the naked

- Ам… прости, что? Санс с такой силой нажал на карандаш, что тот переломился о бумагу в крошево. Его непутевый братец стоял перед ним с таким невинным и наглым видом, будто не он только что попросил самого – и он об этом знает – стеснительного монстра в колледже «попозировать». Нагишом. - Ты с дуба рухнул? – хмыкнул Санс, пряча растерянность за привычной улыбкой. – Ни за что, бро. - Н-но почему?! – искренне удивился Папирус. – Разве ты не… - Я не «что»? Папс, я совершенно не горю желанием заниматься подобным, да еще и бесплатно, уж поверь. Даже ради тебя, - Санс повернулся к брату спиной, беря с полки какую-то книгу чисто ради того, чтобы Папирус от него отвязался. Но высокий скелет продолжал мяться возле ресепшена и уходить явно не собирался. - Слушай, нам очень-очень нужен живой скелет сейчас, - попытался Папс еще один безнадежный раз, - а я не могу, мне самому рисовать надо! Ну Са-а-анс! - Моя репутация, по-твоему, где будет после этого? – покачал головой тот. - Ну… ну пожалуйста! - Неа. И не проси. - Санс! – рассердился Папирус, упираясь в стойку грудиной и пытаясь дотянуться до капюшона брата, подрабатывающего библиотекарем. – Я тогда всем расскажу, что ты стесняешься! Как девчонка! - На слабо не поймал. - А… а если я пообещаю сделать все, что ты захочешь? Это было весьма и весьма соблазнительно. Санс твердо решил оставаться непреклонным, хотя обычно за ним такой жесткости не водилось. Скорее, он делал все, чего когда-либо могло бы захотеться его младшему братишке, избаловал его до безобразия, и вот теперь приходилось пожинать плоды собственного воспитания. Хех, да он и работать-то устроился в этот колледж лишь для того, чтобы Папирус всегда был на виду. Кроме того, книги – они такие…тихие… Много активности от хозяина не требуют, приручать их не надо. Только проверять и протирать время от времени. Поэтому, когда Санса срубало, его никто за это не увольнял. Студенты приходили, пинали библиотекаря, чтобы он им дал нужную книгу, а затем все возвращалось на круги своя. Санс давно прослыл как «ленивый книжник», пусть даже и работал здесь совсем недолго. Папирус же учился тут на художника-живописца. И на предмет по академическому рисунку им вот хоть убейся понадобился скелет, а денег нет, но Санс есть. Вот только он уперся. По вполне понятным причинам. - Тебе там даже прятать нечего, у тебя под шортами кости, как и у меня! – сердился Папирус. - И что? Я не хочу, чтобы на мои кости любовались с десяток монстров и людей, - отбрил старший брат. – Ты-то у нас красавчик, уж пожертвуй своим временем. - Н-нет! – Папс покраснел. – Говорю же, не могу! Санс устало посмотрел на него, пожал плечами и уселся на пол, листая справочник. Пора уже было вздремнуть… Папирус молча посверлил его затылок взглядом сверху где-то пару минут. Затем сбросил с худых плеч матерчатый рюкзак, залез на стойку, подобрав длинные ноги, и медленно протянул руки к брату. - Выпорю, - зевнул Санс. - Не успеешь! – выкрикнул Папс, наворачиваясь со стойки и с грохотом падая прямиком на скелета внизу. Сверху свалилось несколько книг, пять или шесть, Санс словил по лбу пухлым томом, а Папирус в итоге валялся вверх тормашками. - Папи, ты дурак? – ласково сказал старший. - Будешь… нашей… натурой? – выдавил Папс – ему было крайне неудобно в такой позе, но ворочаться он пока не рисковал. Еще одна книжица в этот момент решила, что настал ее звездный час, и хлопнулась Папирусу на нос. - Неа. - А-А-А! Ну почему? По-че-му?! – взмолился младший скелет. Сансу стало совсем смешно, и он нахохлился: это значило, что в его голове уже созрел свежий каламбур. - Потому что я – книжный червь, - широкая лыба от скулы до скулы, - книжные черви неохотно ползают куда-либо, ты знал? - НЬЯХ! Чтоб тебя! – Папирус мгновенно вскочил, кидаясь в брата книжкой, а потом другой. – Ну вот как мне тебя уговорить? Как, а?! - Ш-ш-ш… - Санс легко увернулся от снаряда и приложил палец к зубам, - тишина в библиотеке. После этого пришлось убегать, потому что Папирус серьезно вознамерился засунуть ему за шиворот школьное имущество. Распугав несколько студентов, Санс выскочил в проход и спешно спрятался за угол, чтобы дождаться, пока бешеный братец пронесется мимо. Такое бывало часто. Никого уже не удивляло. «Ты ведь не отстанешь от меня с этим, верно?» - обреченно подумал низкорослый скелет, возвращаясь на свой вечный пост и видя забытый Папирусом рюкзак. Какой же бардак они устроили… Собственно, он был абсолютно прав. Папирус не отвязался. Он ходил за Сансом по пятам, и дома, и на работе. Когда его не было на парах, он был в библиотеке. Сидел в креслице, читая что-нибудь и якобы «незаметно» сверля брата взглядом из-за корешка. Санса это не нервировало. Он давно привык к таким выкрутасам. Но, признаться, он понемногу смягчался. И не то, чтобы он так уж сильно возражал против позирования… Просто, это ведь жутковато - стоять совершенно голым и беззащитным перед чужими людьми. Причем, неподвижно и довольно долго. Они будут пристально разглядывать тебя. Каждую твою косточку. От фаланг пальцев на ногах до ребер, от шейных позвонков до, о боже, копчика. Стоило это представить, как становилось не по себе. С первого взгляда могло показаться, что Сансу ровным счетом пофигу на происходящий вокруг кавардак, и, частично, так оно и было. Ключевое слово «частично». У него были свои границы, которые он бережно охранял. Если говорить конкретно, то он очень не любил, когда его видели без одежды. Наверное, это можно было назвать комплексом. Папирус же считал себя великолепным всегда, везде и в любом виде, у него не было ни малейших внутренних ограничений. Ему… было бы проще изображать натуру. - Ладно, ладно… - где-то на третий день Санс все-таки сдался, - Но только на один раз. - О-о-о, Санс! – Папирус стиснул его в объятиях счастья так, что кости хрустнули. – Я тебя обожаю! - Угх… я… не договорил… - А? - Я готов позировать только тебе… для начала, - Санс выскользнул из ослабевших рук и потер переносицу. Папирус непонимающе склонил голову. - Только мне? Почему только мне? - У меня внутренние барьеры, ясно? Поэтому сразу перед всеми я раздеваться не могу! - Оу. Понял. Папс снова улыбнулся и выпрямился с таким победным видом, что Санс и сам ощутил прилив сил. Он справится. Это будет не так уж сложно. Элементарное дело, даже напрягаться не нужно! Но вечером он уже так не думал. Пока Папирус увлеченно ставил свет в гостиной, его старший брат старательно боролся с собой, глядя в зеркало в ванной наверху. «Это не проблема, приятель. Надо всего лишь немного постоять без трусов, сколько можно трястись, прекращай уже! Ты взрослый мужик. Взрослый и уверенный». Ну, да. Взрослый, уверенный. А кости тонкие и изящные. Твою мать. И откуда только это все взялось? Всякие идиотские девчоночьи мысли. - Санс, я готов! Жду тебя внизу! – крикнул из-за двери Папирус и тут же убежал по лестнице, громко топая. Старший скелет накинул растянутую футболку, доходившую ему до бедер, и спокойно вышел из ванной, прикрыв дверь. Папирус внизу возился с карандашами, своими огромными альбомами и бог знает чем еще, так что не сразу заметил, что брат уже спустился и стоит возле него с флегматичным выражением лица. - О, - вздрогнул Папс от неожиданности, - ты тут… эм… Ну, можешь раздеваться, наверное! – и, уже тише. – Ты же из ванной, зачем вообще одевался… Действительно. Санс постарался не задумываться. Он быстро стащил футболку через голову, бросив ее на диван, и, не глядя на Папируса, спросил: - Куда мне встать? - Погоди! – Папс вдруг вскочил и стал совать что-то брату в руки. Санс посмотрел. Книга. Эм. - Чего? Зачем это? - Ну, ты же библиотекарь! - заявил Папирус, будто бы Санс этого не знал. – Притворись, словно читаешь. - Нагишом?.. - Ай, это же академка, забыл? Кого это будет волновать? «Он это кому-то собрался показывать…» Санс встал в полу-расслабленную позу, раскрыв несчастную книгу. Это оказались сказки братьев Гримм. «Преподавателям? Другим студентам?..» Руки немного подрагивали и вспотели. «О чем он, интересно, в этот момент думает?» Санс невольно покосился на брата. Тот задумчиво разглядывал его в упор, замеряя что-то карандашом в воздухе. Взгляд у Папируса был серьезный, сосредоточенный, он видел в Сансе только предмет изучения. Это… наверное… у большинства художников такой взгляд? Он не похож на взгляд обывателя. Стало немного легче. Было тихо. Лишь чирканье и шорох карандаша да стук собственной души Санса. Низкорослый скелет прикрыл глаза. Так прошло пять минут. Стоять уже было гораздо тяжелее, хотелось присесть или расслабить колени. - Эй, не двигайся! Ничего не делай! - Я это могу, но не непрерывно же, - вздохнул Санс. - Так, секунду, сейчас будет тебе перерыв, - Папирус отложил альбом и поднялся, подходя к слегка насторожившемуся брату. – Извини, можно мне кое-что ощупать? Не могу понять форму на глаз. - Чего?.. Что пощу… Санс заметно дернулся, когда твердая рука оказалась на подвздошной кости таза. Папирус провел пальцами вдоль нее, прикасаясь, как к глине. По спине прошлись мурашки. Сансу это не понравилось. - Бро, не надо так делать. - А я все! – заверил его Папс и вернулся на диван. – Можешь отдохнуть. Спасибочки! - Ага… Его не оставляло чувство чужой руки на внутренней части таза. Возможно, он тронулся. Но… это и правда было… странно. Санс закрыл книгу, заложив ее пальцем, и с облегчением рухнул на диван. В воздух подбросило парочку карандашей. - Эй, осторожнее! – возмутился Папирус. – Ну, что? Ты же не умер? - Не, не умер. Но как-то не кайфово, - он сделал небольшую паузу. – И больше не трогай меня. - Что? Почему? - Меня это напрягает. Просто не надо. - Ну ла-а-адно… - недовольно протянул младший брат, разворачивая к Сансу свой альбом. – Как тебе? Я пока что только наметил, но все же. - Ага, круто, бро. Он подумал о том, чтобы взять и уйти спать прямо сейчас. Сидеть на диване голышом было еще комфортно, но стоять вот так… Нет, он совершенно не хотел этого. Однако, они продолжили. Санс иногда и сам посматривал за Папирусом. Поэтому стал замечать, что восприятие того немного изменилось. Чем дольше шла работа, тем наглее и заинтересованнее был взгляд высокого скелета, он чиркал по бумаге немного яростнее, будто бы распаляясь. Как во время драки. И, когда Санс видел такой яростно горящий взгляд на своем теле, его спокойствие все слабело и слабело. Да, это его брат. Всего лишь Папирус. Он увлечен рисованием, только и всего. Санс, на самом деле, не имел желания позировать еще и по несколько другой причине. Он, ну… довольно долго был один. Чертовски долго. И поэтому магия легко могла подставить его в неподходящий момент. Он этого не слишком опасался, но был подобный риск. Однако просить сейчас Папируса, чтобы он прекратил, не представлялось возможным. Взбесится и разнесет всю кухню, заставит убираться, короче, отыграется. Лучше… пусть… рисует… Санс поежился, ощущая движение лопаток по хребту и ребрам. - Санс, извини, можно мне осмотреть плечевой пояс? «Осмотреть»? - Снова хочешь лапать меня? - Санс! – взъярился Папирус. Как и ожидалось, он был распален. Тем более… Санс не хотел бы, чтобы брат к нему прикасался в таком состоянии. Когда, так или иначе, они оба не могут контролировать себя полностью. - Ладно. Не психуй. Папирус быстро приблизился и вторгся в личное пространство, притрагиваясь к ключицам. Зажав одну меж двух пальцев, он начал проводить ими вдоль, к плечу. Находясь при этом в паре сантиметров, практически не дыша. Санс тоже был не в силах вдохнуть. На него накатило, мощно, сразу и много. Кости разогрелись так сильно, что Папирус не мог этого не почувствовать. - Санс?.. Как же горячо. - У тебя температура поднялась? «Ты можешь просто убрать свои руки?!» Пальцы другого скелета на позвонках, легкое чужое дыхание, смущение собственной наготой - все смешалось. Его границы… были грубо нарушены. Черт знает, что в этот момент видел перед собой Папирус. - Санс, ты явно не в порядке. - Да ладно? «Магия сейчас рванет. Нужно уходить». - Ты ведь не станешь позировать ребятам, верно? Ты не можешь. «Что ты, твою-то мать, привязался ко мне?!» - У тебя что-то с этим не так. Я… помог бы, если бы ты хотел рассказать… Санс резко вцепился в домашнюю футболку Папируса, неожиданно прижимаясь к нему. Младший скелет моментально ощутил весь жар на своей шкуре, хватаясь за брата в ответ: - Господи, Санс! Иди быстро под холодный душ! «Конечно» - Быстрее же! «Конечно» Санс уткнулся носовой впадиной в грудь брату и глубоко вздохнул. Успокоиться. Магия еще не пробудилась. Она кипит, но не пробудилась. Еще не все потеряно. Он еще может вернуть себе репутацию увальня и пофигистичное выражение лица. Он еще… в порядке. - Ох, - ну, вот. – О, Господи, Санс… - Хех… Магия-таки активировалась, кто бы мог подумать… Он поднял глаза на изумленного Папируса. Его брат – он, кажется, не мог понять, какого черта душа Санса оказалась в области таза и что в принципе с ним такое происходит. - Извини, бро, я, правда, в душ пойду… Он обогнул Папса на негнущихся ногах, намереваясь исчезнуть. Его схватили за руку. - Санс, объясни, пожалуйста! Ты заболел? Я хочу помочь! - Л-ладно… - другой улыбки, кроме мученической, натянуть не получилось. Санс развернулся к расстроенному брату и глухо выдал: - Это просто возбуждение. Понятно? У меня два года не было девушки. А ты меня засмущал. Все, отстань от меня. - Т-так ты… - Папирус округлил глазницы, - воуи! То есть, ой… Прости, я не хотел с тобой такого… - он запоздало покраснел. - Чего уж теперь. Бывай, - с этими словами Санс развернулся и пошел к лестнице наверх. Его обогнал красно-белый вихрь, и Папс загородил дорогу, снова – чтоб его – хватая за плечи. - Позволь мне все исправить! Р-раз эт-то моя вина… - Ты с дуба рухнул?! Я точно это недавно говорил… - Нет! Нужно отвечать за свои поступки! Я упросил тебя сделать это все, поставил в неловкое положение! Я же не знал, что ты… - Папирус смутился еще раз, - что ты такой чувствительный… - Так, все, хватит, - Санс пошел вперед, сбрасывая с себя руки брата. - Да постой же ты! – Папирус притормозил его, схватившись за таз. Как обычно, благими намерениями вымощена дорога в ад. Санс негромко выдохнул и попытался вырваться. Магия активировалась полностью, так что теперь любое прикосновение к костям в определенных местах могло довести до неконтролируемого экстаза, для достижения которого Сансу не требовалась помощь, а помощь Папируса – тем более. - БРО, - едва ли не рявкнул старший брат. Папс от удивления отдернул руки, и Санс пулей метнулся в ванную. Но у младшего скелета было одно веселое свойство. Если ему что-то втемяшивалось в голову, выбить это оттуда было невозможно от слова совсем. Прежде, чем Папирус успел хоть что-то сообразить, он уже был в ванной вместе с растерянным Сансом и слепо шарил по его телу. Нет, Папс прекрасно понимал, что вытворяет дико неприличные вещи и что с братьями такого вообще-то нормальные монстры не делают. Но единственная мысль «ПОМОЧЬ» напрочь заглушала все остальные. - П-пожалуйста, прекрати! – выдавил Санс, у которого даже сел голос от испуга. – Пап-и-и-ирус, ай, ты рехнулся, ЧТО ЛИ? - Прости, - бормотал младший скелет, - прости, прости, это для твоего же блага, просто успокойся, я все сделаю… - Что?! Б-бро! Черт! – Санс выгнулся, в ужасе глядя на просунутую внутрь его таза длиннопалую ладонь брата. Он хватался за руки, футболку, шарф, плечи Папируса, пинался, пытаясь оттолкнуть и вырваться. Он честно сопротивлялся такому повороту событий. Пока не обмяк, съезжая по двери ванной. Папс опустился перед ним на колени, садясь рядом, и снова начал оглаживать таз, преданно заглядывая в глаза. Его пальцы добрались до лобковых костей, спустились к копчику, побывали везде, где только можно. Санс лишь вздрагивал, дергался и вздыхал, не желая признаваться и демонстрировать то, какое удовольствие он от всего этого получает. - Как-то медленно… - проговорил Папирус, тут же просиял и, поднявшись на ноги, взял с вешалки мочалку. Чья она была, Санс понятия не имел, да его это и не волновало. Что конкретно его брат собрался делать с этой мочалкой, он сообразил не сразу. Мыться, что ли?.. Папирус действительно включил горячую воду и принялся намыливать мочалку. Санс мельком подумал, что можно было бы уползти и попытаться сбежать еще раз… Но куда? Уже не хотелось двигаться. Воспротивиться Папирусу он еще мог, но себе… Дело гиблое. - Так, теперь, только, не дергайся так сильно, - попросил Папс, опускаясь возле него снова. Рука, на этот раз с мочалкой, нырнула за край таза. Санс услышал свой стон будто бы со стороны. Он попытался сесть, приподнявшись и случайно пиная их красный тазик, хотел выдохнуть, но снова тихо застонал вместо этого. Папирус слабо улыбнулся и начал растирать еще интенсивнее, меняя темп и силу нажатия. - Черт… Что ж ты делаешь… - Санс хрипло рассмеялся, но его смех вновь оборвал стон, - а-а-ах, Папирус! Папс зажмурился, не в силах делать, слушать и смотреть одновременно. Санс невольно подавался навстречу его ладони, глядя между своих ног жалко и будто испуганно. Этот вид его завораживал, Папирус завораживал, то, что он делал, притягивало взгляд. Санса накрыло второй раз, он задрожал и отпрянул, отпихивая руку своего брата. «Я хочу помочь!» Дурень. Невероятно, умопомрачительно добрый дурень. Санс прижался к нему, обнимая покрепче. - Папирус, ну зачем?.. - Т-ты в порядке? – младший брат открыл глаза и порывисто обнял Санса в ответ. – Я-я не знаю, зачем это сделал, честное слово! Меня понесло, м-мне так стыдно, правда… Санс- - Я верю. Убери уже эту мочалку. Папирус послушно закинул орудие пытки в ванную. Санс все еще тяжело дышал – он по-прежнему был чувствителен. - А теперь… Мне нужен очень-очень холодный душ. Без тебя. Смекаешь? Папс послушно кивнул. Они поднялись с пола, разжимая объятия, которые были нужны лишь для того, чтобы погасить огонь в них обоих. Папс неловко выбежал прочь, стискивая трясущимися, как в горячке, ладонями свою футболку. Санса пошатывало, и он присел на край ванны, делая попытки прийти в себя. Единственное, о чем он жалел сейчас – это о том, что заставил себя прекратить происходившее только что. Нужно было еще, жизненно необходимо было продолжить, позволить Папирусу завершить свою ошибку, приласкать его, в конце-то концов. Все оборвалось на середине, они как будто споткнулись – ни туда, ни сюда. Что в итоге? Санс взял ту же самую мочалку и довел себя до скомканного оргазма сам, лишь бы не обрывать все так. Не нужно было соглашаться, раздеваться, позволять себя трогать, смотреть – ничего этого нельзя было делать. Но теперь уже дрова нарублены, никуда их не денешь. Папирус внизу, возможно, в неустойчивом эмоциональном состоянии. Он, Санс, голый, сидит на краю ванной и бьет себя по голове мочалкой за кучу неразумных поступков, как своих, так и брата. Глупый, глупый Папирус. Зачем же было так-то?.. А самое трагичное – это то, что он, скорее всего, никогда не дорисует уже начатый им набросок.