Чёртов Он Сону.

***

01:24 pm.       Блядский дождь бил по лицу Даниэля, пока тот был до ужаса разъярённым и пьяным. Вновь его посиделки у Джисона закончились бухаловкой, на что Кан был даже рад. Очередная ссора между ним и Сону била по вискам, заставляла сердце биться как сумасшедшее, а настроение и вовсе идёт по пизде особенно в такую погоду. Несколько часов назад. — Твой гнилой рот никогда не закроется. Как же ты меня раздражаешь такими выходками, — ударил в стену обладатель кофейных глаз, вглядываясь в незаинтересованное лицо Кана. — Ты думаешь, тебе всё дозволено? Думаешь, что можешь приходить, когда захочешь, наплевав на моё существование? — Не будь закоренелой истеричкой. Ты знаешь, как я к тебе отношусь, поэтому закрой свой рот и иди отдыхать, весь потный из-за тренировки, — низкий голос раздался на все помещение, а ведь Кан был прав. Сону правда устал из-за ежедневных тренировок, а ссоры с Даниэлем только ухудшают его состояние, как моральное, так и физическое.       Всё началось пару недель назад. Фанаты яро следили за Даниэлем, за его окружением и нарыли интересный факт о его натуральности, где наш замечательный и превосходный блондин обедает с длинноногой брюнеткой. Сону доверяет младшему и часто не верит фанатам, ведь папарацци ни к чему хорошему не приводят, но ежедневные фотографии с различными девушками в кафе начинают напрягать и заводить шатена с пол-оборота. Каждый день, когда Даниэль возвращался домой, старший задавал ему один и тот же вопрос: "вкусно пообедал" Со вздохом блондин садится рядом и усаживает старшего к себе на колени, довольно мурлыкая тому в шею и усваивая привычный аромат Сону. — Было вкусно, но, кажется, еда не будет перевариваться, если от тебя будет нести такой ужасной атмосферой, — шепнул куда-то в ухо и прикусил мочку, тем самым забираясь руками под свою, кстати, футболку, которая так мило лежит на шатене. — Меня не устраивает это, Дан. Я не ревную, но мне довольно неприятно видеть каких-то шкур рядом с моим... — Сону не успел договорить, как резво выгнулся и припал лбом к плечу младшего, томно выдыхая. Даниэль всего лишь прошёлся пальцами по изгибу позвоночника, а тот готов был умереть здесь и сейчас от таких прикосновений. — Я могу обедать с кем угодно, — плотно сжимает Сону в своих объятьях и оттягивает чужой подбородок от своего плеча так, чтобы тот гадёныш смотрел только на него. — Когда угодно, — низкий тон и бездонные глаза младшего заставляют внутри Она что-то переворачиваться, а сердце начинает бешено отбивать ритм в такт с его дыханием. — Где угодно, — на последнее утверждение парень оттолкнулся от блондина и забрал волосы назад, стараясь привести своё дыхание в норму. Какому адекватному человеку понравится такое отношение к себе? Когда твой парень свободно гуляет по бабам, обедает с ними назло всем фанатам и антифанатам, а потом приходит нежиться домой к любимому? — Ну и какого хуя? — А ты не догадываешься? Знаешь, если я очередная твоя игрушка — можешь проваливать на все четыре стороны. Меня подзаебало такое отношение. Зачем ты каждый день встречаешься с очередными девушками, а потом я это вижу на просторе интернета. Мне оно не надо, так что уходи, — впервые за собой замечает такое поведение. Ему же всегда было плевать, с кем гуляет Кан, с кем завтракает, обедает и ужинает, а сейчас он готов был разорвать тех шкур сразу, дабы ни одна не смогла лицезреть прекрасного блондина, напротив. — Вот значит, как. Тогда я могу отправиться туда и перейти на новый уровень? — Даниэль показывает на дверь и встаёт с места, медленно направляясь к истеричной особе. Он просто обедает с новой знакомой и здесь нет ничего такого, но Сону утверждает обратное. — Неужели ты ревнуешь? — Я не настолько ебанутый, чтобы ревновать кого-то к тебе. Ты себя видел? — Что же ты с таким возишься тогда. — Пиздуй.       Усмехнувшись от новых выкрутасов шатена, Кан со спокойным выражением лица вышел за дверь и направился, куда глаза глядят. Как же его заебали такие придирки, недоверие со стороны и зрительный недовольный контакт. Сейчас Дан готов был разъебать кого угодно от злости, что таилась сейчас внутри. — Хён? — Привет, Даниэль, что-то случилось? — Ты дома? Мне нужно заехать к тебе. — Что с твоим голосом? — Это телефонная связь ебанутая, я сейчас приеду.       На звонок Джисон ответил сразу. Хорошо иметь старшего в группе, к которому можно прийти без каких-либо вопросов и выпить за компанию, высказаться, а также получить дельный совет. Кан не может завалиться к нему с пустыми руками, поэтому пришлось заскочить в магазин за различными закусками и алкоголем. Как же без него. Спустя пару часов. — М-да, Даниэль, ты и правда мудак, — огорчился старший и поставил на стол пустой стакан из-под виски, внимательно наблюдая за реакцией младшего. Джисон прекрасно знал этих двоих как облупленных, поэтому он хотел показать и доказать Кану то, что он действительно важен Сону. — Поставь себя на его место. — Ты не понимаешь. У нас простые отношения, но порой я понимаю, что ощущаю его. Мы сошлись только потому, что было влечение друг к другу, и мы попробовали жить вместе. Это действительно охуенно, когда отношения без обязательств. Ты захотел — ушёл без предупреждения. Захотел бухнуть — пошёл бухнул и не отчитываешься.       Обладатель острой улыбки припал ладонью ко лбу и покачал головой, на что Кан очень удивился. Джисон начал рассуждать мысленно, стоит ли говорить ему очевидные вещи или этот придурок догадается сам. Но всё же он рискнул. Шумно выдохнув, старший потянулся за виски и наполнил два стакана, протягивая противоположный Кану. — Он любит тебя, Даниэль. Когда же ты поймёшь, — блондин изогнул бровь и покрутил в руках стакан с виски, сразу же опустошая его. — Что ты сейчас сказал? — Любит. А ты его. — Ахаха, блять. Да нет, нам просто нравится жить вместе и... — И тебе нравится он. Тебе нравится находиться рядом с ним, ощущать его, трогать и внутри переживать, если что-то с ним не так.       Именно сейчас что-то перевернулось в голове Даниэля, будто алкоголь подействовал на него поздно как в первый раз. А ведь раньше он никогда не думал об этом, не думал, что биение сердца, приятные ощущения и два года проживания с этим человеком настолько срослись, что это перешло на другой уровень. Кажется, на последний уровень. — Он вечно кричит на меня. Он огрызается, и ему не нравятся все публичные новости в интернете, поэтому он... — Снова не дал договорить ему старший и встал из-за стола, с грохотом открывает кухонную дверь и указывает на выход. — Уходи, придурок. Ты слепой мудак, который вечно обижает Сону. Все видят, что он любит тебя. А ты закрылся в себе и пытаешься выебнуться тем, что давно ничего не чувствуешь. На самом деле ты давно его чувствуешь, просто не понимаешь, что это может быть.       Отлично, теперь его выгоняет хён из своей квартиры, дабы тот пошёл и всё наладил. Как сумасшедший Дан подорвался и вылетел из квартиры, чуть не наебнувшись по ступенькам из-за алкогольной слабости. Он шёл всю дорогу, почти выкурил целую пачку и начал потихоньку понимать, что он чертовски влюблён в этого гадёныша. Его присутствие, его запах, его манеры и привычки, его глаза полумесяцы и все, что с ним связанно — сносит крышу не от влечения, а от влюблённости. Блондин чертовски влюблён в него. После каждой ссоры он выставляет себя невинным, ни в чём не заинтересованным ублюдком. Будто ему и вовсе похуй. Я забивал на это и уходил, не обращая никакого внимания, а теперь мне все стало ясно.       Погода и вовсе не радует младшего, от него несёт алкоголем и табаком — ужасное ощущение. Запихнув руки в карманы идеально зауженных джинс, он идет, совершенно не разбирая дороги. Идет до того момента, пока не натыкается на знакомые ему дворы, а после до слабости в ногах знакомого дома и окна, где сейчас так ярко горит свет. Кан вернулся домой мокрый, будто уставший и с ужасным настроением. На этот раз его никто не встречает. Нет радостных: "Вернулся, ублюдок" и "Я не улыбаюсь, это просто челюсть свело". Даже от таких воспоминаний резко заболел живот и блондину пришлось скрючится. — Блять. Почему я начинаю думать об этом. — Сытый, наверное, — послышался до жути знакомый голос, который доносится откуда-то с кухни. Наверное, этот пидорас сейчас будет читать мне лекции, скрестив руки. Блондин поднялся и разулся, сделал адекватный вид а-ля я не пил, и я был у важного агента, подошёл ближе к Сону и выдавил дурацкую улыбку, на что тот распахнул глаза и принюхался. — Ой, блядь, ты где был вообще. — А что, так интересно? — Да от тебя несёт... к Джисону привалил что ли. — Может быть и к Джисону, а может быть и к Джунхёну зашёл. — Тц, ебучий педофил. Не шути так, я много что могу подумать. — Прости меня. Даниэль опустил голову, будто провинившийся ребёнок, и начал пальцами перебирать уже чужую футболку, аккуратно сжимая её в руках. — Я действительно был слеп, — он поднял глаза на старшего, касаясь своей ладонью чужой щеки и медленно опуская её на подбородок. — Скажи мне одну вещь, только честно. — Да, я люблю тебя. Любого, Кан. Будь ты сейчас радостным, будь последним мудаком или же невинным ребёнком. Сексуальным на сцене и беззаботным за ней. Бухой или трезвый. Я люблю тебя.       Эти слова выбили из прокуренных лёгких блондина весь воздух. Внутри дико что-то начало болеть, а мозги совершенно не соображали. Что делать, что сказать ему? Что люблю? Нет, это то же самое, что говорить такие слова пьяным в пизду, каким он сейчас и является. Данэль знал, что Сону не поверит ему ни под каким предлогом, что тот тоже любит. Он не поверит и перестанет слушать, заткнёт ему рот поцелуем и скажет прекратить. — Знаешь, сейчас я пьяный, здраво думать и рассуждать нет никаких сил. Но я точно знаю, что люблю тебя. Я не знал, как описать эти эмоции, думал, что это пройдет и все временно. Я молчал. А теперь смею заявить, что я являюсь последним трусом и ублюдком, который всё это время выводил тебя из себя, был причиной твоих слёз и срывов. Прости, — после сказанного блондин не дал Сону переосмыслить и выдавить какие-то эмоции, а сразу впился в желанные и давно полюбившиеся губы.       Мял их бурно, показывая, что теперь он является его собственностью. Кан углублял поцелуй, переплетая языки друг с другом, будто смешивая эксклюзивный коктейль. Шатен непосредственно принял все его слова и прикрыл глаза, наслаждаясь присутствием любимого. Ни один простой поцелуй не сравнится с чувственным поцелуем, где оба испытывают уйму эмоций и превосходное наслаждение. Даниэль целует напористо и страстно, не давая Сону отдышаться хотя бы на секунду. Руки потянулись к чужим бёдрам и сжали настолько сильно, что тот ойкнул в губы младшего и довольно улыбнулся, опаляя своим дыханием Кана. — Я что, сплю? — хватает воздух, будто бешеный психопат перед сердечным приступом и резво вовлекает чужую шею в свою ручную обитель. От блондина по-прежнему пахнет алкоголем, но привычный для него одеколон сбивает этот запах и становится намного лучше. — Хён, пойдем, — младший подхватил Сону за бёдра и спокойно без трудностей повёл его в давно знакомую спальню, где редкими ночами соседи затыкали уши и пытались стучать по батареям, но безуспешно.       На белоснежную постель Кан аккуратно посадил старшего, стягивая с него футболку. Отбросив её куда-то в сторону, он следующим оголил свой торс и бросил рубашку следом за футболкой, не сводя глаз с томящегося в ожидании Сону. Как только тяжелый вздох сорвался с чужих губ, Кан лишь мягко коснулся губами скул старшего, оставляя короткую, чуть влажную дорожку вниз, припадая к любимым губам. Он впитывал чужие вздрагивания и уже учащенное тяжелое дыхание. Губы очертили дорожку ниже, прямо к изгибу шеи, заставляя шатена упасть спиной на кровать и чувствовать каждой своей клеточкой этого невыносимого Кан Даниэля. Сону аккуратно очерчивает большим пальцем линии пресса младшего, на что тот хмыкнул и изобразил заметный оскал. — Нравится? — Ещё спрашиваешь? — Держись, завтра ты не встанешь.       Обладатель бездонных глаз ухмыльнулся и наклонился ближе, опаляя своим дыханием чужие губы, которые едва соприкасаются. Частые поцелуи, влажные дорожки и бордовые засосы на любимых ключицах — кара. Такого никогда не происходило с блондином, у него теряется рассудок, и он становится бешеным собственником. В штанах ужасно тесно, два возбуждённых тела просили большего, а в комнате поднималась температура со скоростью света. Кан припустил чужие штаны вместе с боксерами, замечая уже давно возбуждённый член старшего. — Хён… — Выпалил младший и улыбнулся подобно городскому сумасшедшему. — Можно я... — Рукой обхватил пульсирующий член Сону, а прохладной подушкой большого пальца надавил на головку, размазывая по ней естественную смазку.       Шатен закусил губу и красиво выгнулся, заставляя блондина смотреть только на него, покрываясь красивым румянцем. Секс без чувств — обычное удовлетворение двоих тел, тут в свою очередь два тела испытывают не только влечение друг к другу, но и запоздалые чувства, которые пытаются выразить эти двое. Даниэль резко перевернул Сону на живот и заставил согнуть ноги, пальцем нажал на копчик, тем самым заставляя старшего выгнуть пятую точку. — Прекрасен, чёрт возьми, — подобен великому художнику, который оценивает анатомию человека с первого раза, достаточно только присмотреться к любимому телу этого гадёныша. Он Сону не медлит и резво касается рукой своего члена, надрачивая его, заставляя свой зад тянуться назад, будто течная омежка. На такое действие с его стороны Кан улыбнулся, облизнул указательный палец и просунул в чужое и сжатое колечко мышц, на что тот ещё больше выгнулся, испытывая приятное ощущение. За первым пальцем последовал второй, он усердно проник в нутро старшего, изучая давно знакомые стенки. Первый стон Она, пусть не такой громкий, но в голове блондина рушится целый мир. С цепи сорвавшийся Кан стянул с себя джинсы вместе с боксерами, тем самым освобождая возбуждённый член и вовлекая его в промежность Сону. Не так туго, но горячие стенки обволакивают и сжимают член младшего до первого стона, пока тот не начал двигаться сначала медленно, вслушиваясь в стоны старшего под ним, а потом стал ускоряться, сжимая чужие бёдра. — Он Сону, — шепчет хрипло и низко у ушной раковины шатена, слизывая капли пота с чужого плеча. — Думай обо мне, — прикусил мочку уха и выпрямился, смачно ударяя ладонью по ягодице. Шлепок за шлепком, выдох за вдохом, неприличные слова и шлепки вырывались из квартиры номер восемь, заставляя соседей вновь подорваться и стучать по батареям. Сону стонал так громко, будто в первый раз. Рука бедного сжимала край кровати, а у самого сносило крышу от возбуждения и от того, что сзади него Кан Даниэль, тот самый, в кого он был всегда влюблён. Блондин забрал мокрые волосы назад, в комнате становилось ужасно жарко, а кожа покрывается каплями пота. Кан двигается все быстрее, проводит кончиком языка по изгибу позвоночника, утыкаясь в шейный позвонок и шепча разные пошлые вещи. Всю ночь они наслаждались присутствием, меняя разные позиции и захлёбываясь в собственном оргазме. Впервые такое случилось с теми двумя потерявшимися личностями, которые проебали два года безудержной "совместной жизни", она же не дала им никакой пользы. Люди — глупые существа. Ошибки, эмоции, чувства. Всё это — оружие, которым мы, увы, так и не научились пользоваться.