shadow preachers; keep me alive

Ханбин встречает Джинхвана душным июльским вечером, когда возвращается с отработки пропущенных пар. Не самое лучшее решение -- прогуливать пары по биоорганической химии, точно зная, что препод -- конченный мудак, и ему совершенно плевать на комендантский час, введенный правительством ввиду участившихся случаев нападения. На самом деле весь этот комендантский час, якобы наряды полиции, патрулирующие улицы, кампании по разработкам антивируса -- это такой пиздеж со стороны “верхушек”, что Ханбину смешно каждый раз становиться, когда он включает телевизор, где пафосно вещают об успешной борьбе с мутировавшим вирусом вампиризма. Вот только почему-то они не говорят о том, что на одном ханбиновом потоке за два месяца обучения убили десятую часть студентов. Вся эта канитель с вирусом вампиризма -- “носферату”, как теперь величают этот феномен великие умы (брехуны) -- началась лет за десять до ханбинового появления на свет, когда один талантливый, но чутка поехавший от своего интеллекта биолог вообразил, что сможет создать более совершенный вид человека, который смог бы стать идеальным защитником своего государства. По всем законам жанра он дико облажался, когда создавал искусственную мутацию при помощи вируса, что действительно привело к появлению нового вида. Вот только кто теперь будет защищать граждан от этих созданий? Детища ночи, проповедники тьмы, настоящие звери, и представления не имеющие о какой-либо морали, обезумевшие от жажды человеческой крови носферату -- в новостных заголовках этих несчастных зараженных называют по-разному, предостерегая нормальных граждан от полуночных прогулок -- кто знает, из-за какого угла выпрыгнет жаждущее крови животное? На самом деле, Ханбин никогда особо не задумывался о том, что его жизни может что-то угрожать. Еще с самого детства, вдохновленный рассказами дедушки о могущественных сверхлюдях (тогда еще свято верили, что идея создать искусственную мутацию в теле человека -- просто великолепна), Ханбин не видел в этих самых носферату что-то страшное и ужасающее. Для него это просто зараженные люди, которым требуется помощь, а не отлов с последующей экзекуцией. Наверное, именно поэтому Ханбин, одержимый идеей работать в сфере поиска своеобразного лекарства для подобных людей, дни и ночи кропеет над учебниками, связанными с определенными естественными науками, иногда удостаивая медицинскую академию, куда поступил, чтобы иметь доступ к необходимым данным и лаборатории, своим визитом. День -- хотя, тут вернее сказать “ночь”, когда Ханбин встречает Джинхвана, один из тех, что большинство людей называют “заебавшими в край”. Ханбину имеют мозг на протяжении получаса, пока он отчитывается за пропуски, затем его прилюдно унижают во время опроса по какой-то жутко замудреной теме, а что самое отвратительное -- образцы, над которыми он работал, вдруг показывают отрицательный результат. Наверное, неудивительно, что в край заебавшийся студент не обращает внимания, что вслед за ним увязалась тень, выскочившая из темного переулка. Даже спустя достаточное количество времени, когда Ханбин сумел буквально выучить Джинхвана и каждую его привычку, он не может понять, что двигало хрупким и совершенно обессилевшим от голода носферату. Как бы не утверждали местные СМИ, что носферату невероятно тупы и чрезвычайно опасны, Ханбин точно знал, что эти создания далеко не обделены способностью соображать. Именно поэтому он знал, что даже изголодавшийся по крови носферату, новообращенный или проживший достаточно долго, чтобы набраться опыта, не сунутся в населенный людьми квартал, когда они слишком слабы и уязвимы. Именно поэтому Ханбин всегда считал встречу с Джинхваном чем-то, что было подготовлено для него безумными силами, что управляют Вселенной. И в тот душный июльский вечер, когда Ханбин встречает Джинхвана, он находит смысл существования своей собственной Вселенной. Все начинается с момента, когда на Ханбина вдруг налетает что-то со спины; что-то не особо мощное, потому что парню не составляет особого труда удержать равновесие. И когда он поворачивается к причине столкновения, пытаясь унять бешено стучащее сердце (да, Ханбин всегда был из пугливых, хотя пытался это скрывать), то видит перед собой блестящие темные глаза, в которых почти нулевой процент осмысленности. А в следующий момент ему в руки падает совсем легкое тело, которое Ханбину с трудом удается вовремя подхватить. -- П-помоги, пожалуйста, -- горячо выдыхают ему в шею, после чего темноволосый парень полностью теряет сознание, повиснув на ничего непонимающем Ханбине. Сам Ханбин думает, что он полнейший кретин, когда притаскивает совершенно незнакомого человека в свою крошечную квартирку и укладывает на свою кровать, укрывая его стареньким пледом. Полное осознание собственного идиотизма наступает, когда парень наконец приходит в себя и открывает глаза. У Ханбина перехватывает дыхание. В темноте безлюдного переулка он как-то совершенно не заметил темно-красного оттенка на дне радужки блестящих глаз. А сейчас, когда молодой носферату пришел в сознание и, кажется, набрался сил, Ханбин только и может, что застыть в дверях, пытаясь напряженно вспомнить хоть что-то из уроков самообороны. Парень на кровати, привстав немного на локтях, видит замешательство и страх в глазах своего спасителя, усмехается, показывая ровный ряд белых зубов и массивные клыки, и качает головой: -- Я не собираюсь на тебя нападать, -- он находит Ханбина взглядом, и тот уже не совсем уверен, что истории про гипноз -- глупые выдумки. -- Можешь сварить мне кофе? Как можно крепче. Увидев, что Ханбин так и не сдвинулся с места, парень полностью садится на кровати, прислонившись к спинке кровати, и добавляет: -- Пожалуйста. Именно так, начиная с чашки хреново сваренного кофе в душную летнюю ночь, Ханбин впускает в свою вселенную носферату, зараженного вирусом вампиризма, Ким Джинхвана. Ханбин чувствует странное влечение к вампиру с самого первого дня, умело маскируя его под желание поработать с настоящим, живым образцом, носителем вируса. Джинхван, к огромному удивлению Ханбина, сразу соглашается работать вместе, позволяя парню изучать себя и ставить небольшие опыты. За недолгое время, проведенное в старой университетской лаборатории, куда даже уборщики не заглядывают лишний раз, Ханбин влюбляется в молодого носферату. Влюбляется в его тихий, журчащий голос, когда Джинхван рассказывает о нескольких колониях зараженных вампиризмом, которые только и могут, что мечтать об изобретении антивируса (Ханбин с ноющей болью под ребрами вспоминает о том, как Джинхван рассказал однажды, что некоторые из его колонии добровольно согласились принимать экспериментальное лекарство; именно их отстреливали у черты города около десяти лет назад). Влюбляется в его запах, к которому примешиваются нотки крепкого кофе, который вампир пьет в огромных количествах -- как оказалось, правительство пудрит мозги здоровым гражданам, распространяя информацию о жадных до крови тварях; на самом деле все колонии носферату платят огромные деньги за цистерны донорской крови и пожизненно сидят на кофеине. А еще Ханбину жуть как хочется взять дробовик и перестрелять все правительство после того, как Джинхван рассказывает настоящую историю зараженных вирусом, рассказывает о страхе и ужасе, в котором живут покалеченные этим же правительством создания. Влюбляется в каждую из его привычек, будь то прикусывание губ своими острыми зубами, когда он о чем-то переживает, или сидение на ханбиновом рабочем столе, прямо на результатах какого-то исследования. Эта самая привычка становиться отправной точкой для здравомыслия Ханбина, который, увидев восседающего на своих важных бумагах Джинхвана, в шутку начинает отчитывать его. Джинхван же, в свою очередь, лишь качает недостающими до пола ногами и мило наклоняет голову набок, чуть прищуриваясь и загадочно улыбаясь. Ханбину кажется, что он слышит спусковой курок, а его губы против воли произносят: -- Прекрати быть таким милым. Джинхван замирает так же, и вся полутемная комната словно погружается в вязкое и тягучее молчание. -- А то что? -- Голос Джинхвана звучит спокойно, но участившееся дыхание сдает его с потрохами. -- А то я… -- Ханбин на секунду теряется, не в силах отвести взгляда от сухих, но кажущихся мягкими губ, но подходит ближе к столу. Следующие слова он шепчет прямо в эти самые губы, -- я тебя поцелую. В следующую секунду вся вселенная Ханбина летит в дикие ебеня, потому что целоваться с Джинхваном просто обалденно. Просто обалденно сжимать его худые бедра своими пальцами, двигая парня ближе к краю стола, продолжая жадно выцеловывать воздух из легких носферату. А вообще кто-то когда-то занимался сексом с носферату? Ханбин не знает и ему далеко насрать на все эти деления, на этот гребаный вирус -- да даже начнись сейчас атомная война, он не был бы в силах оторваться от желанных губ и горячих поцелуев. Единственное, что волнует его -- это Джинхван, такой возбужденный и податливый, послушно помогающий избавляться от одежды и разводящий свои стройные ноги. Все происходит слишком быстро, потому что Ханбин торопиться почувствовать жар плавящегося тела под ним, хочет как можно скорее показать ему ослепляюще яркие звезды, что зажгуться за закрытыми веками под аккомпанемент чувственных стонов и пошлых влажных звуков. Ханбин настолько потерян в Джинхване, в звуке его стонущего голоса, в его горящем под ханбиновыми руками теле, в бешенном удовольствии, что пульсирует по всему телу, отдаваясь горячими волнами внизу живота, что не сразу чувствует острую боль на плече, и лишь увидев темно красные дорожки, бегущие вниз по руке он понимает, что Джинхван его укусил. Сам Джинхван чувствует напряжение Ханбина и, приоткрыв глаза, вымученно улыбается. -- Ну все, мне пиздец, Ханбин-а. Ханбин понимает, что да. Пиздец, просто невыебически дикий пиздец. Потому что с этого момента у Джинхвана остается максимум пол года; ни один зараженный вирусом вампиризма не прожил дольше после укуса здорового человека -- именно об этой особенности рассказал Джинхван Ханбину, когда тот поинтересовался, не хочет ли Джинхван попробовать выпить кровь так, как заложено в нем на уровне инстинктов, а не пить ее из пластиковых пакетиков. Потому что с этого момента Ханбин спит максимум по паре-тройке часов в день, с усиленно пытаясь найти антивирус для человека (носферату вообще-то, но кого бы это заботило), который вдруг стал центром его вселенной. Может успехи Ханбина были лучше, если бы он поддался на уговоры Джинхвана тестировать все образцы сразу на нем. Но каждый раз, когда Джинхван заговаривает о том, что Ханбин может экспериментировать на нем, парень сразу вспоминает рассказы парня о том, как от экспериментальных лекарств сходили с ума зараженные, превращаясь в обезумевшие машины для убийств, и по его позвоночнику бежит холод. -- Я не позволю тебе стать подобной тварью! -- Тогда ты позволишь мне сдохнуть через пару-тройку месяцев?! -- Я не собираюсь убивать тебя собственными руками! Последняя фраза слетает с губ Ханбина необдуманно. Он понимает, что именно он сказал, когда ярости в глаза Джинхвана меняется на недоумение, а затем он горько усмехается: -- А, вот в чем дело. Не хочешь, чтобы тебя совесть мучила? -- Да нет же! -- В сердцах выкрикивает Ханбин, подскакивая к маленькому парню, и с силой прижимая к себе. -- Сама мысль о том, что я тебя скоро потеряю дробит мой мозг ежесекундно! А вдруг… вдруг я приближу этот момент? В ответ Джинхван лишь усмехается, обнимая Ханбина в ответ, и тихо шепчет ему в плечо: -- Какой же ты дурак, Ханбин-а. Когда Ханбин просыпается следующим утром один на неудобном диване, которые они с Джинхваном делили несколько месяцев, он сразу понимает, что что-то не так. Джинхвана нет. Его зубная щетка, его чашка с вчерашними разводами кофе, его сваленные в кучу вещи -- все находится на своих местах, но Ханбин вдруг так остро ощущает пустоту, которая кажется, ребра ломает изнутри. В записке, оставленной на холодильнике под дурацким магнитом с Микки Маусом, Джинхван говорит о том, что он любит Ханбина всей своей гребанной вселенной, и что он обязательно найдет его, если вдруг… “Я не умру” Ханбину невозможно, ему до тошноты невозможно создавать видимость того, что он живет дальше, того, что он не развалился внутри до состояние простейших элементов, того, что он хочет жить и что ему есть ради чего жить. Он начинает исправно ходить в универ, удивляя своим рвением к учебе, устраивается на подработку в лабораторию, часто задерживаясь допоздна. Он не забывает купить еды и приготовить поесть, даже пару раз ходил с одногруппниками в боулинг. Он больше не занимается созданием антивируса. Все созданные образцы и записи он складывает в огромную коробку, которую оставляет под покрытым пыльной тканью столом в старой лаборатории, и закрывает дверь на ключ, выкидывая его в канализационную решетку. Вместе с этим ключом в сток посылаются все ханбиновы мечты и сердце. Спустя два года после выпуска из универа Ханбин остается работать в лаборатории с милейшим старичком, которому помогает создать лекарство для потенции. Он как раз заканчивает работать над новой партией, куда они решили добавить новый элемент, когда на улице раздается визг шин. Раньше Ханбин бы подпрыгнул на стуле и схватился за сердце, но сейчас он лишь повернул голову к открытому окну, тут же возвращаясь к работе. -- Такой серьезный, когда работаешь, -- раздается за его спиной, и Ханбин роняет ручку, разворачиваясь на крутящемся стуле. Прямо перед ним на подоконнике распахнутого настежь окна сидит Джинхван, совершенно живой и невредимый, и улыбается своей полуулыбкой, демонстрируя острые клыки. Взгляд Ханбина судорожно бегает по любимому лицу, пытаясь найти подвох, ожидая, пока этот обман зрения исчезнет, но Джинхван вдруг спрыгивает и в два счета оказывается рядом с Ханбином. -- Да я это, я, -- разводит он руками в приглашающем жесте. -- Живой и вернулся к тебе. Ханбин молча поднимается со стула и крепко обнимает парня, утыкаясь носом ему в волосы. -- Я думал, что ты сдох. Что ты обезумел, и тебя застрелили, как какое-то бешенное животное. Блять… ты хоть понимаешь, как я жил все это время?! Ханбин говорит тихо, но отчетливо, отсчитывая паузы между словами ударами своего сердца. -- Знаю, Ханбин-а, но… -- Джинхван немного отстраняется от парня, заглядывая тому в глаза. -- Но теперь я здесь и уже никуда не денусь. -- Как же я хочу тебя ударить, -- бормочет Ханбин прямо в иссушенные губы, мягко касаясь их своими. Он целует мягко, осторожно, будто не веря, что все происходящее -- не сон, как вдруг: -- Давайте вы еще потрахаетесь тут, когда у нас на хвосте эти мудаки из правительства? Ханбин отрывается от любимых губ, недоуменно глядя за спину Джинхвана, где у окна возвышается фигура донельзя недовольного парня с кирпичным лицом. Джинхван усмехается, и, чмокнув Ханбина в губы, выпутывается из его рук. -- Да ладно тебе, Чжунхэ-я! Сейчас поедем. Парень -- Чжунхэ -- фыркает и проходит мимо парочки к двери. -- Давайте, жду вас пять минут на улице и уезжаю. Не забудь те образцы, про которые ты мне рассказывал, хен. Ханбин может лишь хлопать глазами, пока парень выходит из комнаты. -- Это Чунхэ, -- отвечает на охуевшему Ханбину Джинхван. -- Он, как и ты, работает над антивирусом и… еще тогда он согласился со мной работать. -- То есть..? -- Да, он опытным путем нашел то, что помогает поддерживать мою жизнь и не слететь с катушек, но эффект не долговечен и поэтому… Ты мне нужен Ханбин-а. Ханбин горько усмехается: -- Нужен как биохимик? Джинхван закатывает глаза, вновь подходя к парню вплотную. -- Ты нужен мне, как Ким Ханбин. Так понятнее? Ханбин не может удержаться от искушения, и вновь наклоняется к любимым губам, но натыкается на ладошку Джинхвана. -- Чжунхэ реально уедет, а если мы не уедем с ним, то не доживем до завтрашнего утра. -- Джинхван видит непонимание в глазах Ханбина и спешит объяснить ситуацию, -- ты еще не знаешь, но Чжунхэ довольно известен “наверху”, потому что он реально может помочь таким, как я стать нормальными. Это не выгодно. Поэтому нам нужно как можно скорее отсюда смотаться. Ты со мной? Ханбин смотрит на протянутую маленькую ладошку и, не задумываясь, цепляет ее своими пальцами, утягивая Джинхвана к двери. Кажется с завтрашнего дня у него начнется совершенно новый этап жизни, когда он и малейшего представления о том, что с ним случиться в следующий момент, иметь не будет. Но если рядом будет идти Джинхван вот так же, сжимая его ладонь крепко и уверенно, то ему не стоит беспокоится о подобных мелочах, правильно? Да, точно. Об этом он подумает чуть позже. Сейчас главной проблемой является вопрос о том, как открыть дверь в старую лабораторию. Ну и Чжунхэ, Ханбину кажется, что парень невыебически проблемный. Кажется, теперь Ханбину скучать уж точно не придется. a/n: неожиданно снова бинхваны, но жанр был еще более неожиданным. не думала, что когда-либо буду писать на вампирскую тематику (все это время в голове била только одна мысль -- как написать не сумерки). получилось как-то так снова я западаю на фесты, когда еще куча недописанных фф лежит, ну да #когда_нибудь спасибо организаторам за такой фест и возможность попробовать что-то новое; спасибо каждому, прочитавшему до конца ♡