Неравнодушие

День за днём молодая женщина просыпалась в одно и то же время в своей квартире на Грансборо Роад. Она позволяла себе ровно две минуты между сигналом будильника и решительным подъемом с кровати. Пятнадцать минут на душ. Ещё пятнадцать на то, чтобы высушить волосы феном и надеть что-то из своего немногочисленного гардероба. Чуть больше десяти минут на завтрак, состоящий из чашки кофе и пары тостов с конфитюром. Дорога от дома до работы занимала ровно тридцать четыре минуты - от двери до двери. Ночные дежурства вносили в график свои изменения, но поскольку случались они не так уж часто, ей не приходилось менять режим дня кардинальным образом. Выходные проходили весьма однообразно: поход в супермаркет за продуктами, визит к матери или прогулка с университетской подругой. Вечера были посвящены фильмам и книгам - иногда научным, иногда художественным. Мир других людей, их открытий и побед, надежд и разочарований, был и её миром. Иногда - когда свой собственный создать не получается - чужой дом становится родным. И все бы ничего, но однажды ты открываешь глаза - и понимаешь, что две минуты - это целая вечность, преодолеть которую ты не в силах. Особенно когда у тебя разбито сердце. Молли Хупер было тридцать два года. Пять из них она безответно любила человека, ответить который ни на её чувства, ни на чьи-либо ещё, был не способен. Все самые робкие надежды на внимание и взаимность были похоронены, обратившись в прах, сожжённые ледяным огнём безразличия. Нет участи печальнее быть той, кто безволен в своей любви. Всепоглощающее чувство, не замеченное никем, выжгло в её груди огромную чёрную дыру, бездонную пропасть, в которую Молли однажды позволила себе упасть. *** - Сколько часов прошло? - голос Шерлока был абсолютно бесстрастным, угадать в нем эмоции не смог бы никто. Никто, кроме доктора Ватсона. - Шерлок, она выкарабкается, - тёплая рука Джона опустилась на плечо друга ободряющим похлопыванием. - Не говори чушь, Джон. Это уже невозможно. Я просто хочу понять. - Понять, почему она это сделала? Детектив молчал, стараясь изо всех сил сохранить равнодушно-отстранённый вид, к которому привыкли окружающие. Но это была... Она. Она. Самое страшное, что Шерлок понимал, почему Молли это сделала. Почему же он не смог предвидеть? Все было на поверхности. Он впервые в жизни позволил себе расслабиться и поплатился жизнью единственного человека, который не просто имел значение. Молли Хупер была всем. Была. Через несколько минут или часов её не станет. И он ничего не сможет с этим сделать. *** - Шерлок, прекрати! - Молли смеялась, как ребёнок, пытаясь убежать от детектива, уверенно настигающего её и вооруженного диванной подушкой. - Не я это начал. - Но я не думала, что ты захочешь присоединиться. - Брось, Молли, и какой привлекательный сорокалетний мужчина, гений современности, просто знаменитость, наконец, откажется от боя подушками со своей девушкой? Молли встала на месте, как вкопанная. Медленно обернувшись в сторону игриво настроенного Холмса, она подняла на него полные изумления глаза и, слегка заикаясь, как в первые дни их знакомства, спросила: - Как.. Как ты меня назвал? - Своей девушкой. Разве это не так? - Но я... Я не думала... Я не предполагала. Боже мой. - Молли, почему тебя удивляет констатация очевидного? Она ничего не ответила. Шерлоку вдруг стало невыносимо жарко, как будто воздух вокруг расплавился подобно металлу, и проник прямо под кожу. Спустя мгновение, он осознал, что Молли крепко прижимается к нему и робко пытается снять пиджак. Её хрупкие пальцы дрожали от волнения, возбуждения и ещё чего-то - чего детектив не мог распознать, но мог остро почувствовать. Наконец, их губы встретились. В голове все зазвенело, завыло уличной сиреной: "Беги, спасайся, пока не поздно! Сантименты, идиот, сантименты!" Но вот затих даже привычно тормозящий все романтические порывы брата голос Майкрофта, печально бросив напоследок: "Я не хочу, чтобы твоё сердце было разбито. Оставь свою жизнь себе, не связывайся с любовью, братец". Осталась только тёплая, темная, сводящая с ума тишина, в которую Шерлок падал, падал, падал. Ты такая... Такая... Ты моя, Молли. Люби меня, люби меня, прошу, не останавливайся. Никогда! В голове все перепуталось, дверь чертогов была наглухо заперта в эти сумасшедшие тридцать пять минут на полу гостиной на Бейкер Стрит. Но детектив был действительно счастлив. Счастлив, как ребёнок, - без объяснения причин, абсолютно. *** Молли лежала на больничной кровати, совершенно теряясь в одеялах, проводах приборов искусственного жизнеобеспечения и собственной беспомощности. Она была невозможно бледной, тонкие голубые прожилки паутиной опутывали её нежную кожу, а темно-зеленые круги под глазами свидетельствовали о сильнейшей интоксикации. Тонкие кисти рук безвольно лежали вдоль изможденного тела, превратившегося из некогда приятного своими округлостями в полускелет. - Ты должен поспать, - голос Джона ворвался в голову Шерлока подобно сигналу наезжающего на зазевавшегося пешехода автомобиля. - Или поесть. А лучше и то и другое. Холмс ничего не ответил, уронив голову на скрещённые кисти рук. Доктор Ватсон тяжело вздохнул и покинул палату, бесшумно прикрыв дверь. Сам Шерлок выглядел едва ли лучше доживающей свои последние часы девушки. Ввалившиеся глазные яблоки и впалые щеки, растрёпанные волосы, потрескавшиеся губы, дрожащие руки, а главное - глаза. В глазах детектива плескался беспомощный страх смерти - то, чего он так долго избегал, заковав своё сердце в железные доспехи социопата. Одна лишь Молли сумела ничего не ломая, подобрать ключ. Возможно, ключ был у неё всегда. Все это не имело больше значения: Молли Хупер прекратила свою жизнь добровольно, приняв точно рассчитанное количество таблеток. Таблеток от сердечной недостаточности. Какая ирония... Трое суток без сна приглушили боль усталостью. Шерлок боролся с потребностью организма сколько мог, но сил больше не оставалось. Он положил голову прямо на кровать Молли, прижавшись щекой к её холодной руке, и позволил себе закрыть глаза, погрузившись в чертоги сновидений. - Шерлок, проснись! Её голос. Этого просто не может быть. Молли. - Это я, Шерлок, проснись, прошу тебя. Я должна успеть сказать тебе. - Молли, ты очнулась! Молли! - У нас очень мало времени. Положи свою голову обратно и послушай меня очень внимательно. Палата почему-то превратилась в спальню Молли в её уютной квартире. Она все так же лежала на кровати, но не в больничной рубашке, а в своей любимой пижаме. Голова Шерлока лежала у неё на животе, а руки Молли, тёплые и нежные, гладили мягкие кудри, пропуская их между пальцами. - Я должна сказать тебе, почему сделала это. Молчи, не говори ничего. Запомни меня такой, здесь, с тобой. Именно здесь впервые я узнала твою любовь. И здесь же провела столько дней и ночей, в бессилии рыдая о её невозможности. Но как бы счастлива я ни была, вынести твою любовь я оказалась не способна. Слишком много счастья, чтобы жить дальше и знать, что рано или поздно его станет слишком мало. Я не смогла, Шерлок, прости меня. Говорят, что когда сбывается мечта, люди часто впадают в депрессию, не успев насладиться. Но это не депрессия. Это невозможность чего-то меньшего, ты понимаешь? Я не могла спать по ночам, когда ты был рядом со мной. Я смотрела и смотрела на тебя. Я хотела впечатать в свою память каждый твой вздох, каждую деталь любимого лица. С самого начала я не умела наслаждаться нашим счастьем. Рано или поздно это убило бы меня. Нас обоих. Прости мне эту сентиментальность, вычурность речи. Я бы хотела объяснить все языком фактов, логики и причинно-следственных связей, но их здесь нет. Спасибо, спасибо за то, что последние месяцы моей жизни были наполнены тобой. Не мыслями о тебе, а тобой. Я люблю тебя так сильно, что мои рёбра с треском ломаются, лопаются вены, рвётся кожа. Именно это было моим счастьем. В истерике, боли, прогрессирующем психическом расстройстве. Осознавала ли я, что больна? Да. Нужна ли мне была помощь? Нет. Я хотела этого. Я хотела уйти счастливой. Любимой тобой. Не вини себя, молю. Прошу лишь об одном: живи! Живи не ради тех месяцев счастья, что были у нас с тобой. Живи ради того, для чего ты пришёл в этот мир. Твой талант - это бесценный дар. Живи и помни меня. Помни, что я покинула мир с улыбкой. Спасибо тебе за эту удивительную жизнь - с тобой и без тебя. Я люблю тебя, Шерлок. - Молли! - Шерлок открыл глаза и обнаружил себя в той же палате, прижавшимся к любимым рукам. Детектив вскочил со стула, с грохотом уронив его на пол, чувствуя, что задыхается. Её голос был таким реальным. Молли прощалась с ним во сне, но так и не смогла сделать этого в реальности. Ведь она давно была далеко отсюда, наверное. Слезы невыносимо жгли глаза, Шерлоку хотелось вырвать их, выбросить подальше. Лишь бы не видеть, как жизнь окончательно покидает тело любимой женщины, а он не может ничего сделать. Только быть рядом в последние минуты. Порывисто упав на колени возле кровати, он наконец заплакал. Заплакал, как ребёнок, как маленький мальчик, который снова терял лучшего друга. Сердце его разрывалось на части от обиды и горя, от невозможности выбирать. Она все решила за них обоих. Сжав леденеющую руку, Шерлок вдруг почувствовал шевеление пальцев. Не веря себе, он поднял голову - и увидел, что Молли смотрит на него. И тогда он понял: все кончено. Спустя несколько секунд, словно в дешёвой мелодраме, приборы запищали, а распрямившаяся линия на мониторе возвестила о том, что сердце Молли Хупер перестало биться - на этот раз навсегда. Все жизни кончаются. Все сердца разбиваются. Неравнодушие - это не преимущество (с)