Облачное будущее

Это уже было не смешно. Все меньше это походило на сон. Это была не моя жизнь, и это я понимала отчетливо, но принять все было сложно. Проснуться здесь второй раз было странно, третий страшно, а на четвертый я впала в панику. Ущипнуть я себя пыталась не раз, спотыкалась не единожды, но каждый раз было больно. Так ведь не бывает во сне, ведь так? Не желая верить в реальность происходящего, я даже порезала себе палец - красная струйка крови из ноющего пальца, лишь укрепила мои подозрения и вызвала беспокойное щебетание Витторио, который и перевязал рану, бормоча что-то вроде «неуклюжая дурочка, где только она взяла этот нож?». Кстати, последнее замечание было необоснованным, ведь режущий предмет этом доме мог достать и младенец - множество видов украшало практически все стены замка. Похоже, мой папочка коллекционировал холодное оружие. Интересно он умеет им пользоваться? Всё это время я была в замешательстве: было страшно не иметь возможности вернуться домой. Я скучала по своей семье, дому, друзьям. Я всегда думала, что мне не за что цепляться, но разве этого недостаточно? Я считала, что моя серая жизнь мне ничего не принесет. Но ведь грядущее поступление в университет и переезд могли все изменить, но мечты о более яркой жизни, не давали мне покоя. Я не хотела жить по старой схеме «школа – университет – работа – брак – пенсия – смерть», именно это желание и давало мне силы не впадать в отчаяние и просыпаться по утрам в этом месте, каждый раз испытывая какую-то сумасшедшую радость. Да, это было ненормально, но я радовалась тому, что, наконец, смогу изменить свою жизнь и перечеркнуть этот чертов план, придуманный неизвестно кем и неизвестно когда, и которому почему-то следовала большая часть земного шара. В этом мире, который я перестала считать его сном, наверное, в тот момент, когда брат отчитал меня за порезанный палец, я была смелее и наглее, что тоже не могло не нравиться мне, ведь излишняя стеснительность всегда мешала мне в «предыдущей» жизни. Возможно, я поспешила разделять свою жизнь на «нынешнюю» и «прошлую», но эта мысль прочно засела в черепной коробке. Я уверяла себя, что если это все-таки окажется сном, то просыпаться будет тяжело и в какой-то степени больно. По этой же причине я запрещала себе привязываться к кому то ни было, но прислушаться к своим же советам не могла. Вскоре я поняла, что отношусь к Витторио как к настоящему брату, которого у меня никогда не было, как бы я не старалась это отрицать. Мне нравилась его забота, его шутки и игры, чувство защищенности, которое я испытывала только рядом с ним. Он был словно драконом, который защищал маленькую «дурочку-принцессу», да, сравнение, конечно, странное, но именно так я и думала каждый раз, когда мы были вместе. К сожалению, такое трепетное отношение я испытывала не ко всем членам семьи. Родители были неприступными скалами для меня, за эти четыре дня мы не говорили ни разу, а видела я их лишь во время очередного приема пищи, постоянно ловя на себе строгие и почему-то колкие взгляды матери, под которыми вынуждена была выпрямлять свою спину так, будто проглотила доску. Отец же предпочитал игнорировать меня. Это меня, несомненно, раздражало и обижало, я, все-таки, была ребенком и некоторые аспекты детства, наверное, передались мне от настоящей Беатриче. Ну, или же это я такая неуравновешенная. Во второй день я заметила то, что нормальный человек заметил бы тут же. Все, включая меня, говорили на итальянском языке, который я никогда не знала! Интересное явление, но списав все на память этого тела, я предпочла забить на это. И вообще, все в этом доме было итальянским: и картины на стенах, и блюда, подаваемые в столовой, и даже люди в этом доме были итальянцами. Все это наталкивало на вполне очевидную мысль – я в Италии! Я, наконец, увижу море, побываю на лазурном берегу, понежусь на пляже и просто исполню свою маленькую мечту. Немного подостовав окружающих, я узнала, что нахожусь в Сицилии, что было вполне ожидаемо, ведь вся моя семья – мафиози, и именно эта область часто упоминается в качестве их предпочитаемой «базы обитания». Постепенно я начинала привыкать к жизни в этом мире. Занятия с учителями я скрашивала мелкими проказами и саркастичными комментариями. Готова поспорить учителя уже готовы на стену лезь, но, наверное, высокая зарплата и гнев моего отца, удерживали их от желания заявить о своем увольнении. Свободное время я проводила с братом, но из-за его постоянных тренировок, свое одиночество я вынуждена проводить в компании книг, находящихся в огромной библиотеке, которую я обнаружила на второй день пребывания в этом месте. *** Прошло примерно две недели с тех как я оказалось в этом мире, все шло своим чередом. Рутина серых дней, наверное, так можно назвать данный данный период моей жизни. Хоть я и всегда старалась убежать от этого, но сейчас мне было спокойно. Наверное, шел период адаптации. Очередной семейный ужин был скрашен разговором родителей, хотя на моей памяти они ни разу не позволяли себе подобного. Скорее всего, обсуждение не требовало отлагательств. -… Вонгола позволяет себе слишком многое… - уловила я из малопонятного монолога отца, большую часть которого, я прослушала, будучи поглощенной ризотто в своей тарелке. Вонгола? Я не могла ослышаться. Он действительно сказал Вонгола? Та самая сильнейшая мафиозная семья, вокруг которой и построен весь сюжет знаменитого «Учителя мафиози»? Да не может быть! – Еще и Аркобалено не упускают момента продемонстрировать свою благосклонность к этой семейке, - продолжал раздраженно отец. Он. Сказал. Аркобалено? Да не может же он в самом деле высказываться о радуге в таком ключе? - Вонгола? – не выдержала я, - Сильнейшая из всех итальянских семей? И… - я резко замолчала, когда в спинку моего стула врезался столовый нож. Я шокировано уставилась в глаза отца, в которых сейчас, казалось, полыхало адское пламя. Не моргая, я перевела взгляд на прибор, еще секунду назад бывший в руках родителя, а теперь торчащий справа от моего лица, и медленно отстранилась, тут же почувствовав как капелька крови скользнула по моей щеке. - Не смей говорить такое об этой шайке бандитов, чертова девчонка! – взревел Джакопо, приближаясь ко мне. – Эта семейка должна быть уничтожена, она уже пережила свое. И тем, кто сотрет их с лица земли, будет ТВОЯ семья, и ты должна гордиться тем, что являешься ее частью, пусть и самой ничтожной! – яростно продолжал мужчина, больно схватив меня за подбородок. В его словах скользило помешательство и безумие, а я в тот момент могла испытывать только злость и раздражение. - Почему бы ТВОЕЙ дрянной семейке не признать, что она никуда не годна и не пасть в ноги Вонголы с мольбой принять вас в союзники, - сквозь зубы процедила. Наверное, не только меня эти слова застали врасплох, иначе как можно было объяснить три пары удивленных взглядов, направленных на меня и несколько секунд напряженной тишины, за которыми последовал звонкий удар. Пощечина. Это было неожиданно и неприятно. У Джакопо тяжелая рука рассудила я, перевернувшись вместе со стулом. Боли в тот момент я не почувствовала, лишь охватившую меня ярость. Я медленно поднялась с пола схватила свою тарелку с недоеденным ужином и со всей силы запустила ее в противоположенную стену, стараясь выместить на посуде всю свою злость. Конечно, она не долетела, ведь я ребенок и сил у меня недостаточно. Но звонкий звук разбитого стекла на мгновение удовлетворил меня. Кинув полный ненависти взгляд на отца, я выбежала из столовой, громко хлопнув дверью. - Витторио, сядь! – услышала я напоследок грозный голос отца. *** Я бежала, не разбирая дороги. Злость полностью охватила меня. Я злилась на отца, который посмел ударить меня. Это была первая пощечина в моей жизни, никто и никогда не смел меня бить. Злилась на мать, которая с безразличием наблюдала за происходящим. И даже злилась на Витторио, который и слова не сказал в мою защиту, хотя разум упорно твердил, что он ничего не мог поделать. Но еще больше я злилась на себя! Как же я не могла ранее догадаться, где очутилась? Как могла позволить себе быть такой беспечной и расслабиться? Да как я вообще додумалась пожелать оказаться в этом долбанном мире? Почему я никогда не думаю о последствиях? Нет, я совершенно не жалела о своих словах, брошенных в столовой, я жалела, что решила променять свою жизнь на этот кошмар. Ко всему прочему я ненавидела свое тело. Такое маленькое и неуклюжее. Слабое. Эти коротенькие ножки, которые передвигались слишком медленно. Детские ручки, в которых совершенно не было силы. Маленький рост, который заставлял меня смотреть снизу верх на каждого как на подобие Бога. Ноги сами принесли меня в мою комнату. Отлично, я наконец смогла запомнить сюда дорогу! Стремительно ворвавшись в свою обитель я первым делом закрыла дверь на замок, а после позволила эмоциям вырваться наружу. Я крушила все подряд: срывала шторы и простыни с кровати, била подсвечники, переворачивала шкафы, прилагая нечеловеческие усилия и злясь еще больше, когда понимала, что тело ребенка слишком немощное. Кажется, я начинаю понимать Аркобалено. Как должно быть они были злы, зная, что заперты в этих никчемных фигурках. Я кричала, ругалась матом, не могу даже предположить на каком языке. Кажется, в какой-то момент моей истерики в комнату пытался ворваться Витторио, но был жестоко послан мной в не самое цензурное место. Наверное, все были шокированы моим поведением, но мне было плевать. Кто мог ожидать такое от… А сколько мне вообще лет? Разозлившись на свою тупость, я разбила очередную рамку. За все то время, что я нахожусь здесь, я даже не поинтересовалась своим возрастом! Когда эмоции пошли на убыль, я огляделась, комната была в хаосе, что немного удовлетворило меня. Не желая больше находиться здесь, я зашла в ванную. Взгляд наткнулся на отражение в зеркале. Я была неприятно удивлена, заметив свою схожесть с отцом. Да какую там схожесть! Я была его маленькой женской копией. Те же глаза, в которых сейчас плескалась злость, такие же волосы, да даже выражение лица было таким же яростным. Не помня себя, я запустила в зеркало первое, что попалось под руку. Кажется, это был декоративный камень. «Тем лучше» - решила я, заворожено наблюдая, как маленькие опасные осколки падают на пол. Взяв один, из них в руки я зарыдала. Наверное, это было правильное завершение моей истерики, но тогда я об этом не думала, срывая голос в плаче у тупо жалея себя. Я хотела домой. В мой настоящий дом. Хотела увидеть улыбку мамы, устроить шуточную перепалку с сестрой, послушать ворчание папы, который был недоволен вечным беспорядком в моей комнате, прогуляться по нашему маленькому городку с друзьями, распевая во всю глотку не самые приличные песни на ходу. Ведь это и было настоящее счастье. Почему же я поняла это только сейчас? Сейчас, когда стало слишком поздно? О том, что было по-настоящему поздно я не сомневалась ни на йоту.