breakout

      Грядет тяжелый бой. Ирма сидит на трапе своего «Сворма» и щелкает деревянными четками в тщетных попытках успокоиться. Ей в этот раз было жутко страшно, по какой причине — объяснить она не могла. Привычку перебирать четки с громкими, почти что раздражающими щелчками Ирма переняла от своей приемной матери, так что даже манера движений, такая плавная, как у монахини, совпадала едва ли не на 100 процентов. Теона и впрямь по своему характеру и воспитанию слыла самой настоящей нравственной монахиней, настолько она была смиренна и покорна своему сумасшедшему и жестокому мужу, от чьей руки она в конце концов и погибла.       Ирма думает. В такие моменты ее глаза тускнеют, она уходит в себя и становится непроницаема для каких бы то ни было внешних раздражителей, вроде голосов или шума прогреваемых двигателей.       Однако, один голос способен все же вывести ее из этого состояния и заставить, наконец, перестать раздражающе громко щелкать деревянными бусинками четок. Голос капитана Тима. Собственно, в ангаре его эсминца и стоит корабль девушки. Он еще издали услышал этот привычно-непривычный звон деревянных бусин, который выделялся среди мерного шума ангарных механизмов и отскакивал от стен металлическим ровным эхом. Как он и ожидал, звук этот исходил из-под рук Ирмы, которая сейчас бы и не увидела стоящего прямо у нее перед носом капитана. Тим сначала немного помялся, вглядываясь в потускневшие и потухшие глаза своей благоверной, которая отработанными механическими движениями продолжала перебирать бусины, но потом наконец осмелился прикашлянуть, обозначив таким образом свое присутствие.       — А?       Ирма резко встрепенулась и едва не выронила длинные четки, нижние бусины которых загрохотали об металлический трап, когда напряженные руки опустились в каком-то бессильном облегчении. Сразу же взгляд девушки уперся в зеленые глаза капитана, и темный саван тревоги на некоторое время даже покинул ее лицо. Но спустя какие-то секунды она тяжко вздохнула и опустила голову, снова помрачнев.       — Ирма? — с беспокойством обратился к ней капитан, протянув к ней руки, дабы снять девушку с трапа. Она как-то раздраженно мотнула головой, закинула четки на локоть и приняла помощь Тима, вцепившись тонкими пальчиками в его запястья. Он мягко опустил девушку на пол ангара, но когда она хотела решительным движением отстраниться, крепко сжал ее руку. Ирма одарила его недоумевающим взглядом.       — Ты сама не своя, — капитан решил обойтись без предисловий. — Что случилось? С кораблем что-то не то?       — Да если бы, — она будто сразу смягчилась, и эта мина напряженности и какого-то раздражения пропала с ее лица, оставив на нем болезненное беспокойство, будто привкус.       — Тим… — девушка запнулась, ее пальцы сами потянулись к уже блестящим деревянным бусинам и стали ими щелкать, но уже гораздо тише. — Меня терзают дурные предчувствия насчет этого боя. Не знаю, почему, но… Я не хочу, чтобы ты участвовал в нем.       Под конец фразы голос Ирмы стих, она тихо вздохнула и отвернулась, глядя на лучевую завесу, за которой скрывался прекрасный сверкающий вакуум. Капитан нервно сглотнул и, проследив за ее взглядом, бережно обнял, желая успокоить как самое себя, так и Ирму в равной степени. Себя даже больше, как кажется. Тим вздрогнул от того, как девушка, до сих пор стоявшая неподвижно, вдруг резко развернулась и крепко вцепилась в него, прильнув к его груди, как испуганный ребенок. От этого он встревожился еще больше. Он понятия не имел, как Ирме удается так воздействовать на него, да и на других людей только посредством прикосновений и выражения лица, так же как он и не понимал какого-то ее странного умения «предвидеть» будущее. Нет, она не могла видеть всю картину, не умела гадать на картах или на чем-то еще, но когда она говорит подобные вещи, как сейчас: «я не хочу, чтобы ты был там…» Значит она определенно чувствует что-то неладное. Но страшнее всего этого было то, что деваться уже некуда. Тим боялся шевелиться под натиском крепких объятий своей благоверной и под тяжестью своих душевных метаний.       — Ты же понимаешь, что я уже не могу уйти? — спросил капитан, закрыв глаза и уткнувшись носом Ирме в макушку. От ее волос всегда пахло чем-то сладким и в то же время свежим.       — Это могут расценить, как дезертирство.       Девушка смиренно и коротко кивнула. Тим уже усвоил, что эти ее «предсказания» всегда верны. Так что если поступит следующее предупреждение об опасности, он его ни в коем случае уже не проигнорирует. Плавали, знаем уж, что ни к чему хорошему это не приводит…       Их крепкие объятия разорвала сирена, нарушив жужжащую тишину ангара громким воплем, который резал слух. Оба растерялись на какое-то мгновение, но Ирма, сориентировавшись чуть быстрее, дернула Тима за рукав и выговорила:       — Пора…       Ее лицо сделалось испуганным. Капитан вздохнул, взял девушку за руки и коротко поцеловал в щеку, как бы обещая тем самым, что будет предельно осторожным. Одарив ее напоследок мягким прикосновением к щеке, он скрылся за углом, бросившись к своему законному месту — капитанскому мостику. Ирма проводила его взглядом, постояла так немного и затем вскочила на трап своего верного разведчика.

***

      Как и предполагалось, бой шел достаточно тяжело. Эсминец Тима не был единственным на поле боя, рядом мерно ползали несколько ему подобных громадин, и они были целью противника едва ли не в первую очередь. При этом еще нельзя было забывать об основной задаче боя — подрыве станций. Одну крыло Тима уже потеряло, да и сбитых кораблей было примерно поровну и с той, и с другой стороны, так что ситуация складывалась немного не в пользу нашего капитана. Однако самообладания никто пока не терял.       Задачей Ирмы же было таскать бомбы, однако за них шла такая жесткая борьба, что она не успевала их не то что утаскивать с места сброса, а даже подобрать: залпы рельсотронов, бластеров и плазмы заставляли ее уходить в сумрак, дабы остаться при корабле. Одному пилоту из команды Тима удалось-таки подобрать плохо лежавший с краю комок взрывчатки и оправиться в сторону станций противника в сопровождении Ирмы и пилота на ударном штурмовике модели «Ахиллес». Однако у самых станций группа встретила такой мощный защитный барьер в виде двух эсминцев с инженером и фрегатом прикрытия, что при первом же мощном залпе троица рассыпалась кто куда. Хоть ударный штурмовик и героически разбился, забрав с собой вражеского инженера. К счастью, спасательная капсула вовремя активировалась, парень спасся. Ирма, отхватив прилично гвоздей по корпусу, вынуждена была вернуться в тылы, чтобы восстановить прочность и снова попытаться переломить ход боя.       Уже на подходе к позициям эсминцев она вдруг резко осознала, что Тиму грозит смертельная опасность. Вот прямо сейчас. Подойдя к эсминцу капитана звена чуть ближе, на расстояние выстрела из плазменной пушки ее разведчика, она зависла в одной точке и отдала все свое внимание радарам, которые били у нее на двенадцать километров вокруг. Однако присутствие полного отсутствия врагов в непосредственной близости ее не успокоило, потому она воткнула рядом с позицией Тима микропиленгатор. И ой как не зря.       За большим астероидом в тылу у крыла отсиживался вражеский диверсант, скрывшись от радаров, а отсиживался он в непосредственной близости от эсминца капитана — просек, у кого здесь флаг в руках. Поняв, что его спалили, диверсант в немыслимом скоростном пируэте ушел от очереди плазменных снарядов и будто отскочил слегка вправо от эсминца.       — Тим!       Истошный крик на внутреннем радиоканале заставил Капитана встрепенуться и насторожиться. И точно — в этот момент диверсант уже активировал плазменную дугу и первый раз пропахал ею по борту эсминца. Снес ракетную установку. Несмотря на столь туманное предупреждение, полученное от Ирмы, никто на борту эсминца, включая самого Тима, не растерялся, и все силы были брошены на уничтожение этой мелкой гадости. А ведь в мостик метил, засранец…       Ирма опрометчиво бросилась наперерез второму заходу плазменной дуги и, оставшись без щитов и половины корпуса, вписалась диверсанту в борт, тем самым выиграв какие-то несчастные секунды, в которые тут же в лицо обескураженному врагу посыпались залпы рельсотрона, да и плазменная дуга вот-вот должна была отключиться. Осознав проигрыш, он решил живым не даваться и бросился на едва живого имперского разведчика Ирмы, поливая его залпами плазмы. Они вошли в самый настоящий клинч, кружась друг напротив друга в попытках попасть бесконечными залпами орудий и ракет. К счастью, у этого все же не слишком хитрого (хотя раз на раз не приходится) парня были НУРСы, а вот самонаводящиеся ракеты Ирмы достигли цели в половине случаев. На диверсанта ушел целый боекомплект. А тем временем щитов у Ирмы давно не было, но в этом жутком напряжении от пронесшегося рядом лютого конца для нее этот иерихонский перехватчик диверсии был как красная тряпка для разъяренного быка. Однако к этому моменту подоспел неповоротливый имперский инженер «Стикс», его установка «Затмение» взяла на прицел едва живого разведчика, и с характерным звуком, напоминающим кудахтанье, принялась за ремонт корпуса. Почуяв запах окончательного провала, диверсант хотел в панике бежать, но его догнал залп из все того же «Затмения», угодивший прямо в двигатель. Это позволило Ирме добить наконец это маленькое чудовище. К счастью, это был сам по себе всего лишь дрон, а то бы и спасательная капсула не ушла от возмездия.       В самом деле вся эта пропахшая адреналином ситуация пролегала в отрезке каких-нибудь двух минут, а то и меньше, но как раз под действием адреналина минуты тянутся гораздо дольше, впрочем как и все остальные единицы времени. Успокоившись после кровавого наваждения, Ирма подставилась под «Затмение», дабы восстановить потрепанный корпус, и поравнялась с эсминцем Тима, над которым уже корпел другой инженер. Она не решалась заговорить, ибо в этот момент капитан раздавал ценные указания другим пилотам, находящимся на передовой, а подала голос лишь когда возникла более-менее продолжительная пауза.       — Будь осторожнее, — раздался ее тихий, будто уже изможденный голос.       Ответ капитана потонул в шуме боя. Ирма воспользовалась спецмодулем и, просвистев над самым жарким местом сражения, припряталась чуть в стороне, поставив рядом микропиленгатор и прижавшись днищем корабля к астероиду. Цвет корпуса позволил слиться с окружающей поверхностью, а компенсаторы столкновений поглотили весь нежелательный урон. Она ждала удачного момента. Правда, какого — сама не знала. В этот момент по полю боя прокатилась ударная волна от взрыва — кому-то из своих удалось все же пробраться к станции противника и установить бомбу. Расстановка сил более-менее выровнялась, но не тут-то было: враг активизировался и принялся выдавливать звено Тима с местоположения бомб и вытесняя их вообще с театра основных действий. Это опять-таки прошло в какие-то минуты, во время которых в трех сотнях метрах от лежбища Ирмы появилась бомба.       — Черт знает, чем это кончится, но я пожалуй риску… — выдала она вслух и, выждав еще немного, подалась вперед, к бомбе. Тревожный процесс захвата, и вот гравитационное поле удерживает возле разведчика достаточно внушительное в сравнении с ним взрывное устройство. Медлить нельзя, либо рвать когти, либо ты труп. Ирме не очень хотелось погибать, потому она резко развернулась и спряталась за ближайшим астероидом с противоположной его стороны от гущи боя.       У Ирмы не было сопровождения, да и вообще какой-либо поддержки. Боекомплект, конечно, полный, но что сделают эти маленькие ракеты, скажем, против фрегата прикрытия? Ему это как слону дробина, даже не поцарапает… Однако, раз бомба у нее, опять-таки нельзя мяться на месте. Пока основная схватка протекает в стороне, лучше этим моментом воспользоваться. Глубоко вздохнув, Ирма сообщила:       — Станция С. Я иду.       — Ты что творишь?! — вырвалось у капитана. — Вернись назад!       Но это было уже бесполезно. Семь с хвостиком километров до станции. Шесть из них пролегали между астероидами, Ирма успешно пользовалась ими, как укрытием, потому это расстояние ей удалось преодолеть и остаться незамеченной. Однако за последним астероидом лежал километр и тридцать два метра открытого пространства, на котором уже вряд ли удастся так просто прошмыгнуть в полной тишине… помявшись немного у последнего укрытия, Ирма все-таки решилась и, выдавив максимальную скорость из своего корабля, напрямую пошла к станции. На пятой сотне метров она услышала залпы рейлгана, а там и позитронная пушка подоспела. Ирму залихорадило. Она будто потеряла управление, и несчастный «Сворм» стал метаться на пути к станции, как обезумевшая муха. Количество попаданий сразу уменьшилось, но легче от этого не стало — надо было еще умудриться поставить бомбу и не умереть. Залпы позитронки, очевидно, прислал какой-то фрегат с основной линии боев и возвращаться назад, к станциям, ему не было никакой нужды, потому Ирма осталась в неравном бою с диверсантом и командным штурмовиком. В доли секунды, снова почувствовав подскочивший адреналин в крови, она приняла решения продолжить точно так же беспорядочно крутиться вокруг станции, чтобы в нее было сложнее попасть, но при этом не прерывать установку бомбы. Руки, сжимающие штурвал, дрожали от напряжения и волнения, она абсолютно игнорировала столкновения, наоборот, иногда специально шла на таран, и вот прозвучал спасительный писк установленной бомбы.       Микроварп тут же унес едва живого разведчика назад, к своим. Ирма, почувствовав обычное, но в этот раз чересчур уж сильное истощение, обессиленно упала вперед и повисла на ремнях безопасности, на какое-то время отключившись. Была ли это потеря сознания, сказать не выйдет, но финал схватки она определенно пропустила.       Привело ее в себя громкое улюлюканье на радиоканале, из которого, правда, выделялся обеспокоенный голос Тима, который без конца вопрошал у своих «Где же Ирма?», но его будто не слышали. Собрав остатки сил, девушка взялась за штурвал и, сначала немного запутавшись, вышла к позициям своего звена. А вот и знакомый эсминец. Снова такой же потрепанный, как и всегда, но с очередной победой на счету. Будто почувствовав идущую от Ирмы усталость, огромный корабль гостеприимно распахнул шлюз, в который сразу же юркнул разведчик.       С минуту ей понадобилось, чтобы прийти в себя и выбраться на трап, но дальше свои ноги (которые, кстати, будто отнялись) ей уже не понадобились: не успела Ирма выпрямиться, выбравшись наружу, как ее оторвали от металлической тверди чьи-то сильные руки. Которые, впрочем, она не могла не узнать. Немного туманный взгляд различил в режущем глаза свете ангара радостное лицо капитана, который, казалось, сиял изнутри.       — Знатно ты меня напугала, — произнес он с легким укором, — но победили мы тоже благодаря тебе. И не стоило так тревожиться в начале, — завершением тирады был нежный поцелуй и пристальный взгляд в глаза, просто кричащий о тех чувствах, что сейчас кипели у Тима внутри.       — Ага, конечно, не стоило, — фыркнула Ирма с таким же легким укором, но потом будто разом выбросила это из головы и уткнулась капитану в плечо, осторожно обвив его шею руками. Она снова в безопасности. И Тим тоже.