От лица Аны
Я выбираю всегда те пути, где обязательно встречусь с Лионелем. Ненавижу говорить это вслух, но я сильно влюблена в него, от чего хочется просто рыдать, а затем смеяться. Нет, я не из тех дам, которые вечно отрицают очевидное. Видно, что мои чувства взаимны, видно, что я тоже небезразлична ему, но на данный момент, я просто не могу принять тот факт, что у нас всё может получиться. Ферро ведёт себя отвратительно. Это уже понятно. То делает меня счастливой, то самой несчастной. Меня до жути бесит его перепады настроения. То есть, когда сеньор Ферро захочет, он может со мной играть, а когда нет — можно меня избегать. Ненавижу. Ненавижу. Я люблю Себастьяна также, как и любила бы своего брата, которого у меня нет, не больше, хотя я прекрасно знаю, что парень ещё с девятого класса без ума от меня. По крайней мере, в прошлом году это говорил он, но мы решили остаться друзьями. Так правильнее всего. И для меня, и для него. В десятом классе мы перестали несколько недель с ним общаться, но затем, когда он смог развлечься с моделью Кьярой, и я, и он возобновили своё общение. А что насчёт Лионеля? Он хочет что-то мне сказать всё это время, но моя гордость, как и его, не позволяет подойти к нему или не спрятаться от него, когда он ждёт меня около кабинета, где проходит какой-нибудь мой урок. Я просто не готова ещё. Да и вообще, он игнорировал меня неделю, а теперь хочет поговорить? Не на ту запал. Я закрываю учебник по испанскому языку и сразу кладу его в рюкзак. Смотрю лениво на учебник по экономике и хнычу. Ненавижу делать домашнюю работу Сеньоры Манте. Она даёт несколько параграфов и заданий и хочет, чтобы мы это всё выучили и выполнили за полдня. Она нормальная? Именно, нет. Я слышу, как пиликает мой телефон, оповещая о новом сообщении. Дойдя до кровати, я беру телефон на руки и плюхаюсь на свою мягкую кровать, одновременно открывая сообщение — о Боже — от Лионеля Ферро: «Ты спишь?» Моё сердце, будто вот-вот выпрыгнет из груди, когда я пишу ответ на его сообщение с, чёрт, дрожащими руками: «Нет.» Прижимаю телефон к своей груди, нетерпеливо ожидая новое сообщение от Ферро, мои руки сразу нажимают на разблокировку, как только я слышу писк: «Тогда могу ли я тебе сейчас позвонить?» Волнение меня охватывает с ног до головы, и я пишу ему ответ «да», но быстро стираю его, осознавая, что это глупо. «Интересно, зачем?» Через минуту я открываю сообщение, после чего мои щеки покрываются розовым оттенком: «Ты мне очень нужна.» Не успеваю я набрать ответ, как на дисплее отображается: «Ферро». — Слушаю, — мой голос предательски дрожит. — Рыжая, что мне делать? — его голос кажется мне каким-то подавленным, будто он сейчас… заплачет? — Ферро, что случилось? — Ты случилась, — все на секунду замирает. Что это может означать? — Эм, я не совсем тебя понимаю. — Черт возьми, меня бесит этот тупоголовый, который то и дело крутится вокруг тебя, — ошиблась, он не хотел плакать ни секунды. — Мне кажется, я скоро просто сломаю ему руки. Пусть он держится от тебя подальше, либо я… — Либо ты? Что, Ферро? Что? Ты мой парень? Мой брат? Нет, в конце концов. Ты избегаешь меня, когда хочешь. Пишешь мне, когда хочешь. А теперь ещё заявляешь, что тебя бесят мои друзья. Ты нормальный вообще или свихнулся? — говорю в таком же тоне, как и он. — Меня бесит только он. Только он. Почему бы тебе не общаться с твоими подругами? Тебе не хватает общения? Тогда, черт возьми, я буду проводить все двадцать четыре часа с тобой. Пойдёт? — Ты меня с ума хочешь свести или что? Почему ты так делаешь? — Это не телефонный разговор. Не сегодняшний. — Думаю, самое время. — Мартинес, почему не можешь просто послушаться меня? — устало спрашивает Лио. — Ферро, почему не можешь просто объяснить мне причину? — Может потому, что ты единственная девушка, которая меня волнует всегда. — Что это значит? — мои ноги подкашиваются, поэтому я сажусь обратно на кровать. — То и значит. Спокойной ночи, рыжая бестия, — говорит он спокойно и отключается. — Спокойной ночи, Лио.* * *
От лица Каролины
— Кажется, ты меня сейчас просто-напросто изобьёшь, — взволнованно говорит Валентина, как только я нажимаю на «ответить». — Окей, и что же случилось? — Думаю Майкл прав. Мы, нет, я делаю неправильно, — вздыхает блондинка, и я чувствую сквозь трубку, как она от волнения теребит свои волосы. — Сколько он меня обижал, столько же и защищал. Я сейчас сама всё порчу, сама делаю все неправильно. Думаю, стоит задуматься над этим. — Хорошо? Каковы твои дальнейшие действия? — спрашиваю я её, одновременно откусывая шоколадное печенье. — Либо мы с тобой выбираем другую сторону, либо мы вообще нигде не будем участвовать. — Но я хочу участвовать, если мы сможем выиграть, тогда нас отправят в лагерь в январе, о котором я мечтаю уже три года. А это, во-первых, очень классно, во-вторых, огромный плюс для моего вуза. — Но мы не можем быть на стороне «Котов». Ты это понимаешь? — Я же тебе рассказала, что случилось между мной и Агустином. Я не думаю, что я или он захотим быть в одной команде, — обречённо вздыхаю я. Боже, как же сложно. — Ты его тоже пойми. Ты ему нравишься. Очень. Он хочет тебя отгородить от плейбоя. — Будто сам он не такой. Мне кажется, в его постели побывали все девчонки Буэнос-Айреса. — Каро, ты не понимаешь. Ты нравишься ему. Он хочет защитить тебя от Андреаса. Он очень любит играть с невинными. Он добрый, крутой. Как друг. А когда он начинает флиртовать, то добра не жди. — Как же вы не понимаете, мне не нравится Андреас. Я не собираюсь с ним заигрывать. Ты же знаешь меня, — устало говорю я, плюхнувшись на бинбег. Ни за что не хочу повторять ошибки прошлого. Я знаю таких парней, как Андреас. Я знаю таких парней, как Агус. Я знаю, что они из себя представляют. Я не собираюсь клевать на их уловки. Хотя со вторым я себя не могу контролировать. — Хорошо. Сделай первый шаг к нему. Он с тобой поругался просто потому, что он тебя ревнует. Понимаешь? Да, он тебя оскорбил. Но он такой. Его уже не исправить. Сделай ты тоже свой шаг, давая ему понять, что ты независимая девушка. — И что ты предлагаешь? Подойти к нему и поговорить? Ой, ни за что, — взволнованно качаю я головой. — Ну, или ты можешь сделать так же, как и он. Покажи ему через группу поддержки. Мы присоединимся к «Акулам», увидишь, он растает. Я думаю тридцать секунд об этом, но затем я киваю. Плевать, что будет. Я хочу танцевать. Я буду. Слишком многое я потеряла в старой школе, поэтому это бред отказываться от таких возможностей. — Окей, Сенере. — Не называй меня по фамилии. Мне и Майкла хватает, — ворчит та, а я лишь смеюсь. — Супер, я звоню Хио, чтобы она нас записала. Думаешь, Ана захочет? — Не думаю, но все равно запиши и её. — Пока. Я выдыхаю спокойно. Хорошо, была не была. От скуки открываю свои социальные сети, но не успеваю я и три минуты посидеть, как приходит сообщение от блондинки о том, что отбор перенесли на завтра в десять часов. Мы решили встретиться пораньше с Валентиной, чтобы что-нибудь, да отрепетировать.* * *
— Я ненавижу тебя, Хио! — визжу я, когда она решает меня взять на поддержку. Ну, то есть меня будут кидать на воздух, и я буду закрывать пирамиду. По крайней мере, она так хочет. — Ты ведь понимаешь, что я не доверяю вам. — Расслабься, — смеётся блондинка. — Ты маленькая ростом, весишь сорок пять килограмм, ты оказалась гибкой, ещё вдобавок, ты занималась гимнастикой. Кто, если не ты? — Это было в восьмом классе! — пищу я. — Давай попробуем. Если не получится, то хорошо, — вздыхает Хио, а Вален показывает мне язык. Сегодня была среда. Вчера мы официально были зачислены в группу поддержки, даже Ана пришла, но, вдоволь посмеявшись, ушла. Она даже сделала несколько снимков. Кстати, не все девочки были такими плохими, капитан команды мне очень понравилась. Хиованна была довольно милой и простой, когда не злилась. Но форма чирлидерш была, кхм, чутка откровенной. Жёлтые майки с рукавами, оголяющие живот и плечи, юбка-клёш, которая была очень короткой, слишком короткой. Встав на свои позиции — да-да, мы за два дня с Вален выучили несколько простых движений — мы начали танцевать (я лишь повторяла за Хио), не забывая и про кричалки: — Эй, эй, вперёд! Чего стоите? Кричите! Здесь Акулы! Зде-есь, здесь Акулы вас порвут. Ну, сдавайтесь, ну-ну, сдавайтесь! В этот момент, я уже поставила свои ноги на плечи двух девчонок, закрывая идеальную пирамиду. Руки дрожали, ноги тоже, но я смогла. В этот момент мы услышали свист с хлопками и, о Боже, там стояла баскетбольная команда. Я чувствовала, как на меня смотрели пожирающими взглядами, да не только на меня. На всех девчонок. Осторожно спустившись, я поправила свою юбку и ждала, когда пройдет это головокружение. — Парни, мы занимали спортзал на три часа. Ещё полчаса мы тут. Вам тренер не сказал? — Хиованна подошла к Агустину, к капитану, но тот лишь смотрел на меня. О Боже. Не отрывая от меня взгляда (спасибо линзам за то, что я вижу), Агус сказал: — На следующей неделе у нас важный матч. Мы должны тренироваться. Много тренироваться. — О Боже, Агус, вы же вечером всегда тренируетесь, — устало вздохнула блондинка. — Теперь уже нет, — усмехнулся Агус. — Что значит… — Хио повернулась к нам. — Перерыв на десять минут, чикас! Я устало выдохнула, направляясь в уборную. Мне нужно успокоиться. Сказав подруге, что через пять минут приду, я вышла из зала, заходя в раздевалку, где была душевая. Посмотрев на себя, я громко выругалась. Волосы, доходящие до плеч, сейчас были собраны в небрежный пучок. Шея и плечи были полностью открыты, мои ноги из-за длины юбки выглядели длиннее. Боже, я выглядела хорошенькой. Нет, даже привлекательной. Копелиофф, каждый, кто наденет эти тряпки, будет выглядеть привлекательной! Успокоившись, я выхожу из раздевалки, и меня сразу кто-то крепко держит за запястье. — Что… Я смотрю на Агустина, который был уже в своей баскетбольной форме. Он легонько толкает меня в стену, кладя свои руки так, чтобы я была зажата между ним и стеной. Боже, я не знала, что он очень высокий. Бернаскони возвышался надо мной и ухмылялся. — Что ты делаешь? — хрипло спрашиваю я, смотря в его орехового цвета глаза. Мурашки мигом покрывают меня с ног до головы, когда он убирает мою прядь за ухо, касаясь моей щеки. — Ты решила поболеть за меня? — самоуверенно спрашивает он, подходя ещё ближе. Боже, я же сейчас упаду. Парень, как насчёт личного пространства? — Не за тебя, умник, — неуверенно шепчу я. Нет, я не могу говорить на таком расстоянии. Он меня с ума хочет свести или что? Я поднимаю свои руки и ставлю ему на грудь, чтобы он больше не приближался ни на миллиметр, потому что тогда я упаду или умру от стыда, ибо мне захотелось, чтобы он меня поцеловал. Каролина, заткнись! — Ну, точно не за Майкла ведь. За Майка уже болеет Валентина, — говорит он, смотря на мои руки на его теле. Боже, это так странно. — Думаю, это неважно. Теперь дай пройти, — говорю я, отпуская свою голову. Ещё секунда, и я наброшусь на него, а потом всю жизнь мне будет стыдно. — Разве ты не хочешь меня поцеловать? Он читает мои мысли? О Боже. Кажется, я сейчас выгляжу, как спелый помидор. — Размечтался! — слишком громко говорю я. — Копелиофф, ты очень хочешь меня поцеловать, — уверенно говорит он, а затем «нечаянно» рукой прикасается к моему оголённому плечу, чёрт возьми, предательские мурашки выдают меня. — Видишь. Не стесняйся этого, потому что я тоже чертовски сильно хочу поцеловать тебя. И мой мир замер. Я вздыхаю. Мои ноги подкашиваются, он, усмехаясь, берет меня за талию, прижимая к себе, чтобы я не упала. Боже, почему у меня кружится голова? — Но, кажется, меня отчислят из этой школы, — шепчет он тихо. — Потому что твоя юбка слишком короткая, а зрителей слишком много.* * *
От лица Валентины
— Уу, Сенере, тебя совесть замучала? — спрашивает Майкл, садясь со мной на скамейке для чирлидерш, пока я смотрю на Самуэля, который смотрел на меня. Нет, парень. Год назад ты должен был так смотреть на меня. Тогда бы я тебе дала себя поцеловать. — Думаю, тебя это не касается, — говорю я, боясь смотреть на него, поэтому снимаю с запястья резинку, чтобы собрать свои волосы. Надо же себя чем-то занять. Правильно? — Мне кажется, это меня и касается, — говорит он, весело наблюдая, как я небрежно собираю свои волосы в хвостик. — Вот именно. Тебе лишь кажется, — говорю я, испепеляя его взглядом. Урод, он хочет смеяться. — Ну, когда ты станешь моей девушкой, я тебе припомню об этих словах, — я замираю. Мне показалось, или он сказал, что… С ума сойти! Какого черта моё сердце колотится? — В твоих грёзах, Майкито, — говорю я и одновременно машу руками, чтобы как-то убрать свою красноту. Я же чувствую, что я на данный момент похожа на красного рака. — Знаешь, если бы мы сейчас были наедине, то ты бы очень сильно пожалела, что назвала меня так, — шепчет он, не отводя от меня озорного взгляда. — Брось, я тебя уже который год называю Майкито. Это ведь мило. Особенно, когда тебя так называет бабушка, — говорю я. Как мне унять дрожь? — Сенере, не маши руками, я все равно вижу, что ты смущена, — самоуверенно улыбается он и встаёт, я лишь злобно кидаю в него свою бутылку с водой, которую он, смеясь, ловит. Подойдя ко мне, Майкл ставит бутылку на место, а затем распускает мои волосы, добавляя: — Мне нравится, когда у тебя волосы распущены, — он выпрямляется. — Увидимся, блонди.