Антиинерция...

Ночь. Глубокая, тёмная и слишком холодная. Ледяной дождь осени никак не хотел прекращать проливаться на улицы Петербурга, который в эту ночь был каким-то уж подозрительно тихим, совсем нелюдским. Был слышен лишь гул сильного ветра, которому было под силу, наверное, сдуть этот лживый мир к чертям, но, к сожалению, этого почему-то не случалось, а ей так хотелось бы... Она продолжала стоять у самого края крыши. В шаге от пропасти. Ветер раздувал её длинные блондинистые волосы в разные стороны. Она замёрзла. Холод, кажется, поразил каждую клеточку её хрупкого женского тельца. Какое-то совсем тёмное, страшное небо свисало над её головой, будто бы готовясь упасть... Но ей было слишком плевать на всё вокруг. Она стояла и не шевелилась, словно застывшая в страхе(?) статуя. Её взор был обращен вниз. На огромный город. На запредельно яркие огни. Петербург, кажется, был счастлив в этот момент, в эту очередную, энную по счету ночь... Хотя для неё всё было пафосно. Всю жизнь она считает пафосом, игрой, фальшью, погорелым театром, который всё никак не может сгореть до серого вонючего пепла.... Чувства.... Любовь, опять счастье и радость... Для неё всё это насквозь придумано.... Она не верит. Не испытывает. Не чувствует. А может, просто не помнит...? Хотя нет, чувство одиночества всё же знакомо ей. Она в него верит. Оно настоящее и единственное в её жизни... Зато не фальшивое... Она неподвижна. На её лице появилась улыбка, которая слишком натурально походила на истерическую. Она думает. Думает о людских сущностях, которых было слишком много. Это всего лишь копии. Скопированные личности. Она устала. Ей всего семнадцать, но она уже слишком устала. Её мучает инерция мира. Она не может быть частью всего этого. У людей в этом мире почти одинаковые интересы. Социальные сети. Алкоголь. Тусовки. Жёсткий секс. Наркотики. А у неё? Ей интересны лишь свои собственные мысли о вечном. И ей даже не всегда понятно, о чём она думает, но улетать куда-то в иную вселенную ей нравится. Там она — всё . На земле — ничего. Изгой. Та, с которой не разговаривают только потому, что она молчит. А ей просто неинтересно с ними. Скучно. Ещё хуже, чем в одиночестве. Замкнутый чёртов круг. Её жизнь — школа-дом. Она не гуляет в компании. Не радуется солнцу. В её комнате мрак. И в жизни, собственно, тоже. Окна её спальни всегда закрывают плотные занавески. Она не хочет никого и ничего впускать в свой мир. Её голову разрывают триллионы грёбаных мыслей. Ей слишком сложно ужиться даже с самой собой. Внутри неё — грусть. На бледном лице уже который по счету год не было улыбки. Даже мимолетного намека на неё. Даже усмешка пропала. Её лицо было каменным. Живая статуя на крыше. Она не смела дрогнуть. Даже не страшно. Просто плевать. Как и на все вокруг. Как и всем на нее. Даже родителям, которые, наверное, дружно заливали в себя очередную бутылку дешёвой палёной водки. Как всегда. Даже там была инерция... Она устала. Она устала от этого мира. Она устала от себя в этом мире. Устала... Её взгляд пал вниз. Высоко. И совсем не страшно. Даже коленки не дрожат. Закрывает глаза. Шаг Полёт длиной в мгновение. Антиинерция...