Максимианна

      Двери уютного двухэтажного домика в американском стиле открыла пожилая женщина с передником в цветочек и волосами, убранными под косынку.       — Здравствуйте, а Дима…       — О, привет, Сашенька, — она обняла Алекса и кивнула девушке. — Дима вот-вот должен прийти с работы, проходите, попьёте пока чайку. И Дима с минуты на минуту будет.       На кухне было так уютно, что уходить из неё не хотелось. Цветы на столе, фотографии на стенах. И пока Алекс обсуждал со старушкой какие-то незнакомые Анне вещи, она рассматривала фотографии в белых деревянных рамочках на стенах. И среди милых семейных фотографий, висела одна, которая заставила Анну поставить чашку с горячим чаем в сторону и подойти ближе.       Четверо мальчиков. В центре блондинчик-ангелок и он. Чёрные волосы и такие грустные глаза для ребёнка. Грустные зелёные глаза. И они ещё руки друг другу на плечи положили, о, этот Дима точно должен знать, где сейчас Макс! А вот ещё маленький Алекс в сторонке, действительно, похож на последнего засранца: чёрные очки и кепка козырьком назад. И рядом с ним ещё кто-то незнакомый.       Она так внимательно смотрела на фото, что даже не услышала, как Алекс, чтобы не вызывать лишних вопросов, соврал, что она его девушка. И она даже не услышала, как кто-то вошёл на кухню. А это был Дима.       — Привет, — сказал он, но она не повернулась к нему лицом, а продолжала стоять, рассматривая фото. Поэтому он повторил попытку, положив ей руку на плечо. — Привет.       И Анна обернулась, увидела перед собой серые глаза с белыми искрами, увидела такую дружелюбную и мирную улыбку, что улыбнулась в ответ.       — Дима, — он протянул руку.       — Анна, — она её крепко пожала.       И как только Дима услышал её имя, он вопросительно обернулся к Алексу, а тот сказал:       — Да, она самая. И нам надо поговорить о нём. Пройдёмся втроём, подышим, а?       И быстро попрощавшись с суетливой старушкой, тройка вышла на крыльцо и остановилась там для того, чтобы Дима лично спросил:       — Ты… хочешь узнать о Максе?       — Я хочу с ним встретиться.       — Боже… это ты, — и он, резко покраснев, быстро спустился по ступенькам и пошёл по дороге, не стараясь даже обходить лужи.       — Что это с ним?       — Ну, он такой же странный, как и Макс был.       — Эй, не говори о нём «был»! — и она побежала за Димой, оставив Алекса позади. — Слушай, ты был с ним близок, да? На том фото вы совсем как братья! Где он?       — Я не знаю.       — Да как такое возможно?!       — Мы поругались.       — Сломал ему вторую ногу?       — Не ставь меня в один ряд с этим, — и он кивнул в сторону Алекса. — Там всё по-другому.       — Но в итоге ты оставил его одного и сделал ему больно?       И Дима мотнул головой, будто собирался возразить, но в итоге сказал тихо:       — Да. И жалею, но уже поздно.       — Нет, никогда не поздно! И… ты меня узнал? Ты так изменился, когда я назвала своё имя.       — Его часто произносил Макс. И я верил. И я, как и он, любил, — он снова покраснел и отвернулся, но не замолчал: — Тогда я все его слова о… тебе, блин, как же это всё странно, но ладно, я все его слова опровергал. И он всегда мне верил и слушал меня, я в детстве был умным, может быть, умнее, чем сейчас. И я убедил его, что он ошибается. Вот так он и замкнулся в себе. Я говорил, что всё, что может быть, уже было, а вот такое, — и он указал на Анну, — вот такого быть не может.       — Но я есть. И, чёрт возьми, он тоже есть!       — Он всегда говорил, что единственное твоё ругательство — это «чёрт возьми».       Она не хотела слышать от посторонних то, что он говорил. Она хотела услышать, что он говорит, лично от него.       — Так, значит, ты разрушил его разум? Опроверг то, что было на самом деле, и этим испортил его восприятие мира?       — Да. А ещё оставил его, когда он стал отстранённым ещё больше обычного.       — Знаешь, если бы ты сейчас меня не вёл к нему, я бы сказала, что ты мерзавец и мне противно идти рядом с тобой.       — А Алекс, Алекс не мерзавец?!       — Да вы все последние мерзавцы! А сердце? Кто разбил ему сердце?       — Ты, — впервые за всю дорогу открыл рот Алекс, — ведёшь нас к…       — Мы идём к Нику. Посмотришь на того, кто растоптал его сердце.