Ревность

#np Е. Темникова "Ревность"

      На часах около пяти утра. Институт и его обитатели давно уснули, и Алек крадется в свою постель в полной уверенности, что не видим. Он осторожно переступает через полоску лунного света в темном пространстве старинной церкви, минует комнату своей сестры, едва доходит и до своей, как чьи-то руки его хватают, прижав порывисто к чужой груди, мгновенно скручивая захватом. Алек едва в голос не кричит, вдруг растерявшись от этих действий, как-то пытается вырываться, но тут же чувствует знакомый запах и тепло руны в боку чуть слева – и с облегчением выдыхает.       Джейс все равно его не отпустит, пока того сам не пожелает. Хватка стальная – здесь не сорвешься. Алек и пробовать не будет даже. Он расслабляется в чужих руках, откинув голову на плечо крепко держащего его мужчины, и ловит импульс чужих эмоций. Они с ним связаны одной руной, и Алек чувствует гнев блондина, чувствует ярость у Джейса в горле, она струится по его венам и отравляет его насквозь. Дрожь пробегает по телу Джейса, передаваясь Алеку тоже. Его дыхание щекочет кожу, покрыв ее сотнею мурашек. Алек вдруг чувствует шальную радость от осознания – ревность, ревность. Ревность заставила его не спать сегодня ночью в своей постели. Ревность заставила его сжимать Алека Лайтвуда в порыве гнева и задыхаться от спазмов боли. Алеку нравится знать об этом.       – Где ты был, Лайтвуд? Уже рассвет! – как подтверждение всех этих мыслей. Джейс разворачивает его и так сжимает сильно за плечи, что там останутся синяки.       – Я повторяю тебе вопрос. Где. Ты. Прошлялся. Всю. Эту. Ночь? – Джейс так чеканит каждое слово и так буравит его глазами, что может запросто испепелить. Улыбка тянет Алеку губы. Джейс так красив, когда так ревнует и вот так смотрит из-под ресниц.       – Я бы у Магнуса. Не ори, – Лайтвуд физически ощущает, как Джейсу больно от каждой фразы, и ему нравится знать об этом. Он ощущает внутри азарт и бьющий в голову адреналин, и ощущение своей власти над тем, кто сам привык дергать нити. Пора сменить в их спектакле роли – марионетки и кукловода. Алеку нравится новая роль, нравится ревность под чужой кожей, нравится ярость не в своем горле. Кажется, Джейс это заслужил? Кажется, Алек совсем не против.        – У меня тоже есть своя жизнь. Личная жизнь, ты же понимаешь? Эти потребности…, ну ты знаешь….те, что ты сам удовлетворяешь с каждой второй девкой в Институте, и в Нижнем мире, и в Аликанте. С нашей красоткой Клариссой Фрэй. А кстати, как она? Хороша? Можно тебя все-таки поздравить? – Алек играет с огнем сейчас, и ему нравятся эти игры. Нравится, как ходят жвалки Джейса, и как трепещут его ресницы. Луна окрасила силуэты их двоих, замерших в коридоре. Джейс может даже его убить. Алеку нравится знать об этом.       – Замолчи, Алек. Закрой свой рот. Не смей молоть ничего про это. Про свое право на свою жизнь и про ночные визиты в Бруклин. Я запрещаю тебе, ты слышишь ?       – Ты запрещаешь мне открыть рот или ночные визиты в Бруклин? Может быть право на мою жизнь, личную, также, как и у всех? – Алек мурлыкает эту фразу, глядя в шальные глаза напротив.       – Я запрещаю Магнуса Бейна у тебя в жизни. Ты ЭТО понял? А рот откроешь свой для других, куда как более важных целей, – Джейс так впивается в него сейчас и так вжимает Алека в стену, что тот едва стоит на ногах, в ответ впиваясь блондину в плечи и отвечая на поцелуи. Они так яростно рвут друг друга, что во рту чувствуется вкус крови с содранной кожицы мягких губ. Алеку нравится этот вкус.       – Ты только мой, Алек Лайтвуд, слышишь? Не. Смей. Делиться. Моим. С. Другими! – Джейс разрывает на нем одежду и шепчет на ухо в перерывах между укусами теплой мочки. Алек в ответ счастливо смеется. Да, ему нравится это слышать.