Диана

      Я недовольно смотрю на очередной принесённый Дианой наряд, пришедшийся мне не по вкусу: ненавистный персиковый цвет платья из тонкой ткани, его кружевные рукава, большой вырез на спине и слишком узкая, по моему мнению, юбка, доходящая до самого пола. Временами мне кажется, что Диана, являющаяся начинающим и потому малоизвестным модельером, заинтересована в том, чтобы позлить меня — одну из нескольких своих моделей. В такие моменты я действительно хочу уйти, тем самым избавить себя от нелюбимой работы, получаемых копеек, гордо именующихся заработной платой, многочисленных вспышек камер и всё новых образов, всё больше не нравившихся мне.       Я хмурюсь, снова обратив взгляд на висевшее напротив меня зеркало. Адель, парикмахер и визажист в одном лице, уже заканчивает с причёской. Её пальцы умело управляются с тонкими разноцветными прядями, заплетая их в замысловатые косы и превращая их в единую композицию. Мне жаль, что она снова не дождётся от меня благодарной улыбки и, получив сухое «спасибо», молча проглотит обиду. Адель всегда прекрасно выполняет свою работу, и не её вина, что очередной неестественный цвет волос, сложная, но кажущаяся такой не подходящей мне причёска и яркий макияж приходятся мне не по вкусу.       — Поторопись, — шипит Диана, заглядывая в маленькую комнату через пару минут и заставая меня в одиночестве сидящей у большого зеркала в одной лишь длинной рубашке и элементе нижнего белья.       Прикусываю губу, сдерживаясь, чтобы не послать её к чёрту. Меня действительно тошнит от её веры в то, что всё должно складываться непременно так, как ей хочется. И я порядком задолбалась притворяться послушной собачонкой, чтобы она проявила благосклонность и позволила к ней прикоснуться или провести с ней время. Мысленно молюсь о том, чтобы ей хватило ума уйти и не попадаться мне на глаза до самого показа. Но она, видимо, оказывается слишком глупой.       — Что-то не так? — спрашивает, словно смеётся и не понимает, в чём дело.       — Всё не так, — неожиданно срываюсь на крик и оглядываюсь по сторонам в попытке решить, что меня больше всего бесит. — Эти фотографии, — указываю на буквально облепленные ими стены, — эта мебель, — тыкаю пальцем в сторону старого дивана, совершенно не вписывающегося в интерьер, и неудачно расположенного узкого шкафа, об угол которого я всё время ударяюсь пальцами, — эти вещи, — показываю на новую сотворённую ею одежду, — и то, что ты сделала со мной!       Диана на секунду приподнимает идеально накрашенные брови и чуть шире открывает зелёные глаза, после чего возвращает себе прежнюю невозмутимость и спокойно произносит:       — Мне всё нравится. — Она подходит ближе и аккуратно зажимает выпущенную из моей прически красную прядь между пальцами. Я, почему-то пугаясь, невольно задерживаю дыхание. — А если тебя что-то не устраивает, ты всегда можешь уйти, Кассия.       По телу волнами распространяется слабая дрожь. Из её уст я могу слышать только полную форму своего имени, а всё потому, что она обожает корицу и не желает сокращать слово, образованное от неё, но и это случается довольно редко. На секунду я теряюсь, забывая, что испытывала до этого момента и что только собиралась сказать, но потом всё же нахожу в себе силы и заставляю себя отогнать мешающие сейчас мысли. Мысли влюблённой идиотки.       Могу, как же. Могу уйти, потеряв всякую возможность видеться и иногда проводить немного времени с ней. С четверть часа, не больше. Один-два раза в месяц, не чаще. А Диана точно так же может меня отпустить, поставив крест на своей карьере: две модели, послушно шествующие в созданных ею нарядах, без устали работающая над завершением их образов Адель, фотографы, снимающие всю эту своеобразную красоту на камеры и публикующие на своих сайтах и обложках собственных журналов, — мои знакомые, решившиеся откликнуться на мою просьбу и помочь начинающему модельеру.       Я смеюсь, понимая, насколько мы зависимы друг от друга. Мне нужна, жизненно необходима Диана. Она не «такая», но она желает сохранить и поднять на новый уровень своё дело, получить признание масс и ради этого готова жертвовать собственными принципами.       Меня бесит её идеальность: этот аккуратный маникюр, естественный, но делающий такими выразительными её зелёные глаза и необычайно манящими розовые губы, светлые волосы, собранные в пучок, тёмно-синий костюм, состоящий из приталенного пиджака и зауженных брюк, белая, расстёгнутая на две верхних пуговицы блузка. Раздражает её внешняя безупречность, и я испытываю невероятное желание испортить её: взлохматить тщательно уложенные пряди, размазать или вовсе смыть косметику, снять или порвать по швам отглаженные вещи.       В её глазах читается испуг. Очевидно, ей не нравится мой пристальный взгляд. Диана неуверенно пятится, но я, расценивая это как попытку сбежать, хватаю её за руку и притягиваю к себе, мысленно отмечая, как у меня сносит крышу от сладкого запаха её парфюма. Успеваю заметить, как в предвкушении мы обе затаили дыхание, и усмехнуться перед тем, как коснуться её теплых губ своими и вовлечь их обладательницу в поцелуй. Слегка прикусываю её нижнюю губу, дразня, и ощущаю во рту сладкий вкус блеска, который уже успела слизать. Неторопливо провожу языком по месту укуса, скольжу глубже, чтобы коснуться ряда зубов, и наконец дотронуться до её языка. Диана, словно перебарывая себя, прикрывает глаза и нерешительно отвечает, что придаёт мне уверенности и распаляет всё больше.       Сминаю её податливые губы, сама не зная, чего хочу больше: поиграть или передать испытываемые мною чувства. Я совсем теряю контроль, чувствуя, как её руки касаются моих волос, а затем обнимают за шею. Нежно касаюсь её талии, пробираясь руками под плотную ткань пиджака, и медленно провожу руками по спине, то поднимаясь, то спускаясь вдоль позвоночника. Она еле ощутимо дрожит, и я притягиваю её ближе.       Диана отстраняется и, тяжело дыша, неожиданно для меня тянет за мою рубашку, вынуждая кнопки поддаться приложенной силе. С нескрываемым удивлением смотрю на неё. Всего пару секунд, после которых она касается губами моей шеи, целует, покусывает, дотрагивается влажным языком. Я прикрываю глаза, чувствуя, как колени подгибаются от накатывающих волнами чувств. Несвязные мысли путаются, пока не пропадают вовсе, оставляя в затуманенной голове лишь желание.       Голова кружится, и с каждым мгновением становится всё труднее стоять на ногах, и потому ложусь — почти падаю — на стоящий позади диван, увлекая за собой и Диану, которая уже через пару секунд с ухмылкой нависает надо мной. Несколько мгновений смотрю в её чуть потемневшие, приобретшие завораживающий блеск глаза и, поддаваясь порыву чувств, притягиваю девушку к себе для нового поцелуя за края пиджака, который, не прекращая движений языком, решительно снимаю. Диана хватает меня за кисти в попытке обездвижить, когда я начинаю расстёгивать её блузку, и, смущаясь, стягивает её сама, чем одновременно удивляет и восхищает. Безумно хочется большего: новых прикосновений, ощущений, долгожданной близости.       — Я люблю тебя, — шепчу, касаясь тёплыми губами её теперь ничем не скрытых ключиц и одновременно с этим расстегиваю её лиф. Она ощутимо вздрагивает, и я провожу руками по её обнажённой спине, желая успокоить.       Диана лишь качает головой, словно в очередной раз напоминая, что это лишнее. Ей не нужна моя любовь, но так необходимы присутствие и помощь. Она чуть приподнимается и принимается осыпать беспорядочными поцелуями моё тело, как бы случайно задевая пальцами уже затвердевшие соски. Из груди невольно вырывается стон, внезапно возникшее смущение с головой накрывает меня, и я с опаской заглядываю в глаза той девушке, которую так люблю и ненавижу всем сердцем. Диана улыбается, проводит языком влажную дорожку от впадинки между ключиц до груди, и, чуть поколебавшись, обхватывает губами одну из тёмно-розовых вершинок, целует, слегка посасывает. Я начинаю метаться по дивану, насколько позволяет моё положение, комкаю пальцами тонкое покрывало, не сдерживая всхлипы и мысленно обещая себе ей отомстить. Ей определенно доставляют удовольствие мои, пусть и сладостные, мучения, и мне до безумия хочется сказать ей что-то колкое, но меня наглым образом лишают этой возможности.       Диана, легким движением руки убрав растрепанные и выпавшие из своей уже развалившейся прически волосы за спину, невесомо касается подушечками холодных пальцев моего живота. Я снова вздрагиваю и инстинктивно поднимаюсь на диване выше, желая скрыть от неё свою эрогенную зону. Она всё понимает, и уже через секунду льнет губами к месту чуть ниже пупка и уже увереннее вырисовывает узоры на покрывшейся мурашками коже. Мычу что-то неразборчивое в знак протеста, так и не сумев найти подходящие — да что там, хоть какие-нибудь — слова.       Не выдерживаю, когда Диана всё чаще начинает касаться языком моего живота и оставлять на нём влажные следы, и тяну её выше. Кусаю её губы, несильно, но напористо, не желая оставаться в долгу. Мне кажется, что лучше быть уже не может, но понимаю, что ошибаюсь, когда она сначала медленно поглаживает внутреннюю сторону моего бедра, вынуждая шире развести ноги, а затем касается половых губ через тонкую ткань нижнего белья. Дрожь от предвкушения волнами разливается по всему моему телу. А я всё ещё не могу поверить, что происходящее — реальность.       Обвожу пальцами контур её припухших от поцелуев губ, оставляю короткие поцелуи на нежной коже щёк и хочу вновь притянуть её к себе ближе, но Диана неожиданно отстраняется и нависает надо мной на вытянутых руках. Непонимающе смотрю в её прищуренные глаза, и она, выдержав паузу, произносит хрипло, еле слышно:       — Это первый и последний раз. И он совершенно ни на что не влияет. Если тебя не устраивает, уходи сейчас.       Я давлюсь воздухом. В этот момент отчетливо понимаю только одно: я не смогу не то что подняться и уйти, но и складно связать слова в предложение, чтобы ответить отказом. Мне хочется ударить её за произнесённую глупость, но я лишь притягиваю Диану ближе, пальцами слегка массируя затылок и увлекая в новый поцелуй, и выгибаюсь в спине, когда девушка проникает в меня пальцем, сдвинув ткань моего нижнего белья в сторону. Шумно выдыхаю и прикрываю глаза, а когда вновь устремляю свой взгляд на горе-модельера, то вижу самодовольную улыбку, которую Диана даже не пытается скрыть.       Мне не удаётся сдержать новый стон, когда девушка, припадая губами к моей шее, осторожно целуя, боясь оставить отметины, совершает первые движения внутри меня уже двумя пальцами, одновременно с этим свободной рукой медленно поглаживая мою спину. Постепенно Диана ускоряет темп, большим пальцем задевает чувствительный бугорок между складок половых губ, и я в один момент не выдерживаю, зажмуриваю глаза, чувствуя, как рассыпаюсь на крохотные кусочки, чувствуя как удовольствие растекается по всему телу, достигает кончиков пальцев и заставляет мелко дрожать.       Откидываюсь на скомканное покрывало, стараясь восстановить дыхание и прийти в себя после произошедшего, с обидой замечая, как небрежно Диана вытирает свои тонкие длинные пальцы о край старого покрывала. В поле зрения попадают стоящие на туалетном столике часы. До начала мероприятия остаётся менее двух часов, и я не сдерживаю тяжёлый вздох.       Не проходит и двух минут, как Диана, всё ещё сидящая между моих ног, неожиданно хмыкает и тянется за своим лифом. Она выглядит совершенно равнодушной, словно то, что только что случилось, не вызвало у неё никаких эмоций. И это чертовски бесит. Злость охватывает меня, и я резким движением толкаю девушку, своим видом показывая, что лежачее положение теперь придётся занять ей.       — Кассия, — шипит Диана, руками прикрывая всё ещё открытую моему взору грудь.       Я не отвечаю, резким движением расстёгивая пуговицу на её брюках и спуская вниз язычок молнии. С вызовом смотрю ей в глаза и легко различаю испуг, что прибавляет мне сил, усиливает желание наконец отыграться.       Проникаю рукой под ткань её нижнего белья, ладонью поглаживая чувствительное место и затем задерживаю пальцы у клитора. Губами касаюсь так привлекающих моё внимание ключиц, несильно сжимаю её левую грудь. Улыбаюсь, чувствуя, как её дыхание сбивается, видя, как она кусает свою нижнюю губу и цепляется идеальными ногтями за обивку дивана, не скрытую стянутым мной покрывалом.       — Кассия, — зовёт Диана, когда я слегка сжимаю набухший бугорок между её разведенных ног, — пожалуйста…       — Что? — спрашиваю с усмешкой, откровенно издеваясь.       — Прекрати, — выдыхает она, и я срываюсь.       Совершаю круговые движения, касаясь нежных горячих складок и слегка надавливая на клитор. Она тяжело дышит, едва различимо ругается шепотом, а через пару минут дрожит, в то время как я с радостью чувствую подушечками пальцев влагу.       — Один-один, — произношу самодовольно, слизывая со своей кожи выделения девушки, расслабленно прислоняясь к спинке дивана.       Диану передергивает от вида этого, она резко подскакивает с места и даёт мне звонкую пощечину. Я охаю от неожиданности, мгновенно прикладывая ладонь к горящей щеке. А горе-модельер спешно одевается, приглаживает волосы и покидает комнату на дрожащих ногах. Девушка останавливается в конце тёмного крохотного коридора и уже оттуда кричит срывающимся голосом:       — Не смей так больше делать! Никогда! Никогда, Кассия! — Мне кажется, что по её щекам текут слёзы. И я не верю своим глазам: эта язвительная ящерица просто не может плакать.       Я хочу сказать что-то в своё оправдание, успокоить её, но все слова буквально исчезают из моей памяти, оставляя лишь сопровождающуюся тупой болью пустоту. Боже мой, какая я дура! Возвела непреодолимую стену рядом с огромной пропастью, разделяющей нас.       — Я позову Адель, нужно всё переделать. У тебя пять минут, чтобы привести себя в порядок. — Видимо, всё же сумев справиться с собой, холодно произносит Диана и удаляется, громко хлопая железной дверью.       Едва я успеваю выйти из ванной, завёрнутая в широкое полотенце, как в комнате появляется Адель. Она громко ругается, плачет, совершенно не сдерживаясь и жалуясь на несправедливое отношение к её труду, но за следующий час успевает переплести замысловатую косу и подправить макияж. Когда мне наконец разрешается взглянуть на своё отражение в зеркале, я с удивлением замечаю расцветший на моей щеке цветок лилии нежного персикового цвета. Аккуратно касаюсь подушечками пальцев искусно выполненного рисунка и чувствую боль, которой отзывается след от удара, скрытый под слоем косметики.       — Спасибо, — выдавливаю из себя слабую улыбку и часто моргаю, не желая, чтобы девушка заметила, как увлажнились мои глаза. — Ты настоящее чудо, Адель.       Персиковое платье, так безжалостно раскритикованное мной, идеально обтягивает фигуру. Мне неуютно в нём, и я испытываю огромное желание стянуть его. Но вовсе не потому, что мне не нравится его цвет или фасон. Просто потому, что оно создано Дианой — девушкой, которую я так люблю и ненавижу одновременно и которая больше никогда не позволит к себе прикоснуться. На душе скребут кошки, и я знаю, что следы от их когтей не затянутся никогда.