It's the season when we broke up

« ...Сезон, когда мы расстались, стал более мрачен. Вскоре это все лишь останется воспоминанием? Подобно старой истории, которую мы были неспособны забыть. Это была неожиданная первая любовь без каких-либо сценариев..» Конец сигареты практически касается пламени, от чего свёрнутый в тонкой трубочке табак внутри начинает обугливаться. Немного покрутив ее меж пальцев незамысловатым движением, Адам делает первые затяжки, устремляя взгляд в окно, за которым виднелись обыденные серые улицы. Теперь ему некуда спешить и нет больше того места, где его ждут, поэтому сейчас он в полной мере позволяет себе заполнить рот этим едким табачным дымом, который уже совсем скоро окутает прочной оболочкой всю пространство вокруг бывшего вокалиста. Он всегда был рядом. Настолько часто, на сколько это вообще было возможно, от чего казалось, что все это точно навсегда. Но ведь все хорошее когда-нибудь заканчивается? Пройдя через все преграды этой жизни, через самые глубокие болота дерьма, они оступились. Нет, оступился по воле судеб Шота, падая и не расцепляя этот замок из переплетённых пальцев рук. Он сам топит своего бывшего согрупника в этом же болоте, будучи уже мертвым. Новая затяжка. Шота до сих пор в его мыслях, даже когда он просто сидит безотрывно глядя в окно, даже такая мелочь напоминает о таком понятии как «мы». Тогда он точно также стоял, а сзади-Йокояма, который щекотал его плоский белый живот под колюче-неприятной кофтой, утыкаясь носом в светлые кудряшки. Мысли не отпускали и ещё больше захватывали весь разум без остатка особенно тогда, когда Адам оставался в тишине. Потому что даже в обычной пустой комнате единственное, о чем думал Адам—его гитарист. Ведь он-его часть, а Шота-часть Адама, и это будет длиться вечно, даже если одного из них уже забрала перина Небес, удобнее устраивая в своих объятиях. Ещё затяжка. Однажды, это действительно стоило огромного промежутка времени и усилий, чтобы принять свою любовь к мужчине, с кем он раньше исполнял свою музыку дуэтом. Это было намного больше обычных дружественных отношений, которые, казалось, будут ещё длиться такой же промежуток времени, сколько они были знакомы, от того и так больно. Особенное осознание близости пришлось на момент похорон второго. Ещё затяжка. В эти мгновения Адам понял, что он важен для него настолько, на сколько никто себе даже не может представить. Он заставлял чувствовать себя защищённым, как дома, заставлял улыбаться в ответ на его широкую, нежную улыбку, но абсолютно все вещи имеют свой таймер на право жить. Его время вышло. Он— до сих пор сильное желание Адама. С каждым днём в нем все больше и больше перегорает понятие «я», но влюбленность никуда не исчезает.