Задумчивый улыбающийся слизеринец

Минуло несколько недель, и Невилл поймал себя на том, что думает о случившемся тем днём в теплице номер три, как о Происшествии, за неимением лучшего слова. Он вспоминал, каким потрясающе красивым был Малфой с макияжем на лице, какое у него тёплое, крепкое тело, думал о том, как горячее, пахнущее сливочным пивом дыхание смешивалось с холодным воздухом, о том, как пылали губы Невилла от поцелуев и как здорово всё было. В паху гриффиндорца приятно заныло, и он быстро прогнал эти мысли. Скверно было уже одно то, что он проводил кучу времени, предаваясь воспоминаниям о происшедшем либо в тишине за зашторенным пологом кровати, либо уединившись в душе. Невилл не мог позволить себе заниматься этим в библиотеке или в классе, или на трапезах в Большом зале. Гриффиндорец до сих пор пребывал в легком шоке от того, что его первым опытом стал секс у стены в теплице с другим юношей. Он всегда представлял, что произойдёт всё это в отдалённом туманном будущем, под тихую музыку, в кровати, озаренной романтическим светом зажженных свечей, с девушкой, которую он ещё не встретил. А ладонь поверх брюк считается сексом? Вспоминая, каким был Малфой в его руках, Невилл подумал, что считается. Даже если это не был секс, но это был первый раз, когда он испытал оргазм в присутствии другого человека. И что плохого в том, чтобы насладиться этими воспоминаниями? Даже если его партнером был Драко Малфой. Тем не менее, Невилл не питал иллюзий по поводу того, как использует это Происшествие Малфой. Гриффиндорец ожидал неприятных последствий. Он не знал, какую форму они примут, но был уверен, что ничего, кроме боли и унижений, его не ожидает. Ведь Малфой оставался Малфоем – настоящим слизеринцем. А Невилл был… ну… Невиллом. Юноша вполне отдавал себе отчет в том, что он находится на самых последних строчках хит-парада потенциальных кандидатов на секс с Малфоем. Или как там называется то, чем они занимались. После Происшествия Невилл соблюдал осторожность, стараясь даже не смотреть в ту сторону, где находился Малфой или вообще на что-либо, связанное со Слизерином. Блондин больше не ходил на занятия по Уходу за магическими существами, и Невилл ещё никогда не был так рад, что не посещает Зелья. Мысль о том, что слизеринец будет наблюдать, как Снейп унижает Невилла, и смеяться, приводила последнего в ужас. Получалось, что на занятиях они почти не виделись, а вне Большого зала их пути не часто пересекались. Ему казалось, что нет ничего проще, чем не смотреть на Малфоя, но на деле все получалось не так. Оказавшись поблизости, блондин неизменно приковывал к себе взгляд Невилла, и тот следил за каждым движением Малфоя, вопреки всем своим желаниям и отчаянному внутреннему сопротивлению. И, к ужасу Невилла, во время подобных столкновений, он все чаще замечал, что Малфой смотрит в ответ. Поначалу, стоило им встретиться глазами, блондин окидывал Невилла быстрым оценивающим взглядом, а потом отворачивался, будто гриффиндорец был не достоин его внимания. В этих случаях Невилл каждый раз возбуждался и испытывал головокружение, но ввести в заблуждение его было трудно. Мафой точно не забыл о Происшествии. Эти взгляды говорили о том, что он размышляет о случившемся. А по опыту Невилла, от задумчивого слизеринца добра ждать не приходилось. И наконец, у Малфоя явно созрела идея о том, как он может мучить Невилла, ибо блондин вдруг начал улыбаться. Это было так мимолетно и неуловимо, просто губы Малфоя складывались в быструю полуулыбку, такую же недолгую, как взгляды, и очень часто никто кроме гриффиндорца ничего не замечал. А если на нее вдруг обращали внимание однокурсники Невилла или слизеринская банда, которая обычно окружала Малфоя, то все принимали эту улыбку за фирменную малфоевскую ухмылку. Но Невилл знал, на что похожа его ухмылка – это была совсем не она. Шли дни, и Невилл заметил, что проводит слишком много времени в размышлениях об этой улыбке. Первый раз он её увидел на лице Малфоя после Происшествия, когда блондин положил палочку Невилла обратно ему в карман. Гриффиндорец решил, что улыбка была необычной: не совсем доброжелательной, но и не мрачной или злой. Всё, что угодно, но только не ухмылка. В ней не было и тени самодовольства, но проскальзывало удовлетворение. И, если быть честным самим с собой, улыбка была довольно… привлекательной. Привлекательная или нет, но Невилл был напуган. Если задумчивый слизеринец – это страшно, то задумчивый и улыбающийся слизеринец – просто ужасно. Поэтому Невилл ждал и пытался себя подготовить. Однажды в пятницу вечером, накануне матча Слизерин против Гриффиндора, Малфой сделал первый шаг. Невилл как раз доедал запеканку, поданную на десерт, краем уха слушая полные энтузиазма речи Дина, который красноречиво расписывал Эдварду Боунсу прелести маггловского футбола, когда он поднял взгляд, изо всех сил стараясь не пялиться на Малфоя, сопровождаемого привычным эскортом из Крэбба и Гойла. Блондин направлялся прямо к гриффиндорскому столу. Всё, съеденное Невиллом за ужином, комом встало у него в желудке. Рон, сидящий рядом с Невиллом, тоже их увидел и начал злиться. – Что ему здесь надо?! – Рон, не обращай внимания, – тут же сказала Гермиона. – Что, Поттер, в этому году ты без новой метлы? – протянул Малфой. – Не уверен, что твоя старая «Молния» может ещё держаться в воздухе. – Крэбб с Гойлом противно заржали. Нахмурившийся Невилл подумал, что оскорбление вышло слабым, не идущим ни в какое сравнение с обычно остроумными и даже в чем-то непристойными выпадами блондина. – Малфой, моя метла в отличном состоянии, – ответил Гарри. – Думаю, об этом мы узнаем завтра. – Думаю, узнаем, – произнёс Гарри, но Малфой на него уже не смотрел. Слизеринец впился глазами в Невилла, а заметив ответный взгляд, он опустил ресницы, вытянул губы и издал громкий чмокающий звук. Крэбб с Гойлом опять засмеялись, а Невилл залился румянцем, Малфой же повернулся и повёл своих дружков прочь. – И что это было? – поинтересовался Рон, наблюдая за удаляющимся блондином. – Чёртов Малфой… – Рон, просто не обращай на него внимания, – твёрдо произнесла Гермиона. – Каждый раз, когда ты попадаешься на его уловку, это ещё больше его раззадоривает. – Невилл? – Гарри посмотрел на него с недоумением на лице. Тот пожал плечами и пробормотал: – Малфой. – Похоже, для Гарри такого ответа было достаточно, и он переключил внимание на спор Рона с Гермионой, который грозил в скором времени перейти на повышенные тона. Невилл лениво ковырял вилкой остатки запеканки. Так к этому ведёт Малфой? Гриффиндорец понимал, что каким-то образом блондин использует его слабость, но он ожидал как минимум громкого насмешливого заявления, что Невилл – гомик, которому нравятся мальчики с губной помадой. Возможно, это ещё впереди… ведь все слышали, что сделал Малфой, и теперь будут пытаться узнать, почему он так поступил. Дни проходили за днями, но не было ни публичных заявлений, ни сплетен, никто ему вслед не смеялся – ну, по крайней мере, не из-за того, что он гомик – был лишь Малфой, который строил Невиллу рожицы с воздушными поцелуями, последний смущенно краснел, что, кажется, доставляло большое удовольствие блондину и его дружкам-слизеринцам. Пока Невиллу удавалось сдерживать любопытство своих однокурсников, но он видел, как они наблюдают за кривляньями Малфоя, а потом поворачиваются к нему за объяснениями, и ему нужно было что-то им говорить. Ещё одно неприятное последствие дурашливого поведения слизеринца перед всей школой заключалось в том, что теперь, вдобавок к воспоминаниям о Происшествии, Невилла мучили видения губ Малфоя, казалось, умоляющих о поцелуе. И, да поможет ему Мерлин, гриффиндорцу начало казаться, что лицо блондина было привлекательным как с косметическими чарами, так и без. Видения того, как он сжимает это лицо ладонях, целует мягкий рот, стали вторгаться в самые интимные мгновения. Что ещё хуже, тело гриффиндорца теперь реагировало на Малфоя самым неподходящим для тех мест, где им доводилось сталкиваться, образом. В конце концов, Невилл дошел до того, что уже был готов придушить чертову сволочь. В тот вечер после ужина Малфой опять устроил обычное представление: взгляд, воздушный поцелуй и полуулыбка. И, когда блондин в компании ухмыляющихся слизеринцев прошествовал прочь мимо стола с хмурыми гиффиндорцами, Невилл почувствовал, как краска привычно заливает лицо, а в брюках становится тесно. И позже в общей гостиной Дин наконец спросил: – Слушай, так на что это Малфой всё время намекает? Невилл глубоко вздохнул – он уже тщательно продумал, что скажет. Только как сказать так, чтобы не сообщить слишком многого?.. – Малфой… видел, как я целовался в третьей теплице. – Он покраснел, а его желудок совершил кульбит. – Вот он меня и дразнит. – Сволочь какая! – прорычал Рон. – Невилл, ну ты даёшь! – воскликнул Симус, расплываясь в широкой улыбке. – И ты такое от нас скрывал! Давай колись, кто это был? – Не… не из Гриффиндора, – заикаясь, сказал Невилл. – Всё равно, у нас ничего не вышло. Я не думаю, что… Мы не… я… я с ней больше встречаться не буду. – Ты мог бы показать нам её на завтраке, – предложил Дин. – Может, мы её знаем. – Ну, Невилл! – начал просить Симус. – Если настаиваешь, мы никому не разболтаем, но нам-то ты должен рассказать! Невилл закашлялся, подумав, возможно ли такое, чтобы лицо обожгло будто огнём. – Настоящий мужчина не хвалится на всех углах своими поцелуями. Симус застонал, а Невилл быстро скрылся в душе, пока они ещё что-нибудь не добавили. Сердце все еще терзала тревога, но он немного успокоился и был почти доволен. Пойдут слухи, которые и объяснят странное поведение Драко, а Невилл предстанет не в самом худшем свете. И если слизеринец не опровергнет эту историю… Невилл никак не мог понять одного: зачем Малфой всё это затеял. Слизеринец уже должен был сообразить, что после произошедшего вышел сухим из воды – ни он, ни Невилл ничего никому не сказали. Если бы блондин не мутил воду, то никто ничего даже бы не заподозрил ни сейчас, ни в будущем. По крайней мере, такое складывалось впечатление, и Невиллу хотелось надеяться, что оно не было ошибочным. Вздохнув, он зашёл в душ. Чёртов Малфой. Невилл должен был наслаждаться первым годом без Снейпа и Зелий, а не мучаться, каждый раз покидая гриффиндорскую башню, размышлениями о том, а не настал ли сегодня тот день, когда Малфой наконец окончательно унизит его. Или слизеринец посмотрит на него затуманенными глазами, сложив губы бантиком, напоминая Невиллу о том, каково целовать этот рот, какой он вкусный и мягкий, и гриффиндорец сам себя опозорит. Сейчас, в полном одиночестве, он дал волю воображению, представляя себе, что эти намыленные руки – руки Малфоя. Позже, вернувшись в спальню, он с облегчением понял, что все уже спят. Юноша скользнул под одеяло и закрыл полог, испытывая радость от того, что никаких вопросов не будет. На следующий день он встал пораньше и стянул в Большом зале пару сандвичей, чтобы перекусить по дороге в теплицу. Глупо ожидать, что все забудут об этой истории, особенно если Невилл будет упрямо молчать. Такое поведение не выход из положения. Но тем вечером он занимался, сидя за столом в дальнем конце библиотеке, а не в уютной гостиной Гриффиндора. Именно здесь Малфой его и нашёл. Невилл, уже почти заснувший над старинным текстом по ботанике, который изучал, услышав тягучий голос блондина, вскочил на ноги. Сердце колотилось в груди, а в крови бурлил адреналин. При виде испуга Невилла слизеринец, прикрыв ладонью рот, согнулся пополам от смеха. – Малфой, ты сволочь, – чуть слышно прошептал гриффиндорец, пытаясь унять колотящееся сердце. Но у сердца было другое мнение, потому что сначала оно затрепыхалось, запаниковав от внезапного пробуждения, а теперь бешено билось от того, что Малфой стоял в метре от него, и больше рядом никого не наблюдалось. Слышно было лишь хриплое дыхание Невилла и приглушенный смех слизеринца. Гриффиндорец прищурился. Они одни. Великолепная возможность. Невилл схватил Малфоя за мантию и утащил его за высокий стеллаж с книгами. – Лонгботтом, кому говорю, руки убери, – потребовал Малфой, хотя следовал за Невиллом вполне добровольно. Быстро осмотревшись по сторонам, гриффиндорец наклонился ближе. – Малфой, у тебя крыша поехала? – прошипел он. – Ты хочешь, чтобы все узнали, что тогда произошло? – Только не притворяйся, что тебе не понравилось, – слегка насмешливо произнёс блондин. – Ты же об этом позаботился, ведь так? – Невилл стиснул зубы и на мгновенье прикрыл глаза. – Хорошо, Малфой, – тихим голосом продолжил он. – Признаю, мне понравилось. Доволен? Только в этом было дело? Теперь ты перестанешь? – Что, Лонгботтом, я уже не достаточно привлекателен? У тебя возникает желание меня поцеловать, только когда я размалёван, как шлюха? Мне воспользоваться чарами губной помады? – Нет, конечно же, ты.. то есть я хотел сказать… я… что?! – Невилл уставился в широко раскрытые серые глаза Малфоя и опустил руки. – Ты всё слышал. – Значит, ты.. ты… – нерешительно начал Невилл в полной уверенности, что понял всё неправильно, но… – Малфой, ты со мной флиртуешь?! Слизеринец улыбнулся той умопомрачительной улыбкой, и Невилл схватил его за ворот мантии, притягивая к себе. Да, губы блондина были такими же мягкими, какими их помнил Невилл, а рот – тёплым и влажным, но на этот раз никакого сливочного пива, лишь чистый вкус настоящего восхитительного Малфоя. Непонятным образом руки слизеринца оказались под мантией Невилла, скользнули под его свитер и… Мерлин! они были такими холодными, замечательными, чудесными. А его собственные ладони обхватили и наклонили лицо блондина именно так, как он себе всё это время представлял… Несколько минут спустя Невилл отстранился, боясь потерять контроль, как это случилось в прошлый раз. Но вид покрасневших мягких губ Малфоя положение дел не улучшал. – Господи, Лонгботтом, – протянул слизеринец. Его лицо все еще было в плену дрожащих ладоней Невилла. – Да, ты долго себя сдерживал. Гриффиндорец фыркнул от смеха. – Малфой, ты такая сволочь. – Заткнись и поцелуй меня, – приказал он. – У нас осталось полчаса, хотя, мне – то все равно, ведь я – староста, но мы же не хотим, чтобы тебя поймали после отбоя… Невилл поцеловал его. КОНЕЦ Январь 2008