постыдного. Тебе не нужно быть сильной рядом со мной. Я хочу видеть тебя слабой, нуждающейся во мне. Это в каждом мужчине заложено с рождения. Я буду рядом. Стою вплотную, грудью упираюсь в ее спинку. Почувствуй свою опору. Она так и боится развернуться и взглянуть своими красными глазами от слез на меня. Почему она боится быть слабой передо мной? Показать свою беззащитность? Настоящие чувства? Ванесса продолжала намывать тарелку, напросто игнорируя мое присутствие, словно я призрак, а ей под гнетом страха не может развернуться. Я решил прекратить эти мучения над кристально чистой тарелкой и наконец, привлечь внимание Ванессы к себе. Мои руки медленно скатились с ее плеч к кистям. Наверное, со стороны выглядело эротично и сексуально, пока моих рук не коснулась вода. — Боже, Ванесса! — Отдернул руки. Как она моет, вода же ледяная. — Холодная же вода. — Отключил кран, и сжимаю ее ледяные руки. Моя дурочка. Ее стало трясти от холода. Крепко сжимаю ее холодные руки, пытаясь согреть их. Зачем себя так доводить? — Ванесса, пошли в спальню, вечер же еще не закончен. — Я думал, мои слова поддержат ее. Ведь еще день не закончен, мы еще могли все исправить. Целую ее в шею. Даю ей намек. — Джонни! — Оттолкнула меня. — Извини. Извини. — Смотрит на меня растерянно, качая головой. — Ванесса, что с тобой? — Делаю шаг к ней, но ее жест руками, говорит, чтоб я не подходил, не обнимал ее, не прикасался к ней. — Если ты расстроилась из-за ужина, это ерунда. У нас все хорошо с тобой. Я тебя люблю, я только тебя хочу видеть в своей кровати, слушать твои сладкие стоны, дарить только тебе свои сладкие поцелуи. Пошли, докажу. — Делаю второй шаг к ней. — Джонни! — Протянула она, качая головой. — Извини… Я не хочу тебя. Впервые слышал, как разбивается мое сердце какими-то простыми словами. Я растерян. Я открыл рот, но не знал, что сказать. Ванесса стыдливо отводила взгляд, ее можно винить, но она наверно впервые за все время сказала правду. Пока я приходил в себя, Ванесса пролетела мимо как стрела, проронив слова сожаления, и скрылась в своей спальне.[3]
Наверное, теперь бесполезно врать друг другу и самому себе, представлять из нашего дерьма счастливый брак. Этот вечер вывел нас из иллюзий, эта игра подходит там, за домом, показывая всем на публику, как мы счастливы, а в доме нужно быть искренними, а не летать в облаках. Падать было больно нам обоим. Ванесса тихо плакала, лежа на кровати, слушая, как ко мне приходит осознание происходящего. Я был в спальне для гостей. Теперь, с нашими проблемами в отношениях, эта спальня стала моей. Последние два месяца я часто здесь ночевал. «Извини… Я не хочу тебя». — Прокручивая в голове ее фразу, раз за разом, играя на гитаре. Музыка помогает мне думать, музыка помогает мне успокоиться. Перебирая струны, гитара издавала непонятный писк. Это был крик моей души. «У неё есть кто-то?». Наверняка у ней был тайны возлюбленный. Нет! НЕТ! НЕ ХОЧУ В ЭТО ВЕРИТЬ! НЕТ! Злость. Злость. Злость. Схватил гитару и без сожаления ударил со всего размаху об тумбочку, все принадлежности слетели с тумбы, потом об пол, дверь. К ЧЕРТУ ВСЕ! Я ЗОЛ! «Извини…» — ИЗВИНИ? — Вышел на балкон. — ТЕБЕ НУЖНО МОЕ ПРОЩЕНИЕ? НЕТ! НЕТ! НЕТ! — Ударил остатками гитары об перила и выкинул поломанную любимую гитару из дома во двор. «АААА!» Как же больно. Присел на пол. Вспышка злости прошла. Разбив гитару, я немного успокоился. — Но я же ее ещё люблю. Пусть у меня тоже появилось увлечение к другой девушкой, но я же сохранил огонек. Я хочу только ее. Я же не говорю: «Извини, я тебя не хочу». Возможно, я сам виноват, поэтому так и больно принимать правду. В кармане джинсов завибрировал телефон. Кто-то прислал смс-ку. Смотрю на экран телефона. — Блять. «Девушка с дерева». СМС: Джонни, нам нужно поговорить. Завтра [дата] в 00-00 по Москве, жду в скайпе! Что же вам всем от меня надо? Зашел в комнату. Не знаю, как поступить. Я чувствую себя предателем. Общаться втайне от жены с девушкой, которая тебе нравится. Наверное, это неправильно. Чувство измены. Хотя я считал изменой только секс, а можно изменяя просто переписываясь с другой. Я себя ненавижу! Я не такой, как мой отец! Я не брошу семью! НЕТ! Мне нужно было сделать выбор. Выбрать только одну и быть ей верен. — Извини, детка. — Говорю телефону. Целуя его. — Я не такой, как мой отец! Я еще поборюсь. Как красиво летел телефон. Я не знаю, от чего я отказался, может она мое счастье или может мое горе. Но я точно уверен, Т/И — это мое испытание. Мой соблазн в этом мире. Я откажусь. Телефон вылетел с балкона неизведанно куда. Надеюсь, я его больше не увижу. — Извини, я дал тебе надежду и опять наврал.Продолжение Следует