***
Дауда будит знакомая трель мобильного телефона — глухая, но все равно отчетливая; сонно вздохнув, он засовывает руку под подушку, с трудом нащупывает его и, приоткрыв глаза, нажимает на "принять вызов". — Я нашла! Голос у Билли радостный, но Дауду от этого легче не становится. Последние два дня он плохо спит — шорохи и шепотки по углам, отдаленное воронье карканье, шаги на первом этаже; демон уходит, стоит только подумать об экзорцизме, но вскоре возвращается снова. Дауду это не нравится. Демоны так себя не ведут. — Что? — спрашивает он мрачно; голос со сна глухой и хриплый. — Далилу! — Билли будто недовольна его непонятливостью. — Это яхта Бандри Ротвильда. Дауд замирает на половине вдоха. Боже, думает он, только не говори, что и ты туда же; я устал от этого после третьего выпуска новостей, но обсуждения не прекратились даже среди учеников. Почему всех так интересует чужая жизнь и чужие преступления? — Дауд, — говорит Билли мягко, явно услышав все это в его молчании. — Это логично. Про него сейчас все газеты трещат, а значит, это относительно известная нам "Далила". — Ладно, — он вздыхает и садится на кровати, откидывает одеяло в сторону. — Ладно. И что ты предлагаешь? Пробраться к нему и спросить, что он об этом думает? На другом конце провода Билли странно замолкает — надолго, секунд на десять точно. В тишине отчетливо слышно тиканье старого будильника, стоящего на тумбочке у кровати. — Вообще-то, — наконец говорит она (медленно и задумчиво), — я хотела подкупить его очередную любовницу. Но твой вариант лучше! — Чем? — Он проще, — наверное, сейчас Билли пожимает плечами. — И мы оба умеем забираться в чужие дома. Я не подумала об этом сразу — не знаю, почему, может, стала слишком законопослушной за эти годы — но это правда... — Отвратительная идея, — заканчивает он и тяжело поднимается с кровати. Нагнувшись, подбирает с пола пачку сигарет и подходит к окну; хочется курить. — Я не стану этого делать.***
Возле ворот "Поющего Кита" постоянно кто-то крутится, сказал им посланный на разведку Миша — не все простили Ротвильду похищения и торговлю людьми, — и охраны там тоже больше; поэтому до ворот они не доезжают — Томас высаживает их на полпути и разворачивает машину (против всех правил, но сейчас не время читать ему нотации). Билли перебирается через забор первой, ловко цепляясь за прутья, и исчезает в темноте — бесшумно, даже кусты не шуршат; в последний раз поправив маску, Дауд следует за ней, хоть и не так удачно (он давно не забирался в чужие дома тайком и все еще не понимает, как Билли удалось уговорить его на это). Здесь много копов — больше, чем Дауд привык видеть, — и они больше следят за тенями и шорохами, а не Ротвильдом. Слишком много людей потеряли своих близких, слишком многие пришли в ярость; лучше не рисковать. Дауд и не рискует. Сквозь кусты они подбираются ближе к дому (Билли где-то рядом, Дауд скорее чувствует ее, чем слышит), незамеченными проходят внутрь — куривший у входа охранник очень удачно заинтересовался странным шумом в кустах; в доме темно и пусто, охраны нет, и можно было бы не прятаться, если бы не Ротвильд. Я проверю второй этаж, показывает Билли, и Дауд кивает. В спальне вместо хозяина дома Дауд находит шкаф — пустой, с распахнутыми дверцами и темнотой на месте задней стенки; не включая свет, он осторожно заглядывает внутрь, потом нашаривает первую ступеньку. Подобные шкафы не внушают ему доверия и напоминают об исключительно неприятном; Дауд делает шаг, потом еще один и еще, а потом, не выдержав, достает из кармана фонарик. Да, так он выдает себя, но в этом подвале нет окон, а идти в темноте еще хуже. Первое, что попадает в луч света — стенд со стеками, второе — андреевский крест; Дауд медленно поворачивается, не зная, чего ожидает (искаженное гримасой лицо одержимого? одержимой? хищную демоническую усмешку в тенях?), но все, что видит — странное подобие электрического стула. — Даже знать не хочу, — негромко произносит Дауд и разворачивается. Ротвильда он находит в — как неожиданно,— единственной освещенной комнате, но не по свету, а по звуку — тяжелым шагам, преувеличенно спокойному голосу; Дауд подбирается ближе к двери и заглядывает в замочную скважину. Это, кажется, гостиная — диван и два кресла, рядом невысокий столик, напротив — плазма, если сдвинуться вправо, можно увидеть еще одну дверь. Ротвильд в комнате один — ходит от стены к стене, взмахивает руками и очевидно злится; с огромного экрана на него смотрит русая женщина с холодными карими глазами. Дауд узнает ее — Абигейл Эймс, нынешняя любовница Ротвильда (Билли показала ему фотографии, да и сам он несколько раз видел ее, хоть и не вживую). — Значит, это все ты, да? — голос у Ротвильда такой же тяжелый, как шаги. — Ты все это подстроила. — Бандри... (Дауд узнает притворство, когда видит его; мисс Эймс даже не старается) — Молчи, — Ротвильд обрывает ее. — И не смей больше так меня называть. Ты подговорила рабочих пожаловаться в профсоюз. Ты показала, где нужно искать. Зачем? Это личное? Нет, не думаю. Эймс холодно улыбается с экрана и скрещивает руки на груди: — Рамзи хорошо мне заплатил, мистер Ротвильд. Даже со спины видно, как у того напрягаются плечи. — Вот оно как, — говорит Ротвильд и разворачивается; Дауд слишком поздно замечает стоящую на столике пустую бутылку из-под виски. — Вот оно, значит, как. Ах ты сука! Экран идет полосами и трещинами, когда в него врезается бутылка; стеклянные осколки разлетаются шрапнелью, оставляя белые царапины на обоях. Столик Ротвильд сметает следующим, будто и не заметив; сквозь грохот Дауд слышит довольным смешок Эймс, а потом — сдержанное бульканье оборвавшейся связи. Наверное, это худший момент, чтобы войти, но Дауд видит Билли — как всегда тихую и осторожную, — за спиной готового обернуться разъяренного Ротвильда, и поэтому выпрямляется и распахивет дверь. Ротвильд замирает. Билли тоже. — Вы кто такой, черт возьми? — спрашивает он хрипло и в самом деле изумленно, и Дауд мрачно усмехается под маской, видя, как Билли делает осторожный шаг вперед. — Мистер Бандри Ротвильд, — говорит он, — мы хотим задать вам несколько вопросов. Билли подбирается ближе и с силой бьет Ротвильда по шее прежде, чем он успевает спросить что-то вроде "кто это — мы". — Ты умеешь управляться с... этим? — спрашивает Билли, когда Дауд сгружает свою ношу на электрический стул и фиксирует запястья и лодыжки. — К сожалению, умею. Больше она ничего не спрашивает — молча возвращается наверх и, судя по стуку, закрывает дверцы шкафа, а потом замирает там и молчит; может, прислушивается, не идет ли кто, может, просто не хочет подходить ближе. Билли тоже не любит темные подвалы. Ни один экзорцист, в общем-то, от них не в восторге. Ротвильду хватает нескольких затрещин. Он дергается, еще толком не очнувшись — не понимает, где он и что происходит. Фиксаторы здесь жесткие, металлические, и от них останутся следы, если он продолжит дергаться вот так — содранная кожа, синяки; Дауд не видел даже намека на них, когда пристегивал Ротвильда к креслу. Возможно, это что-то значит. Возможно, нет. — Мистер Ротвильд, — говорит Дауд, и Ротвильд замирает и кривится, как боли. Свет фонарика бьет ему в лицо. — Расскажите мне о "Далиле". Через полчаса он поднимается наверх, бросив отключившегося Ротвильда в кресле. В тенях за его спиной что-то еле слышно шуршит, но он знает, что это ему только кажется — как и шаги за его спиной, как и почти незаметные прикосновения холодных пальцев; здесь нет демонов, это он бы почувствовал. Билли ждет его рядом со шкафом, подпирая стену плечом. — Ну? — голос у нее нетерпеливый. — Это подарок Тимша, — говорит Дауд устало. — Да, того самого. А теперь давай выбираться — хватит с меня криминала на сегодня. Позвоню Кэмпбеллу, пусть поднимет архивы — это они за ним следили, в конце концов... Что? Даже в маске Билли выглядит торжествующе. Дауд почти уверен, что она сейчас улыбается — широко и довольно, как человек, только что доказавший свою правоту. (в конце концов, они знают друг друга действительно давно) — Не надо никому звонить, — Билли отталкивается от стены. — Тебе. А вот мне, пожалуй, придется. Дауд молча поднимает брови. На попытку его сместить это похоже еще меньше, чем на приступ альтруизма, а Билли не склонна ни к тому, ни к другому. — Я изгнала демона из Талии Тимш, — говорит она, и Дауд от неожиданности хватается за шкаф — подкосились ноги. — И она просто жаждет рассказать о дядюшке самые интересные вещи! — Ты — что?