Мой милый Страж

      Алим Сурана не спал. Ноющая боль в руке не давала ему заснуть. Да что там говорить, его спина походила на один сплошной синяк. Демон хорошо приложил его о стену. Там в зале Истязаний нужна была не Литания Адраллы, а Литания подушки или перины, которая появлялась бы в момент удара. Алим сел. В комнате было темно. Все уже спали давно. Огрен мог перехрапеть медведя. Стэн что-то ворчал во сне на кунлате. Лелиана, Морриган, Алистер – все спали. А вот Зеврану, по всей видимости, тоже не спалось.       В коридоре время от времени была слышна мерная поступь патруля храмовников, стены еще отзывались дрожью и магией – сэр Грегор до сих пор зачищает башню от одержимых и демонов. Круг еще долго будет оправляться от такого.       Нашарив в темноте походную сумку, Сурана погрузился в поиски хоть одной целебной припарки – они все были истрачены на раны товарищей. Тяжело вздохнув и убрав сумку обратно под кровать, он тихо пропел заклинание лечения, в кончиках пальцев разлилось тепло и вспыхнул приятный неяркий зеленый свет. Алим проводил по руке от локтя до плеча, даже в темноте при этом малом освящении было видно, что она опухла и во все предплечье красовался огромный кровоподтек. – Не спится, милый страж? – Вдруг с верхнего яруса кровати свесилась улыбающаяся голова Зеврана. «Милый». Он до сих пор не понимал, то ли это его манера говорить и так обращаться к людям, то ли в эти слова он все-таки вкладывал какой-то смысл. – Зев, – вздрогнул он. – Ты меня напугал. Нет, не могу уснуть, ноет рука, и припарки как назло все закончились.       Алим попытался пригладить взъерошенные черные волосы, но руки слегка тряслись – силы еще не вернулись к нему после боя с демоном гордыни. Кто знал, что после его ухода все станет хуже, чем было. А если бы он остался? Может, он тоже поддался соблазну или как Винн защищал бы собратьев из последних сил? Вопросы роились в голове, прибавляя боли и душе, и телу. – Хм, кажется, у меня что-то было похожее, но лучше, позволь, я помогу тебе. – Хитро прищурившись Зевран исчез наверху, потом послышалась какая-то возня, и он спрыгнул на пол, держа в руках какую-то расписную деревянную баночку.       Сурана щелкнул пальцами и поджег пару свечей в подсвечнике возле их кровати. – Я нашел, давай помогу снять. – Зевран почти одним движением снял с него рубашку и присвистнул: Глядя на твою спину хочется сказать, что ты крепче, чем кажешься, мой дорогой друг.       Оказавшись без рубашки, да и еще в таком жалком виде он невольно сжался, когда пальцы бывшего наемного убийцы коснулись спины. Зевран поражал его в последнее время то своими неуместными шуточками над Алистером, то неудачными попытками закадрить Морриган. Вот с Лелианой у них были хорошие отношения, Алим бы даже сказал, что у них с ней было много общего. Ему только и оставалось, что молча завидовать Лелиане, которая знала всегда, о чем его можно спросить и что рассказать, и чем заинтересовать Антиванского ворона. Жизнь в Круге не способствовала улучшению навыка общения с другими людьми – чересчур общительных слишком часто водили на допросы храмовники, слишком часто разговорчивые маги попадали под подозрение. А если уж кто-то собирался группами и оживленно что-то обсуждал, то стоило ждать очередного приказа на Усмирение. Хоть и командор Грегор был весьма мудрым человеком, но как храмовнику ему было не занимать подозрительности.       Поэтому чувства к Йовану, так долго сохраняемые в тайне, так и остались секретом, погребенным в глубинах его сердца, а, возможно, скоро похороненным вместе с тем самым Йованом. И теперь он смотрел со стороны, не решаясь сделать хоть шаг к этому живому и веселому созданию. Алим только лишь вздыхал и бросал редкие взгляды на ту очаровательную татуировку на виске, наслаждался его красивым акцентом, слушая их беседы с Лилей, притворяясь спящим в своей палатке.       А сейчас его пальцы скользили по коже. Так медленно, так осторожно, так нежно. Теплый бальзам пах чем-то мятно-горьким и сладковатым в то же время. И то ли ему казалась, то ли в воздухе еще висело достаточно магии после сегодняшних событий, но на секунду ему почудилось, что пальцы Зеврана касаются не только его кожи. Было ощущение, что он залечивал раны на его душе. И тут же всплыли воспоминания: Йован, как он предал его тихую любовь к нему, сойдясь с этой адепткой Церкви, и его магия крови в попытке сбежать из Круга. А потом Серые Стражи, Остагар, та встреча в подвале замка эрла Эамона.       Он вздрогнул, плечи поднялись и опустились, тихий не то стон, не то хрип вырвался из груди, и по лицу покатились слезы. Зевран остановился, замер на краткий миг, видимо, анализируя ситуацию, и обнял. Прижался грудью к его спине, притягивая к себе ближе, положив голову ему на плечо. – Будет тебе, мой милый страж, если ты чувствуешь боль – радуйся, значит, ты еще жив, – прошептал в самое ухо Антиванский ворон и коснулся губами шеи Алима, запечатлев на ней поцелуй.       И в таких теплых объятьях он плакал, но уже почти беззвучно, схватившись за кисти рук Зеврана, судорожно сжимая их и поглаживая, вдыхая аромат оставшегося на них бальзама. – Спасибо. – Всегда пожалуйста, Алим.