Home where it hurts

Знаете, в чем самая большая беда с прошлым? Его нет. В буквальном смысле. И дело даже не в том, что оно типа как закончилось и бла-бла-бла, время назад не вернешь, мертвых не воскресишь, ну и все, что там любят повторять те чокнутые серафиты. Неа. Просто после блэкаута, когда вырубило нахрен всю электронику в городе, потерялось слишком много. Та самая память о прошлом, что была в базах, что хранилась в сети, что пряталась в крохотных чипах — от важнейших данных и супер-секретных договоров до самых простых фотографий, тебя и твоих близких. Все это тоже накрылось. У Джоэла осталась всего одна фотография Сары, и то потому, что была на кусочке бумаги, у Элли вообще ничего. Она так и пришла к нему тогда, в старое убежище, покрытое пылью в два пальца толщиной, свернулась калачиком на такой же пыльной кушетке и заснула. А проснулась с нацеленным прямиком в лоб пистолетом. Ну как бы... Отличное знакомство, да? Особенно, когда через три секунды после него тебе говорят «проваливай нахрен, чтобы я тебя не видел», а ты смотришь на чувака, всего напичканного имплантами — прощай, человечность, здравствуй, киберпсихоз — и думаешь, он же сейчас выстрелит. Выстрелит, как пить дать. Он тебя убьет и даже не поморщится, потому что Соло все такие, машины для убийства, а на большее они в принципе не способны. Она не сбежала. Ну... не потому что струсила и первые минуты три-четыре просто пыталась понять, может ли огрызнуться в ответ. На складе, где жил Джоэл, таблички «Занято» не висело. А ей срочно нужно было спрятаться. От других уродов, куда страшнее всего одного Соло. Хотя нихрена, Джоэл, особенно на взводе, был хуже самого дьявола. Повезло, что он оказался на ее стороне. Тех уродов они перестреляли, ну как они — Джоэл, а Элли тогда снайперку вручили, указали на самое далекое и безопасное место и велели там сидеть в засаде. Наверное, Джоэл на нее вообще нихрена не рассчитывал, потому что даже не показал, как целиться надо и куда жать — современное оружие Арасаки это вам не древнее барахло с курком, тут рычажков смены режима больше, чем в мультиплеере. А она выстрелила — когда те уроды заявились на склад, все такие в одинаковой форме, обвешанные оружием с ног до головы и без единой нашивки, Джоэл замерцал и исчез. А потом появился за спиной у последнего. Она и выстрелила — не в него, конечно, но пуля просвистела рядом с его головой, за что Джоэл это ей припоминал еще полгода, каждый раз, когда она бралась за пистолет с просьбой научить стрелять немножечко. Ну а что, кто научит лучше Соло? Они же под это и заточены. Тем более, это мастерство не в чипах и протезах, это все в голове, засело глубоко в подкорке, первобытное стремление выжить несмотря ни на что. В тот момент Элли хотела, чтобы он выжил. Не потому, что следом эти уроды в одинаковой форме пошли бы за ней, уничтожив основную угрозу, а просто... Джоэл так ни разу и не спросил, почему. И хорошо, что не стал, потому что она врать ему в лицо так и не научилась. Но иногда, вот как сегодня, когда он снова пропал, ушел на какое-нибудь крутое дело, оставив ее одну в убежище бездельничать, хотелось взять и стукнуть его чем-то. Вмазать с ноги, потом левым кулаком, хук, еще хук, сцепив пальцы и под дых, а потом взгромоздиться сверху, сжимая бедрами предплечья, чтобы высвободиться не смог, и как... наехать. Наорать. Сказать, что она так не может и не хочет, что страшно, а вдруг не вернется, ну и все такое. Лучше бы, если все было плохо. Хуже, чем сейчас, когда он сваливал раз-два в неделю, а потом возвращался весь покоцанный, в окровавленных шмотках — естественно, это была не его кровь — а потом после душа и переодевшись в одну их домашних клетчатых рубашек, звал посидеть с ним на диване и посмотреть новости под пиццу. Потому что Джоэла это все устраивало, а ее нет. Она должна была держать снайперку на высоте и ждать сигнала. Прикрывать его гребаную неуязвимую спину, страховать от смерти. Так что лучше бы случилась какая-нибудь очередная хрень, вроде блэкаута или новой биологической войны, и тогда можно было бы собрать рюкзаки и просто свалить отсюда. Брести по бездорожью, спать каждый раз в новом брошенном доме, можно даже по очереди, пока второй будет сторожить. Она бы точно спасла его. От какого-нибудь дерьма, настоящего дерьма. Может, собой бы прикрыла, или, заболей Джоэл, шарилась бы по округам в поисках лекарства. Спасала бы от Арасаки или зомби, да от чего угодно. Чтобы он только наконец понял, что она такая же, как и он. И может, ей всего шестнадцать, но она дохрена всего умеет. А если бы еще протезы крутые вставить, вот как у него самого, чтобы и двигаться быстро и бесшумно, чтобы исчезать на месте, нанося смертельный удар из пустоты, она бы любого Соло в два счета обставила. Это было бы охрененно. Правильно. Потому что она тогда выстрелила. Смогла же как-то взять и отстрелить одну голову. Вторую. Оставить кровавое месиво на месте третьего. Все, чтобы доказать Джоэлу, что она на своем месте. Может, он и цеплялся за свое прошлое, которое стерлось куда быстрее, чем хотелось, оставив после себя только выцветший от времени, поцарапанный глянцевый кусок бумаги с маленькой девочкой, но это тоже нужно было отпустить. Потому что прошлое нельзя вернуть, Элли не заменит Сару, никто ее не смог бы заменить. Сара была его дочерью. Элли — нет. Она была Соло.

***

Сюда он бы ее в жизни не пустил. Риппер-доки — это не для таких, как она. А для свихнувшихся на мести, зациклившихся на желании впихнуть в себя как можно больше имплантов и потерять остатки человечности. Каждый протез — это не просто новая рука или нога, или глаз, искусственные, оснащенные функциями на любой вкус, от свечения в темноте до пушки, что в подходящий момент вылетает из кисти. Это еще и отторжение — оно наступит рано или поздно, когда до мозга дойдет, что вместо глаза теперь какая-то уродливая металлическая хреновина, и пусть она видит лучше прежнего, но это не ты. Так вот и зарабатываешь кибер-психоз. Интересно, почему у Джоэла его не было? Потому что все это происходило у него внутри, и он сходил с ума, не показывая виду? — Чего тебе? — дока Элли видела пару раз, когда того приходилось звать на дом. Ага, те самые два злосчастных раза, когда у Джоэла дыра в боку была такая большая, что туда запросто кулак можно было сунуть, а еще когда ему руки отстрелили, одна на соплях болталась, а вторую так и не нашли, и риппер-доку пришлось ставить на ее место древнюю железяку. Он еще ругался так, что даже через музыку пробивалось, предупреждая, что это нехило ударит по мозгам, а Джоэл отвечал ему что-то тихо, почти шепотом, чтобы Элли не слышала. Наверное, ругался в ответ. Элли проходится мимо выставленных за стеклянной витриной железяк, прикрепленных к манекенам — рипперы, когти как у росомахи, пистолет в откидывающейся кисти, все то, что ей никогда не светило. Джоэл скорее придушил бы ее, чем дал превратиться в киборга. — Хотела... я просто посмотреть, — евробаксы жгут карман. Она собирала их долго и упорно, вместо всей той хрени, что ей положено покупать, как подростку. Одежда, косметика, дурацкие безделушки — как будто это может сделать ее счастливой. Превратить ее в Сару — вот, чего ему так хочется. Ага. И вот она в подземельях местного риппер-дока, приглядывается к глазным имплантам. А что, с такими можно видеть даже в темноте, в ультрафиолете, очень полезно, когда прикрываешь задницу одного Соло. Если бы он только позволил. Или... — Эй, а ну-ка глянь сюда? Я тебя вроде знаю... Ты же с Джоэлом? — а риппер-док оказывается не таким уж и уродом. Не зовет ее мелкой, не гонит вон. Это даже уважительно звучит «с Джоэлом», как будто они команда настоящая и Элли тоже ходит с ним на всякие дела, а не дома диван задом протирает от безделья. — Мгм, — она неопределенно кивает, чувствуя себя еще круче, чем обычно. Такой же взрослой, как и те, что сюда заходят. — Я его напарница. Да, выходит как надо. Даже не запнулась. И риппер-док не скривился, хотя, может, это оттого, что у него лицо все в имплантах, и мышцы уже совсем барахлят, как бывает, когда впихиваешь в себя тонну всяких стремных штук. — И что тебе надо? Дырок вроде не вижу, крови нет... А если что-то серьезное поставить надо, то это заранее обговорить бы, а то у меня на неделе все расписание забито. Тому лезвия в пятку, этому имплант в член, чтобы стояло и днем и ночью... — риппер-док как-то примолкает, осознав, что говорит с шестнадцатилеткой. — Я... — тут солгать не выйдет. У нее ж вообще ничего, даже самого завалящего чипа не поставлено. — Я хочу стать Соло, — руки сами собой переплетаются на груди, будто пытаясь прикрыть ее от возможного гнева. — Крутым. Лучше, чем Джоэл. Во сколько это обойдется? — ага, вот так, звеня железными яйцами, которых у нее никогда не было и не будет. Риппер-док ошеломленно хлопает глазами, и его лицо в гармошку сминается от изумления, так что нет, мышцы походу работают нормально. Принимается ржать, как придурок от ее слов. На весь подвал. И осекается, когда она смотрит на него.

***

Гитара лежит на старом месте, нетронутая, но Элли знает, что он уже вернулся. По пятнышкам крови на полу — от входной двери и к душевой. По шуму ультразвуковой чистки, потому что воду Джоэл бережет для нее, сам обходясь едкой химией, портящей кожу. Удивительно, как еще на уши весь район не поднял, когда на диване не нашел. Так что тут напрашиваются два варианта — следящий чип, который он каким-то образом умудрился прицепить на нее, ну или сдавший Элли с потрохами риппер-док. Что, конечно, никак не объясняет, почему Джоэл не приперся туда, разгромив нахрен все подземелья, чтобы только уберечь ее от имплантов. Хм-м-м... Шум стихает, сменившись гудением сушки, и Элли подбоченивается, скрестив руки на груди. Ну ладно, похоже, разговор будет серьезный. Джоэл в порядке. Осунувшийся, с красными после ядреной чистки глазами, но живой. Да, пара царапин на шее, но, кажется, основной удар пришелся в протезы, защищенные броней, так что сильно не пострадал. Сжатые в тонкую линию губы под кустистой растительностью на лице не предвещают ничего хорошего. Но пока он молчит — вроде хороший знак, хотя... Они могут вечность играть в эту игру, меряясь сердитостью взглядов, но в этот раз Элли не собирается уступать. Ни за что. Потому что она не Сара. И не сделала ничего плохого. — Я принес пиццу, — наконец сдается Джоэл. Без привычной рубашки — которую он почему-то забыл прихватить с собой в душевую — он выглядит немного... потерянным, что ли. Будто сплав металла с кожей на плечах, переплетения искусственных тяжей, предназначенные для усиления функционала протезов, все это заставляет его стыдиться себя. Человека лишь наполовину, а то и меньше. — Я была у риппер-дока, — она не собирается лгать или выкручиваться. Вот он, момент истины. Может, у нее сейчас в руках и нет снайперской винтовки, а из-за углов не собираются выскочить уроды в форме Арасаки, Светлячков или сами серафиты, но время пришло. — Я знаю, — по глазам, в красных прожилках, по тяжелому, насупленному взгляду, по складке у губ это тоже прекрасно видно. Он знает и... ничего не сделал. — Элли, это не... не шутка. В этом всем, — он встряхивает запястьем, ворочая гладкими стальными пальцами, несколько заторможенными без привычного ускорения боевого режима, — нет ничего крутого. И я отдал бы... — ...все на свете за возможность вернуть свои пальцы, да-да, — заканчивает за него Элли. — Чтобы чувствовать прикосновения, — риппер-док выложил ей все. — Но это невозможно. Обратно фарш не провернешь, детка, так ей риппер-док и сказал. Все эти современные импланты и чипы не помогут, что-то теряется все равно. Невесомое, невидимое, типа душа. Кусочек ее отрывается и пропадает. А когда уже ничего не сможешь ощутить, сойдешь с ума. И все потеряется, все прошлые воспоминания развеются сном, который не соберешь обратно по осколкам. — Со мной все будет в порядке, обещаю, — они выходят такими болезненно-слабыми, эти слова, потому что как вообще можно обещать, что с тобой все будет хорошо, когда единственное, что тебя вообще держит на плаву, это гребаный Соло? У которого все шансы не вернуться обратно назавтра, после еще одного самоубийственного задания. — Но ты не можешь вечно прятать меня тут. Не выйдет, понимаешь? — нейропроцессор, вживленный под кожу на загривке, ощущается как нечто инородное, раздражающее одним своим присутствием, и хочется расчесать свежий шрам до крови. Но нельзя, потому что на него ушли все евробаксы, и будет обидно, если в первый же день и сломается. — И это я тоже знаю, — Джоэл зажмуривается, скривившись так, будто ему только что засадили под дых или сунули нож под ребро. — Знаю, Элли. Но я старался. Через секунду или две этот момент тоже станет прошлым. Останется кусочком памяти, который однажды потускнеет, изотрется до неузнаваемости. Но только потому что тебе что-то нравится, нельзя заточить это в клетку, нельзя заставить оставаться таким же навсегда. Придется пережить это, как еще один блэкаут, после которого все изменится. — Я все никак не пойму, как включается встроенный плеер, — все она знает, но это даже не совсем вранье. Да и Джоэл не дырявит ее взглядом, только закатывает глаза к потолку, напоминая себя обычного, раздраженного ее вечными расспросами. — Мне нужно... Его стальные пальцы, холодные как лед, ложатся на загривок, пробегаются по шраму, унимая дурацкий зуд, ощупывают бережно и мягко, боясь повредить нейропроцессор. — Закрой глаза и сосредоточься на... Да знает она, все прекрасно знает, в голове тут же расцветает музыка, такая, какая бы понравилась Джоэлу, не эти современные пульсирующие тыц-тыц, а дребезжание гитарных струн и гулкие барабаны. Но он-то не слышит. — Ну? — Неа, — она отводит глаза и прикусывает губы, только бы не улыбнуться и не выдать себя. И как можно дольше не размыкать это прикосновение — да, этот момент закончится через секунду или две, на большее Джоэла никогда не хватает — но будут еще. Обязательно будут.