Обрывки наших воспоминаний

«Втягиваю сладкий запах яблок в карамели, доносящийся из рядов лавок со сладостями, похожих на яркие коробки. Я смотрю на тебя, такую маленькую, но с не по-ребячьему серьезными глазами. Ты поправляешь капюшон и тайком смотришь на продавца мороженого, думая, что я не замечу, как ты облизываешь губы. Беру тебя за руку и веду к заветному угощению. Ты слабо отпираешься, мямля что-то про то, что не стоит, что ты не голодна. - Один большой рожок, пожалуйста, - попросил я, доставая кошелёк. Ты стояла в стороне, смотря в землю, сплетя пальцы рук. Как же была мила эта девочка, когда стеснялась. Я взял твоё любимое карамельно-шоколадное с печеньем и подошел. Ты взяла его, благодаря и избегая моего взгляда. Мы пошли дальше вдоль набережной, разглядывая корабли и противоположный берег. Я видел, как тебе жарко в толстовке, как неохотно ты вдыхаешь раскалённый воздух, но ничего тебе не сказал, ведь знал, что ты не снимешь этот капюшон, останешься в длинных рукавах, лишь бы быть как можно менее заметной для окружающих, лишь бы скрыть шрамы на тонких бледных руках. Я мог бы говорить, как это неправильно, стесняться себя, мог бы осуждать тебя за многочисленные порезы, за все-все твои комплексы. Но я никогда не делал этого, ведь понимал, что ты слишком упряма, что ты не веришь никому, кто говорит, что ты прекрасна, хоть для меня ты была самым ярким солнцем на всей планете. Те редкие мгновения, когда ты улыбалась, делали меня самым счастливым человеком. О, как бы много я отдал, чтобы видеть эту улыбку чаще... - О чём ты думаешь? - твой вопрос вернул меня в реальность. - О многом... А ты? - Какой ты хитрый, - прищурилась ты. - Сам ответил размыто, а у меня конкретику просишь. Я лишь улыбнулся. - Смотри, какая полянка, да еще и недалеко от воды! Давай сядем? - потянула меня за руку ты. Мы подошли к этому месту и опустились на мягкую траву. - Знаешь... А твои волосы похожи на сладкую вату, - ты улыбнулась и запустила пальцы мне в шевелюру. Так мы и сидели молча, наблюдая за природой. Почему-то невыносимая тоска и тревога никак не отпускали меня, как будто что-то ужасное должно произойти. Но я старался не придавать этому значения. В автобусе мы ехали обратно совсем под вечер, хотя людей почти не было. Ты прильнула ко мне и дремала, положив голову мне на плечо. Я вдыхал твой неповторимый запах спелых персиков и корицы, неизменно остававшийся на тебе после готовки, которую ты просто обожала. Мне так не хотелось тебя будить, но пора было выходить, так что я легонько потряс тебя за плечо. Ты проснулась и взглянула на меня, сонная и растрепанная. Я невольно улыбнулся и поцеловал тебя в лоб, отчего ты удивилась, хоть и не отпрянула. Мы шли к твоему дому, обсуждая всё на свете. Ты ступала по краю тротуара, а я держал твою руку, поддерживая. - Вот мы и пришли, - молвила ты у подъезда старой сталинской пятиэтажки. Ты сделала шаг ко мне и крепко обняла. Твои объятия согрели меня изнутри, словно глоток крепкого рома. Мы стояли и обнимались, не в силах оторваться друг от друга, словно мы виделись в последний раз. Так и оказалось...» Он вытер со щёк слёзы и положил на могилу цветы. С надгробия на него смотрело такое родное лицо, которое теперь он видит только на фотографиях, развешенных по комнате. Её похоронили за кладбищем, как принято в таких случаях, но она была бы даже рада этому, ведь никогда не стремилась к остальным. Кроме него...