***
— Ты вернулся, — до боли знакомый голос спрашивает Юнги, и тот поднимает голову. Это вчерашний парниша, и он снова двигается ближе к нему по скамье. — Каждый день, — бормочет Юнги. Незнакомый парень сияет. — Я тоже. Кстати, я — Хосок, — он протягивает руку, и Юнги заставляет себя пожать её. Что-то внутри тянет. — Юнги. — Рад знакомству, Юнги. Мне нравятся твои волосы, — Юнги фыркает. Около недели назад он покрасил волосы после "разрыва" с девушкой, чтобы добавить красок в свою жизнь. Это не сработало. Волосы поблекли. — Я никогда не красил свои волосы в такой насыщенный цвет, но, возможно, когда-нибудь решусь. У моего босса сейчас ярко-оранжевые волосы, смотрится очень круто! — парень продолжал лепетать, и как бы Юнги не хотелось его игнорировать, он продолжал слушать. Этот парень на всё смотрел с энтузиазмом, всегда улыбался. Юнги ощущает небольшой укол зависти где-то на задворках разума. Подъезжает автобус, и Юнги совсем не против, когда Хосок садится рядом. На следующий день Юнги, кстати, тоже не против. И на следующий, и на следующий, и на следующий тоже. Не важно какой сейчас день. Он не может собрать себя в кучу и сказать что-то. Но он слушает. Время от времени кивает, давая Хосоку понять, что слова до него доходят. Это большее, на что он способен. Юнги хочет ответить. У него полно шуток, комментариев, комплиментов. Он чувствует, как что-то рвётся в груди, будто маленькая верёвка связывает его с парнем рядом. Ему нужен друг. Он задумывается, не жалко ли он выглядит со стороны, но Хосок кажется более чем готов к этой дружбе. У Юнги не было настоящего друга со времён старшей школы. Есть люди, с которыми он сейчас общается, но это больше по необходимости, чем по-дружески. Он пересекается с людьми, которые умирают внутри, у которых есть свои секреты, которые знают секреты Юнги. Ему даже когда-то понравился Намджун, просто потому что тот не пытался с ним разговаривать. Возможно, Юнги стоит поблагодарить его. Ему интересно, будет ли это странно. А ещё любопытно: сможет ли он вообще сказать подобное когда-либо. Крепость в его груди настолько возросла, что он задается вопросом, сможет ли он хотя бы издать звук в знак благодарности. — Ты в порядке? — прикосновение Хосока и мягкие слова вырывают Юнги из собственных мыслей, и он испуганно подпрыгивает на месте. Хосок с недоумением смотрит на парня. Юнги не может вспомнить, когда последний раз ему смотрели прямо в глаза. Он собирается кивнуть, но голова не слушается. — Ты не слишком разговорчив, — Хосок улыбается, и Юнги становится спокойнее. Каждая девушка, с которой он встречался, говорила то же самое, с единственным отличием — гримасой недовольства на их лицах. По этой же причине они бросали его. — Всё в порядке. Мне просто любопытно: ничего, если я буду вот так с тобой разговаривать? — Юнги кивает прежде, чем обдумывает решение. — Правда? — Да. — Потому что если тебе неудобно, я уйду и не буду тебя тревожить, обещаю, — пожалуйста, не делай этого. Юнги трясёт головой. Кажется, этот ответ удовлетворяет Хосока. — Хорошо. В любом случае, я могу наговорить за нас обоих. И тебе не нужно открывать рот, чтобы наслаждаться общением, — Хосок удобнее устраивается в кресле, а Юнги смотрит на него пустым взглядом.***
Каждое утро Хосок появляется у автобусной остановки около пяти минут после того, как там садится Юнги. Кажется, у него всегда есть о чём поговорить, Юнги интересно, как он живёт. Он удивляется, как жизнь его не давит, не душит и не мучает своими испытаниями. Юнги должен напоминать себе, что у реальных людей всё в жизни совсем по-другому. Этот парень просто нереальный человек. Хосок прикасается к его ноге, и Юнги больше не дрожит. Ему нравится чувствовать его руку на своём колене. Он ощущает человеческое тепло, от чего его сердце трепещет. Он не чувствовал тепла уже долгое время.***
Юнги не знал, что потянуло его покинуть свои апартаменты в середине дождливой ночи, хлюпая кроссовками по тротуару, но он почти рад видеть больше людей на улице, чем ожидал. Он замечает женщину, бегущую к своему дому на сломанных каблуках и со сломанным зонтом в руках. Он догоняет девушку, а потом заменяет её зонт собственным. Она с удивлением смотрит на него, а затем мягкая улыбка появляется на её лице. — Спасибо тебе. Ужасный зонт, но единственный, — хихикает она. Юнги прочищает горло, потому что понимает, что далеко не уйдёт, если будет молчать. — Тогда тебе повезло, что я оказался здесь, да? Моя квартира не так далеко отсюда, если ты хочешь немного передохнуть и высохнуть, то мы можем пойти ко мне, — Юнги улыбается, и девушка осматривает его. Она осознает, насколько безвредным тот кажется: невысокий, тощий, лицо детское, — и ей становится спокойнее. — Звучит неплохо. Юнги придерживает для неё дверь, а после забирает пиджак девушки. Видно, что она впечатлена. Он делает чай, садится возле неё на диване, слушает, когда она рассказывает о своей жизни. — Кажется, всю неделю вселенная была против меня. Мой жених предал меня, я была понижена в должности, а теперь ещё и каблук сломала, — пока она изливает душу, Юнги придвигается ближе. Он кладёт свою руку ей на плечо, говорит, что понимает её, даёт ей возможность выплакаться. А потом он трахает её на диване. Девушка стонет, тянется будто нуждающаяся кошка, а Юнги затыкает её, и ему плевать, если останутся синяки или царапины на её теле. Он сфокусирован только на собственном удовольствии, и не может не разочароваться, когда кончает. Он не испытывал настоящего от оргазма годами, но всё ещё пытается. Девушка под ним была полностью удовлетворена. Она попыталась поцеловать его, но он отворачивался, после ей стало всё равно, и она уснула. Юнги идёт в кухню, буквально отскрёбывая влажную кожу со стороны бедра. Юнги знает, что нужно сделать с девушкой, но голод — это человеческий фактор. Он хочет разорвать её на части, наблюдать за тем, как тёмная кровь течёт по её коже, смотреть, как она медленно умирает. Он хочет сломать её, покалечить, но он устал. Юнги знает, что скоро сломает ей шею, как это было и с прошлой девушкой, и он делает это. Она не издаёт звука, просто дёргается. Юнги смотрит вниз на её тело в танцующем огне. Его голые ноги должны ощущать холод, стоя на плитке, но они онемели. Всё онемело. Он собирает пепел в небольшой контейнер и возвращается в квартиру. Он удобрит свой небольшой сад, когда выйдет солнце. Юнги продолжает пропускать работу. Говорит, что заболел. Но ему нужны деньги, и он хочет увидеть Хосока. Дерьмо. Юнги громко стонет и нависает над контейнером. Как теперь ему столкнуться лицом к лицу с Хосоком со свежей кровью на своих руках? Он чувствует, как вина входит под кожу и пропитывает органы, а затем слеза катится по его щеке. Он удивлён, но не пытается противостоять этому. Он больше не пытается стоять в вертикальном положении, не пытается быть тихим всхлипывая, не пытается уложить себя в кровать. Юнги просыпается на полу кухни, его лицо распухло, слезы высохли, и ему не хочется никуда идти. Ему хочется лежать там, где он лежит, пока его тело не сдастся и не высохнет. Но затем он встаёт, моется и надевает чистую одежду. Он хватает сумку, закрывает за собой дверь, проходя мимо арт-студии, он выходит на улицу. Он идёт в направлении автобусной остановки, затем садится на скамью. Он делает всё то, что делал всегда, но сейчас ощущения совсем другие. Он чувствует мандраж проходящий вдоль тела, скорее всего, он опять заплачет, но быстрые шаги привлекают его внимание. Он вздыхает до того, как Хосок садится возле него. Юнги смотрит вниз, когда колено парня ударяет его. Он ожидает счастливых и вдохновенных слов, милых историй, но в ответ тишина. Он чувствует чужую руку на своей спине. Хосок никогда не молчит, Юнги задумывается, может это какой-то незнакомец трогает его. Но он смотрит на обувь, и становится очевидно, что такие туфли могут принадлежать только Хосоку - ярко-жёлтые с нарисованными мультигероями. Он смотрит на привычно узкие джинсы, цветочную рубашку, губы, которые должны расплыться в улыбке. Но парень не улыбается. — Юнги, — произносит он, и наконец Юнги смотрит ему в глаза. Этот взгляд полон заботы, грусти, беспокойства вернулся, и Юнги ненавидит это. — С тобой что-то случилось, да? — Юнги не моргая смотрит на него в упор. Он вспоминает прошлую ночь. Как легко он заманил эту девушку к себе в квартиру, а затем залез ей в трусы. Что он может сказать? — Тебе не нужно было сегодня идти на работу. Ты ужасно выглядишь. Давай я отведу тебя домой... — Хосок собирается встать, но Юнги хватает его за рубашку. Он отрицательно трясёт головой, и Хосок снова приземляется возле него. Парень поглядывает на Юнги один раз, затем два, три раза, чтобы удостовериться, что с ним всё будет хорошо. Юнги не теряется под этим взглядом, смотрит в ответ стеклянными глазами. Хосок знает, что что-то не так с ним, но также он знает, что Юнги упрямый. Он медленно обнимает его за плечи, наблюдая за его реакцией. Юнги не двигается. — Ты не против? — спрашивает он, на что получает утвердительный ответ и опущенный взор. Хосок замечает, как мечется в груди сердце парня. Юнги никогда не был тем светлым мальчиком, но также он никогда не выглядел таким проигравшим. Хосок молчит. Он чертит круги на плече Юнги, тихо надеясь, что у его любимого мальчика с мятным цветом волос все будет в порядке. Юнги позволяет Хосоку усадить себя в автобус, пропуская привычные места, шагая в самый конец. Хосок по-прежнему молчит, и Юнги становится некомфортно в тишине. — Разговаривай, — почти приказывает он, и брови Хосока взлетают вверх. Он не слышал этот голос месяц. — Как скажешь, — он прочищает горло, настраиваясь. — Ну, вчера позвонил мой старший брат и сказал, что он и еще один мой брат приезжают сюда в поисках квартиры. Наши родители не в восторге от этой идеи, но я надеюсь, что они найдут себе жильё. Я считаю, что жить в большом городе нам троим было бы проще, — Хосок улыбается и Юнги понемногу расслабляется.***
Юнги принимает свою смену под свет люминесцентных ламп, его разум совершенно пуст. Он не чувствует что держит что-то в руках, пока забивает полки, не слышит смех пробегающих мимо детей, не смотрит на своих коллег. Юнги не может сосредоточиться на чём-то одном, поэтому просто отключает свой мозг. Последующие восемь часов — он робот. Он просто объект интерьера, и, что странно, он чувствует себя в безопасности. Если он не будет думать, то не сможет и чувствовать вину. Он не будет чувствовать себя предателем. Он не сможет чувствовать. — Юнги, ты можешь уходить, — говорит ему босс, и Юнги опять возвращается в реальность. Он скидывает свой фартук и кидает швабру в кладовку, уходит ни сказав ни слова. У него есть стимул, чтобы пойти домой: его сад, незаконченная картина и новая, над которой он будет работать. Он тихо садится в автобус, смотрит в окно. Он не оборачивается, когда к нему кто-то подсаживается, ведь автобус в это время всегда забит. Но удивляется, когда чья-то рука ложится ему на бедро. — Приветик, — здоровается Хосок, Юнги вытягивается, как струна, его брови сведены на переносице. Хосок никогда до этого не ездил с ним по дороге домой на одном автобусе, обычно парень остаётся в студии подольше. Юнги хочет спросить, что он тут делает, когда Хосок ставит ему на колени пакет, ныряя туда рукой. — Я купил еду, алкоголь и таблетки, — говорит он, а уголки губ Юнги опускаются. — Я не уверен в чём проблема, но я хочу, чтобы ты поправился. Эта комбинация, возможно, поможет тебе, — Хосок ярко улыбается. Юнги прочищает горло и моргает, включая свой мозг. — Зачем? - он говорит уже второй раз за этот день, что удивляет Хосока. Это большее, что парень сказал ему с того момента, как они встретились. — Ну, — фыркает Хосок, — ты дорогой для меня человек, поэтому мне грустно видеть тебя таким. Тебе не обязательно рассказывать мне, что случилось, но вместо этого выпей со мной бурбон и почувствуй себя немного лучше. Юнги не знает почему от этих слов у него пробегают мурашки, но он кивает и опять удобно садится в кресле. Его тело невероятно устало, и ехать еще долго, поэтому он немного дремлет. Он просыпается через двадцать минут, его голова лежит на плече Хосока. Он тыкает пальцем в лицо Юнги, чтобы разбудить. Хосок вновь говорит о своих братьях, когда Юнги ведёт его к себе домой. Они почти проходят через студию, как вдруг Хосок останавливает его. — Это арт-студия? — спрашивает он, глядя на мольберты, глиняные блоки и вечно грязные фартуки, висящие на привычном месте. Юнги кивает. — Ты живёшь здесь? — парень закатывает глаза, а затем показывает на лестницу в другой части комнаты. Хосок рассматривает комнату, и его лицо озаряет улыбка. — Это круто. Значит это твоя студия, верно? — Юнги кивает. — Тебе нравится искусство? — Юнги просто пожимает плечами, и Хосок следует за ним по лестнице. Над арт-студией есть только одна квартира, парень легко отмыкает двери. Он думает, что ему нужно было бы прибраться. Квартира Юнги современная и маленькая, а шкала ее серости сходится с серостью жизни хозяина. В гостиной на полу расстелен брезент, а на нём лежит незаконченная картина. Потолки высокие, комнаты хорошо освещены, а деревянные полы тёмного цвета. Он наблюдает за взглядом Хосока, пока тот опускает пакет на пол. Юнги прячет контейнер с пеплом в шкаф до того, как парень заходит в кухню. В это время в гостиной пальцы Хосока исследуют каждую поверхность. — Мне нравится твой дом. Здесь отдаёт тобой. Юнги задумывается: что бы это могло значить? Он знает Хосока четыре месяца, а сказал он за это время только четыре слова. Как этот парень может что-то знать о нём? Хосок уже открывает бутылку бурбона, и Юнги вытягивает два стакана, передвигая их по столешнице. Хосок очень щедро наливает и ждёт, пока Юнги подносит свой стакан ко рту. Жидкость обжигает горло и ему нравится это жжение в животе. А затем он опустошает свой стакан в два глотка. — Вау, у тебя, наверное, был очень плохой день, — Хосок говорит без издевки и наливает ему ещё один бокал. Они садятся на диван, и Хосок начинает говорить. Парень говорит о классе, в котором он преподаёт, говорит о танцах, которые ставил, и о том, как босс учил его хореографию со всем классом. Его старший брат — Сокджин — работает шефом в собственном ресторане и руководит бизнесом вместе с группой своих друзей. У его младшего брата — Чонгука — нет реальных планов на жизнь, кроме пения в его музыкальной группе (что довольно неплохо). Хосок смотрит на Юнги, пока говорит, с каждым бокалом рассматривая его со всё меньшим стыдом. — Почему ты не говоришь, Юнги? — задаётся вопросом Хосок, кажется, будто эти слова даже не покидали его губ, и наступает тишина. Юнги медленно поднимает на него свой взгляд. — Я говорю, — Хосок хихикает в ответ на это и, скорее всего, случайно ударяет колено Юнги. — Ты можешь говорить, но не говоришь. Почему так? — Хосок кладёт свою руку на спинку дивана, подпирая подбородок. Юнги хочет пожать плечами и перевести тему, но понимает, что задолжал этому парню некоторые объяснения. С алкоголем, который бежит по венам, он думает, что сможет заговорить об этом. — Я сделал кое-что плохое, — он тяжело дышит и смотрит на Хосока мёртвым взглядом. Честно говоря, ему немного хочется, чтобы Хосок убежал отсюда с криками. Но парень не слышит его мыслей и просто кивает. — Я садист, — говорит он, а слова, будто сахар во рту. — Со мной что-то не так, — с каждым словом глаза Юнги загораются, но выражение лица Хосока непоколебимо. — Я думаю, ты напуган, — по крайней мере так считает Хосок. Эти слова ошеломили Юнги. Он прошёл через многие вещи в своей жизни, но напуган? Уж точно нет. — Я не знаю, какие секреты ты хранишь, возможно, и не захочу знать, но я думаю, что ты... — Хосок останавливается, пытаясь правильно построить предложения в своём подвыпившем состоянии. — Я думаю, если ты начнёшь говорить, таким образом ты сможешь впустить кого-то в свою жизнь, и твои секреты останутся позади, — сердце Юнги замирает. Хосок что-то знает. Он должен что-то понимать. Юнги задумывается, должен ли он его убить. Он никогда до этого не убивал мужчин. — Ты держишь людей на вытянутой руке, потому что ты мазохист, и ты сконцентрирован на собственной пытке. — Что ты себе надумал? — вопрошает Юнги. Эти слова заставляют Хосока выпрямиться, он встревожено смотрит ему в глаза. — Я не понимаю тебя. Я рассказываю тебе всё о своей жизни, а ты только вежливо обходишься со мной, не подпуская ближе, — он выглядит грустным, а пальцы Юнги подёргиваются. Он мог бы сломать ему шею в два счёта. — Тебе страшно? Ты сделал что-то настолько плохое? Ты ненормальный? — спрашивает Хосок слабым голосом. Юнги медленно протягивает руку к шее парня. — Ты убиваешь себя таким образом. Ты сам себе роешь яму, — он прикасается к шее Хосока... и щелчок. Губы Юнги сталкиваются с чужими с таким отчаяньем, которое он никогда не испытывал в своей жизни. Щёки Хосока влажные от слёз, его руки теребят волосы парня напротив, горячие вздохи обжигают кожу Юнги. Он стонет ему в рот, потому что нервы уже на пределе, как никогда раньше, а кожа гудит от чрезмерной чувствительности. Каждое прикосновение, будто пламенное. Юнги стягивает рубашку с Хосока, чтобы почувствовать ещё больше. Юнги оставляет поцелуи на шее парня, от чего всё внутри переворачивается. Он рвёт собственную одежду, потому что ему нужно быть ближе. Он мурлычет благодарность в шею Хосока, потому что на секунду он ощущает себя живым человеком. Когда оргазм разрывает его на части, Юнги начинает рыдать, крепко держа Хосока. Парень глубоко и низко стонет, а затем кончает в руку Юнги. А Юнги думает, что этот звук сродни ангельскому. Он позволяет Хосоку вытереть его слёзы, а затем убрать остатки спермы с тела. Юнги следит за плавными движениями, и, кажется, что сейчас всё станет на свои места. — Ты в порядке? — спрашивает его Хосок, ложась между ног парня и накрывая их одеялом. — Я не чувствовал подобного уже много лет, — выдыхая, произносит Юнги, зарываясь рукой в волосы Хосока. — Тебе хорошо? — глаза Хосока блестят. — М-м, — кивает Юнги. Он притягивает Хосока в поцелуй: мягкий, мокрый, томный, от которого пальцы на ногах скручиваются. Он думает, что ему следовало бы убить Хосока, когда был шанс.***
Юнги никогда не просыпался в одной постели с кем-то. Тем более в такой близости. Они либо уходили до утра, либо не доживали. По пробуждению он почувствовал теплоту. Его дрянное тело, привыкшее к холоду, уже отвыкло от такого, поэтому сейчас от контраста температур у него пошла дрожь. Хосок что-то бормочет в его шею, обнимает рукой, пальцами ног проводит по голени Юнги. Он наблюдает за его пробуждением. — Привет, — выдыхает Хосок, смотря на Юнги с ленивой улыбкой на губах. Желудок Юнги делает кульбит от такого взгляда. — Извини, — шепчет он, и Юнги говорит именно то, что думает. Такой его голос не нравится Хосоку, он смотрит на него нахмурив брови. — Я не подхожу тебе, — Юнги понимает в глубине души, что это правда. Он знает, что Хосок отвернётся от него, когда узнает, кто он такой на самом деле. Юнги знает, что всё пойдёт к чёрту. Но также он не может заставить себя убрать руки от парня. Он приходит в замешательство, когда Хосок смеётся. — Все думают, что они недостаточно хороши. Мир полон небезопасных вещей. Но я хочу, чтобы ты знал, что я подхожу тебе, — Хосок лучится, а Юнги хмурится в ответ. — Не ругай меня за это. Ты сказал в сто раз больше за эти два дня, чем за последние месяцы. Я подхожу тебе, Юнги. И поверь, ты хорош для меня, — он проводит пальцем по губам парня, пока складка между бровей не исчезает. — Ты не можешь знать наверняка. — Я знаю, что ты был одиноким, когда я впервые встретил тебя. Мне, блять, так было страшно одному, а потом я встретил тебя... Я не знаю. Казалось, это правильно? Боже, это звучит так тупо, — смеётся он. — Но я тогда совсем не испугался, — Юнги хмыкает с иронией. — Смешно что ли? — Юнги качает головой, и притягивает Хосока для поцелуя. На секунду ему кажется, что, возможно, парень прав. Но Юнги знает, что Хосок — это самая мазохистская вещь, которую он может сделать с собой. Самая сладкая пытка.***
Юнги отказывается от тяжёлых наркотиков, а потом наконец собирается с силами и приходит на склад. Он не уверен почему продолжает приходить, ведь это просто здание, наполненное наркотой и отбросами, но как ни крути — он здесь. — Давно не виделись, — звучит голос Намджуна, а рука приземляется парню на плечо. Юнги садится, не произнося и слова, на расстоянии от Намджуна на маленьком диванчике. — Какой у тебя рекорд на данный момент? Одна неделя? Две? — смеётся парень и Юнги закатывает глаза. Намджуну нравится шутить над проблемами Юнги. — Две, — произносит парень, он все ещё помнит те удивительные глаза. — Что? Две? — Намджун садится. Юнги мог быть эффективным, но не глупым. — И пять месяцев, — он поправляет себя. Секунду Намджун обдумывает его слова, а потом откидывается назад. — Ха, что-то ты отлыниваешь. Теряешь интерес? — спрашивает парень. Намджун не убивает людей. Но ему нравится колотить их, поэтому он лидер "Боевых колец". А ещё он следит за Юнги. Это помогает ему читать психическое состояние парня. Юнги, скорее всего, старше Намджуна, но он ниже и выглядит младше, поэтому тому нравится оберегать парня. — Мой взгляд упал на кое-что другое... — говорит Юнги. Он засовывает руку в карман, где лежит телефон. У него есть целый альбом их общих фотографий, которые сделал Хосок. А на заставке телефона у него танцующий парень. — Гм, нашёл девушку, которая в самом деле заинтересовала тебя? — подталкивает его Намджун. Юнги отмахивается, тряся ногой. Намджун не настаивает, он знает, что тот не любитель поболтать. Парень затягивается, делая глубокий вдох, а затем выдыхает сизый дым из носа и рта. Не задумываясь, Юнги берёт сигарету после него, позволяя вкусному безразличию впитаться в кожу. Дым сжигает его изнутри, Юнги садится поудобнее. Он хочет увидеть Хосока. — Я встретил кое-кого, — щебечет Намджун, и этого достаточно, чтобы Юнги помолчал ещё некоторое время. Намджун говорит о своей новой девушке. Она высокая, сексуальная и издаёт невероятно красивые звуки в постели. Юнги усмехается над этим. Намджун по-другому обходится с девушками. Он заботливый, ставит их на первое место и лелеет, будто драгоценные камни. Слушать, как Намджун что-то мурлычет о своей девушке, заставляет сердце Юнги оттаять. — Она просто потрясающая. Она — та единственная, Юнги, — вздыхает парень. — Прошло только четыре месяца, — бормочет Юнги. Намджун тот тип, который по уши влюбляется, а потом с такой же стремительностью перестает испытывать чувства. Иногда Юнги пытается образумить его на время. — Она идеальная. Не то чтобы я собирался сейчас сделать ей предложение, но также я не отпущу её. Юнги думает о Хосоке.***
Почему? Почему ты делаешь это? Почему сейчас? Юнги чувствует, как слёзы текут по щекам, когда девушка под ним пытается выбраться из-под его хватки. Она смотрит на Юнги, умоляя остановиться, её лицо приобретает жгуче-красный цвет. Юнги шмыгает носом и сжимает крепче, чувствуя, как её шея готова лопнуть под его пальцами. Она что-то прошипела, а потом безжизненно повисла в руках парня. Юнги ждёт некоторое время, просто чтобы убедиться, а затем отползает от нее, скручиваясь возле тела. Почему, Юнги? Он чувствует, как задыхается, в глазах появляются чёрные точки, конечности болят от сожаления и ненависти к себе. — Блять, — снова шмыгает он, и сжимает волосы в кулак с такой силой, что скальп болит. — Блять-блять-блять, — он ненавидит себя. Он думает, что вот поэтому. А по какой же ещё причине? У него всё налаживалось. Ему становилось лучше. — Чёрт! — кричит Юнги, сильно ударяя кулаком об пол, он чувствует как ломаются костяшки его пальцев. — Возьми себя в руки, — Юнги поднимается на ноги, поднимает тело женщины, чтобы потом сжечь его. Он быстро работает в печи, впиваясь пальцами в кожу на бедре. Игнорируя отпечатки сажи на своих шортах, он тщательно очищает печь. Чуть позже приходит Хосок.***
Когда никто не открывает ему дверь, Хосок самостоятельно заходит в квартиру. В одной руке он держит рюкзак, в котором все, что нужно для тренировки, во второй — какую-то сумку. В квартире тихо, но в этом нет ничего удивительного. Странно то, что открытая балконная дверь кое-как держится на одной петле. Хосок находит Юнги в саду, сидящего на коленях возле ярко-красного куста роз. Он облокачивается на дверной проём, чтобы увидеть, как Юнги, покусывая большой палец, передвигается в привычной ему среде. Ему нравится тощее тело Юнги, и то, как он изгибается. Он ощущает лёгкое возбуждение внутри него, поэтому шагает внутрь, чтобы провести руками по плечам Юнги. Но парень не отвечает, поэтому Хосок оставляет поцелуй на его макушке. — Юнги-и, — напевает он, дёргает парня за талию, пока тот не поднимается. Он разворачивает его к себе лицом, а затем его сердце сжимается. Лицо Юнги опухшее от слёз, запачканное грязью из сада и ещё чём-то потемнее, и Хосок молится богу, чтобы это не была кровь. — Юнги... — начинает Хосок, но парень несётся мимо него в апартаменты. Хосок следует за ним, замечая на ногах парня струйку крови. — Юнги, остановись, — требует он, хватая его за плечо. Парень хмурится, но не сопротивляется. Хосок стягивает шорты с правого бедра Юнги и задыхается. Кожа содрана до плоти, на кровавых бедрах виднеются три четкие линии от пальцев. Кровь свежая, но рубцы вокруг — старые. Хосок плачет, заталкивая Юнги в ванную, и заставляет его сесть на крышку унитаза. — Зачем, Юнги? Зачем ты это сделал с собой? — вопрошает Хосок, открывая аптечку. Юнги шипит, когда ему начинают очищать раны, но не убегает. Хосок чувствует злость на Юнги за то, что он сделал, но ещё больше он сердится на самого себя за то, что не заметил раньше. Как много раз они видели друг друга голыми? Он должен был позаботиться о Юнги. Юнги стирает слёзы с лица Хосока, тот громко шмыгает носом. Он не смотрит на Юнги, не хочет, чтобы парень чувствовал себя ещё хуже. — Хосок, — мягким голосом говорит Юнги, и Хосок сжимает свою челюсть. Он чистит кровавые подтёки, пока раны не приобретают розовый оттенок, а после плотно повязывает бинты. Юнги притягивает его за подбородок, пока он не смотрит ему в глаза. — Хосок, тебе нужно уйти, — говорит уже холодным голосом Юнги, и парень напротив вздрагивает. — Уйти? — Тебе нужно уйти от меня. Я не тот, за кого ты меня принимаешь. Ты не должен быть здесь, — кажется, сердце Хосока готово тут же остановится. — Юнги, я не... — Хосок! Сейчас ты должен слушать меня. Тебе нужно убираться, уходи. — Нет, — говорит он, вставая. — Чёрта с два. Прекращай, Юнги. — Я не подхожу тебе! Я испорчу тебя, — его голос нарастает, но Хосок не собирается отступать. — Ты захочешь уйти от меня, когда узнаешь, какой я на самом деле. Тебе будет противно, ты возненавидишь меня. Ты должен уйти. — Юнги, прекрати! — голос Хосока эхом отбивается от стенок ванной комнаты. — Блять, я не собираюсь тебя оставлять, понял? Мне поебать, кто ты и что ты делаешь, о чём думаешь, тебе не испугать меня! Ты не... — его голос ломается, он опускает свою голову. — Пожалуйста, прекрати, — Юнги хочется трясти этого упрямого ребёнка, пока тот не поймёт, но также он не может сопротивляться после того, как видит слёзы, падающие на кафель. Он пытался. И, возможно, это всё, что ему нужно, чтобы успокоить себя, он ведь никогда по-настоящему не хотел, чтобы Хосок уходил. — Не проси меня уходить, — вздыхает парень, разводя руки для объятий. Он выглядит совершенно жалким, будто выброшенный щенок, поэтому Юнги притягивает его к себе. — Хосок, ты должен понять, что есть причина, почему я это прошу. Тебе не нужно уходить, но знай, что я пытался тебя остановить, — шепчет он в ухо Хосока, и парень обнимает его так крепко, что невозможно дышать. — Мне плевать. Я не брошу тебя. Ты не единственный, кто кое-где облажался. Ты мне нужен, — рукой он забирается под рубашку Юнги. И только тогда Юнги понимает, как звучат самые правдивые слова в его жизни. — Ты мне тоже нужен, — признаётся Юнги, целуя Хосока куда-то в голову. — И это единственное, что меня пугает.***
Юнги просит оставить его одного на несколько дней, по утрам они всё также ездят вместе одним автобусом, но Хосок не приходит к нему домой. Юнги получает милые сообщения от парня, фотографии себя и его друзей, случайные фото собак. Это помогает ему дышать. Но разобраться во всём ему нужно наедине.***
Прошло две недели с тех пор, как Юнги попросил о личном пространстве, прошло две недели с тех пор, как он убил женщину в собственном доме за час до прихода Хосока. Он не знает, как дальше контролировать себя. Он чувствовал себя сто фунтовым зомби с часто посещающими голову тревожными мыслями. Расскажи Хосоку. Скажи ему, что ты монстр, убийца, что ты чёртов псих. Юнги на самом деле эта идея понравилась, от чего ему стало не по себе. Парню нужно как-то найти конец своим страданиям. Некоторое время он был счастлив — этого достаточно. — Хосок, пожалуйста, зайди ко мне, — это всё, что сказал Юнги, но Хосок уже был в пути к его квартире. Юнги ждал его в помещении, не успев зайти, парень набросился на него с отчаянными поцелуями. — Ты в порядке? Хочешь о чём-то поговорить? Тебе нужна помощь? Ты в порядке? — спрашивал Хосок между поцелуями, но Юнги молчал. Он предпочитал губы Хосока, нежели слова которые сам хотел сказать. Юнги стонал в губы, когда парень стягивал с него одежду, а затем поднял и прислонил к стене. Он против, когда Хосок проникает в него, а затем рычит от удовольствия в его шею, шепча слова любви в пламенной схватке языков. Хосок кончает, с именем Юнги на губах, которое растворяется в собственных стонах. Юнги молчит, прикусывая плечо Хосока, чтобы заглушить звуки. Он чувствует себя слишком виноватым, чтобы произносить это имя, но удовлетворение растекается у него по венам. Хосок опускает Юнги, а затем обнимает его, чтобы унять плохие мысли. Юнги это ценит, наверное, но настойчивые кадры реальности не исчезают ни на секунду перед его глазами. — Поговори со мной, Юнги, — просит Хосок, нежно гладя спину парня. Он может ощутить это напряжение под своими пальцами. — Я не знаю как, — говорит Юнги. Как ты можешь признаться кому-то, что ты убийца? — Просто попытайся. Мне нужно знать, что происходит у тебя в голове, — Хосок легонько тыкает его пальцем в лоб, от чего Юнги хмурится. Он подталкивает его к дивану, возможно, так ему станет легче, но слов нет. Он смотрит на Хосока, когда тот наблюдает за ним с терпеливым и неуклонным взглядом. Он не хочет терять этого момента, но также он никогда не оценит подобное должным образом. — Я убиваю людей, — говорит Юнги. Хосок никак не реагирует на это, просто сидит там окаменело. Юнги заглядывает в его глаза, чтобы найти какую-нибудь подсказку. — Что? — До этого я убивал людей, женщин. Много женщин, — говорит он будничным голосом, будто они здесь попивают кофе и говорят о спорте. Сердце Хосока перестаёт биться в груди. — Зачем? — почти неслышно спрашивает Хосок. Парень полностью осознает слова, которые сказал Юнги. Он должен чертовски испугаться, так ведь? — Не знаю, это делаю будто не я, — Юнги чувствует себя пером, которое только вырвали и выбросили лежать окровавленным и нежеланным. — Ладно, — еле дыша произносит Хосок, кивая головой. Юнги смотрит на него в упор. Он ждёт, пока тот сорвётся, испугается, уйдёт. Хосок сжимает свои пальцы, прикусывая нижнюю губу и обдумывая поступившую информацию. Юнги тихо сидит, наблюдая за мыслительным процессом парня. — Ну, — он вздыхает, смотря Юнги в глаза. — Я не знаю, что сказать, — Хосок почти неслышно шепчет, слезы начинают катиться по его щекам. Он не уверен, почему плачет, но ему точно не страшно. Скорее всего, ему просто грустно за Юнги. — Попытайся, — шепчет Юнги, и тянется к Хосоку, но тот только отдёргивается. И это именно та реакция, которую ожидал Юнги, поэтому он опускает свою руку на спинку дивана. Хосок смотрит на эту руку, опять прикусывает губу и вздыхает. Он берёт её и притягивает к своей щеке. — Я сказал, что не брошу тебя, Юнги, — говорит он и льнёт в ответ. — Я... рад, что ты рассказал мне об этом. Я не собираюсь делать вид, будто понимаю что-то, но всё в порядке, я никуда не уйду, — он целует его пальцы. Что-то внутри переворачивается, и Юнги отдергивает руку от Хосока, будто тот ужалил его. — О чём ты говоришь? Это не то, что ты должен принять, Хосок. Ты должен сказать мне, что я ненормальный, больной, чокнутый! Ты должен попытаться убежать, а я... — Юнги останавливается, понимание сбивает его словно поезд. — А ты что, Юнги? Убьёшь меня? — пищит Хосок, наконец он начинает чувствовать подступающий страх внутри. Губы Юнги дрожат, он сжимается на диване. Он не смотрит на Хосока, и тот думает, что в этот раз это нормально. — Да, — на выдохе говорит Юнги, глядя на свои руки, будто они запачканы кровью всех его жертв. — Так всегда было. Но... — его плечи дрожат, и он всхлипывает, Хосок хочет утешить его, но он не делает этого. — Я не хочу убивать тебя. Я не могу убить тебя. Хосок вздыхает с облегчением. — Рад это слышать, — говорит он. Хосок понимает, что теоретически он должен быть чертовски напуган. Он должен бежать от Юнги как можно дальше, не глядя назад. Его мозг осознает необходимость этого, но его тело двигается в направлении к Юнги. Он стирает слезы парня, сжимает его щеку, убирает прядь волос со лба. — Юнги, — тот наконец смотрит ему в глаза. — Я не знаю почему, но я не боюсь тебя. Не думаю, что меня заботит то, что ты убиваешь женщин, и это пугает меня больше всего. Почему я не убегаю от тебя прямо сейчас? — вопрошает Хосок вслух, проводя пальцами по мягкой коже парня.— Ты должен, — бормочет Юнги, сплетая свои пальцы с чужими. — Но я не делаю этого. Я не хочу от тебя убегать. — А чего ты хочешь? — спрашивает он тихо.
— Я хочу тебя, — ухмыляется Хосок, притягивая Юнги во влажный поцелуй, от которого кровь в жилах закипает. Не теряя времени, он тянет парня в спальню, укладывает на кровать. Хосок разворачивает Юнги, губами проводя по его спине, а затем языком обводит анальное отверстие, надавливая. Юнги стонет под ним, в этот раз произнося имя Хосока, и это звучит вкуснее любого десерта. Сначала он изводит парня языком, затем работает ртом, а после входит в него. Юнги уже не может видеть из-за дымки удовольствия, единственным признаком оргазма Хосока является его грязное бормотание парню в уши и пальцы, впивающиеся в его кожу. Юнги не может понять, где его тело, а где Хосока, за что схватились его руки, какие слова выходят из собственного рта. Его голая кожа трётся о простынь, его опухшие губы целуют тело Хосока, а внутри всё горит с каждым новым толчком. Чувствуя очередной оргазм, он выгибается в спине и кончает на грудь парня. Хосок выходит из него, и также кончает ему на живот. Юнги улыбается ему своей очаровательной улыбкой, которую никто не видел годами, и сердце Хосока тает. — Господи, я люблю тебя, Юнги, — смеётся Хосок, притягивая парня в поцелуй. — Не думаю, что смогу полюбить тебя, — грустно признаётся Юнги, проводя языком по разорванной губе Хосока. Он искренне целует его, притягивая как можно ближе, пытается передать любые дерьмовые чувства, которыми способен управлять. — Ничего, я понимаю. Всё в порядке, — Хосок обнимает Юнги своими крепкими руками, всё ещё дрожащими от стольких оргазмов. — Спасибо, Хосок, — шепчет Юнги ему в ухо, — за то, что видишь что-то во мне. За то, что остаёшься. За то, что любишь. — Всегда пожалуйста.