POV Gerard Way
Столь хрупкая, нежная, трогательная — такой была весна в этом году. Я смотрел на небо и восхищался палитрой оттенков, которые были нанесены на полотно заботливой рукой художника. Нежно-розовое предзакатное небо воодушевляло. Узкие улочки были заполнены любопытными туристами и местными, которые тоже не упускали шанс понаблюдать за заходом солнца с высочайшей точки Парижа — Монмартра. Вечер медленно опускался на город, утягивая за собой в царство Морфея. Вереница людей, вооруженных кистями, красками и мольбертами выглядела уж слишком увлечённо, стараясь запечатлеть весенние пейзажи на своих полотнах. Где-то вдали виднелась знаменитая Эйфелева башня, которая ещё не была подсвечена миллионами светодиодов. Я глубоко вдохнул и почувствовал аромат вкуснейших круассанов, доносящийся из ближайшей кондитерской, и совсем лёгкий запах цветущих вишнёвых деревьев. Я вздрогнул, когда холодные руки легли на мои плечи и потянули назад. — Солнышко, пора ужинать, — заботливо тянет Фрэнк, разворачивая меня к себе лицом. Парень недолго смотрит на меня, а после закрывает окно и оконные ставни, а также задёргивает шторы. Теперь в небольшой комнате царит полумрак. — Джи, прекращай витать в облаках, — нежно-нежно произносит он, и я улыбаюсь, укладывая свою голову на его плечо. — Спасибо, я не голоден… И к тому же сейчас довольно поздно для еды. — Уверен? Ты слишком мало ешь в последнее время. — рука старшего мужчины перебирает мои белокурые пряди, и я, поддавшись такой нежной ласке, прижимаюсь щекой к его груди. — Котёнок, ты такой милый… Чуткие пальцы перемещаются на мою шею, и я вздрагиваю от контраста температур. Другая рука мужчины ложится на мою поясницу, прижимая к себе. Наконец, не выдержав, он целует меня, размыкает мои тонкие губы, проводит языком по моим дёснам, по нижнему ряду зубов. Я начинаю постанывать от нехватки воздуха, сжимаю плечи старшего мужчины, и нехотя он разрывает поцелуй. — C’est le baiser français, le petit*, — шепчет мне на ухо, опаляя кожу горячим дыханием. — Можешь не стараться, я всё равно ни черта не понимаю на французском… — Tu ne demandes pas**, — проговаривает он своим хриплым баритоном, к которому сейчас добавилось ещё и немного картавости. Фрэнк прижимается губами к чувствительному месту за ухом, спускается поцелуями к шее и старается оставить на ней как можно больше отметин. Я чувствую, как мои щеки становятся пунцовыми, когда с моих губ слетает первый стон — всё же я слишком стеснителен. Парень отрывается от моей шеи и берёт меня за руку, тянет за собой в кровать. Моя голова опускается на пышную перьевую подушку, и я прикрываю глаза, Фрэнк пользуется случаем и принимается расстёгивать маленькие пуговички на моей рубашке. Когда с рубашкой покончено, парень обводит языком мои выступающие ключицы, спускается поцелуями ниже, как бы нарочно задевая бусинки сосков, ведь он знает, как это на меня действует. В момент, когда Фрэнк раздвигает мои ноги своим коленом, я чувствую, как учащается моё сердцебиение, как сбивается дыхание, порождая нехватку кислорода. И, конечно же, он всё это замечает… — Т-ш-ш, ты не должен сдерживаться, сладкий, — приторно слащаво говорит Айеро, и я готов раствориться в его руках. Мы занимаемся любовью далеко не первый раз, но я продолжаю смущаться и не могу ничего с собой поделать. Я лишь робко киваю, а он нежно целует меня в лоб. Мужчина проводит ладонью по моим выступающим рёбрам, впалому животу, зацепляет рукой резинку домашних шорт и стягивает их, оставляя меня полностью обнажённым. Я всхлипываю, когда он касается губами впадинки пупка, когда языком вырисовывает какие-то замысловатые узоры на моём животе. Сейчас я — его полотно, а он — художник. — Милый, перевернись на живот, так будет удобнее, — слышу его голос как в бреду и понимаю, что больше не смогу выдержать этой сладкой пытки. Смущение отходит на второй план, и я уже не стесняясь принимаю коленно-локтевую позу и прогибаюсь в пояснице, словно кошка. Слышу сзади хриплый смех, а после его руки опускаются на мои ягодицы, нежно поглаживая их. Моё дыхание совершенно сбилось, кислорода катастрофически не хватает, кажется, что сердце вот-вот выпрыгнет из груди. — Фрэнк, пожалуйста… Одной моей просьбы вполне хватает, потому что парень встаёт с кровати, торопливо снимает с себя одежду и возвращается ко мне, удобно устраиваясь позади меня. Его рука ложится на мою поясницу, и один плавным движением он входит в моё тело. Я не нуждаюсь в предварительной подготовке, всё же последний раз мы занимались любовью несколько часов назад. Я морщусь от несколько неприятных ощущений, но всё же подаюсь назад, желая сделать приятно Фрэнку. Парень недолго ждёт, когда я привыкну и начинает медленно двигаться, стараясь уберечь от возможной боли. Но боли нет, лишь наслаждение и какие-то нежные чувства, что заполнили моё сердце до отказа. С моих губ всё чаще и чаще срываются стоны, Фрэнк и сам уже не в силах сдерживаться, поэтому срывается на более быстрый темп, и я чувствую, что я на пределе. Ещё немного, и я уже не могу трезво мыслить — перед глазами всё плывёт, и я проваливаюсь в чёрную бездну. Передо мной сверкают разноцветные искры, и я падаю на кровать, чувствуя, как слабеют мои руки… — Comme je t’aime***, — лишь слышу я сквозь пелену сна.***
— Боже, малыш, уже во второй раз, — обеспокоенно произносит Фрэнк, но продолжает, не дав мне произнести ни слова. — Нам всё же стоит посетить доктора и пока что перестать заниматься любовью. — парень укладывает пакетик со льдом мне на голову и протирает лицо влажным полотенцем. — Джи, солнце, ты в норме? — Глупый, со мной всё хорошо, просто я настолько сильно люблю тебя, что моё тело не в силах вытерпеть этого, — я по-доброму улыбаюсь и обнимаю парня за шею. — Tu es incorrigible****. Фрэнк улыбается и ложится рядом со мной, нежно поглаживая меня по голове. — Фрэнки, я так люблю тебя. — И я тебя, mon chou*****. Я мельком смотрю на окно — ткань шторы не пропускает ни капли света, но полагаю, что на улице уже глубокая ночь. Эта весна выдалась настолько прекрасной, что я готов потерять сознание от переизбытка чувств.