Считай, Пенелопа

Пенелопа ненавидит свое имя. Она слышит его и непроизвольно вжимает голову в плечи. Кажется, что ей снова семь: «Пенелопа, ты пишешь, как курица лапой. Это чудовищно». Отсчитывает удары линейкой по пальцам: один, два, три… Или десять: «Пенелопа, это уравнение — элементарно. Ты чудовищна в математике. Пригласи мать!», Пенелопа знает, сколько ей придется считать… Она не хочет помнить и не помнит. Пенелопа просто ведет счет. К зеркалу она подходит три раза в день. Утром она смотрит на зубы, когда их чистит, потом переводит взгляд на губы. Тонкая белая полоска пасты сшивает их намертво — стежок за стежком. Их пять. Она растягивает губы — стежки лопаются один за другим, Пенелопа слизывает их с губ: первый, второй, третий… Она отворачивается от зеркала, смотрит на белый квадрат плитки и расчесывает волосы. Убирает их в тугой пучок, отсчитывает четыре шпильки и закрепляет его. На службу Пенелопа едет в сто двадцать третьем трамвае. Трамвай — желтый, с одной широкой рыжей полоской на боку. Пенелопе нравится его номер: один, два, три и рыжая полоса. Он всегда приходит вовремя, но останавливается далеко от офиса, на площади. Она садится у окна, по ходу движения и смотрит на прохожих. Пенелопа видит детали и говорит тихо, но четко: «Синяя шляпа» или «Трость». Касается стекла рукой. Пенелопа никогда не опаздывает. Ровно в двенадцать она достает белую пластиковую коробку: три тонко нарезанных ломтя зернового хлеба, три помидорки черри и три прозрачных куска сыра — это ланч. После еды она встает и идет по светлому паласу приемной к матовой стеклянной двери. Пенелопа отсчитывает десять шагов. Дотрагивается до холодного стекла там, где темный прямоугольник таблички: «Финансовый аналитик. Аудитор. Мистер Дж. Гордон». Надпись с той стороны, но Пенелопа прекрасно знает, сколько и какие буквы выдавлены в мягком податливом металле. Потом она поворачивается налево и делает три шага к черному кожаному креслу, останавливается там на несколько секунд, слегка склоняет голову и смотрит на свое отражение в зеркале на стене. Она видит себя плохо, смазано, как чей-то чужой силуэт — белый верх, темный низ. Ей кажется, что это другая она. Вечером она медленно раздевается. Расстегивает блузку, восемь пуговиц. Пенелопа считает их, начиная с нижней. Снимает юбку, чулки. Она все делает очень медленно и аккуратно, чтобы не коснуться себя. Пенелопа ненавидит себя касаться. Вечером она смотрит на зубы, когда их чистит, рассматривает губы, потом переводит взгляд на волосы, вынимает шпильки. Пенелопа считает их, складывая на белое блюдце: один, два, три, четыре.

***

Мистер Гордон всегда резко открывает дверь, врывается в приемную, делает три шага и замирает: — Доброе утро, Пенелопа. Она вздрагивает, делает один глубокий вдох: — Доброе утро, мистер Гордон. Пенелопа не смотрит на мистера Гордона. Она выбирает маленький его кусочек: уголок рта, левую щеку, мочку правого уха и говорит только туда. Потом она вырезает другую часть финансового аналитика, аудитора м-ра Дж. Гордона и продолжает разговор уже с ней. Она рассматривает иногда фото своего шефа и считает его красивым. По отдельности и все вместе. Пенелопа пунктуальна и выполняет поручения вовремя. Она точно знает, сколько у нее займет времени напечатать текст, позвонить клиентам, подобрать нужные материалы, отправить с курьером письма. Пенелопа любит печатать. Машинка трещит мерно, вместе с ней отсчитывает буквы. Она чувствует спокойствие. Пенелопа все заносит в плановик и в конце дня несет его шефу. Подходит к двери из белой березы и стучит два раза: тук, делает паузу в три секунды, тук. Мистер Гордон передает ей задания на следующий день и каждый раз спрашивает:  — Пенелопа, вы когда-нибудь улыбаетесь? Пенелопа берет папки, переводит взгляд на Эмпайр-стейт-билдинг, нарисованный маслом на грунтованном картоне: — Улыбаюсь, мистер Гордон. Сегодня Пенелопа слышит, как беснуется за стеной мистер Гордон. Раз. Упали со стола папки. Пенелопа слышит гулкие ругательства шефа. Два. Жалобно задребезжало окно. Три. Звук россыпью. Это карандаши ударились об Эмпайр-стейт-билдинг на грунтовом картоне. Пенелопа думает, что мистер Гордон боится встречи с японцами. Очень важной и необходимой ему встречи. Она поднимает голову, смотрит на часы, выпуклые и блестящие, как жабий глаз. Осталось два часа тридцать четыре минуты. Пенелопа не сомневается — шеф проведет переговоры так, как запланировал. На громоздком сером селекторе мигает красная кнопка. Пенелопа знает, что делать. Она складывает папки в ровную стопку слева. Отключает машинку от сети, сматывает шнур. Встает и идет в сторону двери мистера Гордона: тук, делает паузу в три секунды, тук. Мистер Гордон стоит посередине комнаты. Пенелопа смотрит на две расстегнутые пуговицы белой рубашки, переводит взгляд на его руки. Они не спокойны. Вместе с ними нетерпеливо вздрагивает черная, сплетенная из трех узких ремней плеть. На ее конце закреплен маленький металлический восьмигранник. Пенелопа поворачивается к двери. В замке щелкает два раза ключ. — Считай. — Раз… До встречи сорок минут, к ней давно все готово. Блокноты и карандаши лежат на своих местах, таблички расставлены. Пенелопа стоит в офисном туалете и смотрит, как на белоснежный фаянс раковины с пальцев капает размытая водой кровь. Раз, считает она… Потом переводит взгляд в зеркало и улыбается. Встреча пройдет хорошо. Японцы убедятся в надежности и профессионализме их будущего американского партнера. Только мистер Гордон не сможет лежать на спине несколько дней.