«доктор обнаружил в сердце поломку.»
Что будет после боли? Боль. Когда читаешь или слышишь это слово, всегда думаешь о порезах и кривишь лицо, ведь перед глазами эти ранки с кровью. Ты представляешь синяки или ушибы, когда падаешь с велосипеда или роликов, после чего в кровь расшибаешь коленки. Ты, мой друг, счастливый человек, если, думая о боли, представляешь такие картины. И я тебе искренне сочувствую, если, думая о боли, ты представляешь соленый вкус слез, рваное сердце, которое не может заткнуться и перестать ныть о другом человеке. Неважно, сколько тебе лет, о каком человеке ноет сердце. Мама, папа, парень, девушка, твой лучший друг. Неважно, какого ты пола и кого любишь. Все мы чувствуем боль одинаково. Кто-то сильнее, а кто-то слабее. Боль неизбежна в этой жизни, вопрос лишь в том, когда мы её почувствуем. Что будет после боли? Что будет после безжалостного сжатия сердца и кома в горле, когда видишь родное лицо? Что будет после бессонных ночей и алкоголя на дне стакана, в котором мы пытаемся убить эту боль? Как проходят синяки, как заживают раны, так и боль пройдёт. Только это не ушиб на коленке, это не разбитая губа. Это душа. Нежная, голая и чистая, как новорожденный младенец. И в душе останется пустота. Пусто. Дыра. И она будет засасывать тебя каждый день. Слава не чувствовал боль каждый день. Только, увы, он живёт в таком мире, где вслед за моральной болью, приходит и физическая. И если с моральной он научился бороться, то физическая показала средний палец, посылая нахуй. Он влюблен. Гнойный влюблен, как ебаный подросток, учившийся в 9 классе. Парень упустил этот момент, когда вдруг это странное чувство закололо в груди, он не помнит, как это получилось, и почему именно в того человека, которого он так же сильно ненавидел, как и хотел бы видеть каждый день рядом с собой, на одной кровати. Теперь он слишком часто думал о нём, следил за его страничками в соц. сетях, как ёбаный сталкер. В общем, Славик влюбился. Только эта влюблённость прошла через сердце, а не остановилась там на ночлег. Он не просто краснел, видя этот предмет воздыхания, не просто пытался сделать так, чтобы на него обратили внимание… Карелин теперь боялся, но всё равно искал его в толпе. Он надеялся на случайную встречу, но молил господа, чтобы не встретиться с этим человеком случайно в магазине. Слава потерялся в себе, в своих чувствах, которые появились в его жизни слишком неожиданно, открыв дверь в его дом ногой. Да и всё бы ничего, зажило и прошло, если бы не одна ночь… Эту ночь он вспоминает каждый вечер, в бухом и трезвом состоянии. Он помнит её, стоя напротив зеркала в серой ванне; поднимает футболку и разглядывает синяки и ранки, которые остались после прикосновения того человека. Было больно в ту ночь, очень больно… Мирон проводил пальцами по ребрам парня, оставляя след синяков; кончиками пальцев касался его рук, шеи и скул, вызывая мурашки и незабываемые эмоции… Самое больное, наверное, было, когда тот целовал шею и ключицу Карелина, в полнейшей темноте. Фёдоров цеплялся тонкими пальцами в плечи и бёдра парня, даже не зная, какую боль приносит этим. Слава долго лечил ранки после той ночи, и если бы не алкоголь, сильно ударивший в голову парней, наверно, в ту ночь он бы и умер. Гнойный знал о Соулмейтах, знал с самого детства. Ему постоянно рассказывала об этом подруга, но он долго не верил; говорил, что это толком не доказано, и редко может встретиться. Он не верил до той ночи. Они встретились с Мироном в баре, напились, излили друг другу души, и всё закончилось тем, что Карелин убежал ещё в часа четыре утра, пока Оксимирон сладко спал в своей кровати. А после побега он несколько часов тупо ездил в метро, туда-обратно… Трогал места, где разместились метки, оставленные Мироном, кривясь от боли, и даже, плача. После долгой поездки Гнойный отправился домой, где сел в душ, и начал задыхаться от наплывших чувств. Он так плакал последний раз в девять лет, когда та девочка, которую он любил всем сердцем, которой верил, которая и рассказала о Соулмейтах, погибла в автокатастрофе вместе с родителями. В горле что-то засело, не давая возможности дышать, обида появилась в до этого никем нетронутое сердце, он дышал так глубоко, хватая губами воздух, точно тонет, что рёбра болели. Эта ночь была ошибкой для него. Он не должен был спать с тем, кого презирал всем сердцем, с кем должен был баттлить. Слава умер бы в ту ночь… Он знал, что раз такие метки остались на его теле, значит, Мирон не чувствовал ничего, пока целовал каждую частичку его тела. Это было больно.Здравствуйте, это Слава КПСС, и он, сука, упустил тот момент, когда влюбился в ёбаного Оксимирона. Блять.
Завтра баттл. Баттл, который станет чем-то историческим. Текст написан давно, лежит на полке. Слава две недели писал этот текст, не выходя из квартиры, выплёскивая боль и гнев. Карелин писал, писал и писал. Выкидывал текст и снова писал, пытаясь высказать всё, что думает, но сделать это так, чтобы никто не догадался, как ему больно. Он писал, чувствуя на себе холодные и властные пальцы Мирона, его влажные губы на шее; писал, чувствуя, как помирает внутри, и наоборот, как оживает. Текст был готов. Лежит на полке. Ему надо будет просто пережить завтрашний день и всё. Просто надо будет пережить взгляды врага, пережить его слова, которые, как он был уверен, будут бить в самое яблочко. Давно сгнившее яблоко, внутри него. Рядом с Карелиным лежит шатенка, зарываясь шаловливыми пальчиками в волосы парня, после проводит этими пальчиками по его груди и животу, не пропуская синяки и ранки, которые только-только начали заживать. — Откуда это всё у тебя? — спрашивает нежный, тонкий голосок, а большие зелёные глаза смотрят с лёгким сожалением. Слава отпивает немного пива из бутылки, и ставит алкоголь на пол, рядом с большой кроватью, на которой они разлеглись, и вот уже около часа, вместо привычного секса, который не дарил парню толком никаких ощущениях, они болтают о разном, или же тупо молчат, смотря каждый на свою точку. За окном была уже ночь, звуки машин, разные голоса и прочий шум проникали в квартиру; комната пропахла табачным дымом, а на полу валялись пустые пачки из-под сигарет. Дама рядом просто очередная сука, с которой он расстанется завтра. Бля, он даже имя её не знает, не помнит где подцепил, был слишком пьян. И так почти каждый день: новые тёлки, с помощью которых он пытается забить дыру внутри, алкоголь и сигареты. Гнойный к этому и стремился, к приближению своей смерти, поэтому так безжалостно её портил. — Слышала о Соулмейтах? — прозвучало довольно горько, с нотками насмешки. Шатенка садится на кровать, поджимая под себя тонкие ноги, и смотрит с пониманием, после протягивает руку; на белоснежной коже были похожие ушибы и ранки, словно лезвием порезаны. И он кивает, смотря на полку, где лежит текст, закрывает глаза, стараясь справится с внутренним волнением перед важным событием. — Неразделённая любовь? — спрашивает Слава, стараясь отвлечь себя от мыслей о баттле. Кончено, он знает ответ, но… вот так. — Угу. Влюбилась в лучшую подругу. — В девушку? — приподнимает брови, а губы растягиваются в лёгкую улыбку. Ему похуй, в кого она влюблена, похуй на неё, но… он страдает не один, это помогало, что ли. — Имеешь что-то против ЛГБТ? — грустно улыбается, так же поднимая тонкие брови. — Если бы,- говорит почти не слышно, вновь закрывая глаза, и начинает думать о том, как хорошо, что Фёдоров не его лучший друг, который касался бы его почти каждый день, — Останешься или уйдёшь? Я ложусь спать, — спрашивает, глядя на девушку, которая, отвлекаясь от мыслей, просто пожимает плечами и ложится рядом, натягивая на них одеяло. Обнимает хрупкими руками, прижимаясь всем телом. Слава помнит, как так же прижимался Мирон. Чёрт, уйди из мыслей, сука! Громкие слова и грубые рифмы летят прямо в Славу, словно стрелы, впивающиеся в нежную ткань сердца, которое безжалостно сжимается, а после бьётся сильнее, но Карелин не подаёт вид, спасибо алкоголю и таблеткам, которые принял парень перед баттлом. Он просто стоит и улыбается, иногда шутит и делает вид, что полностью равнодушен. В общем, держится парень, очень даже хорошо. Но даже наркотикам тяжело выдерживать эту боль, когда Мирон, словно на зло, касается парня. Положит руку на плечо, ткнет пальцем в грудь, взъерошит волосы… Гнойный иногда морщился, стараясь сделать это незамеченным, и уже представляет, что будет с его телом после баттла, представляет, как будет ему больно. Толпа кричит и бушует, кто-то смеётся, кто-то стоит с выражением лица, мол «куда я пришёл и что я тут забыл?!» Но Слава смотрит только на Федорова, словно тут и нет больше никого, разглядывая каждую черту жёсткого лица, а взглядом так и напоминает о той ночи. Их ночи. Он смотрит, как тот улыбается, как он злится, и слышит, как он смеётся. От его смеха что-то внутри вздрагивает, просыпается и бушует внизу живота, а по позвоночнику проходит мороз. Карелин улавливает запах алкоголя, когда Мирон слишком рядом, просто орёт в его губы. Самоё жестокое было, когда настала очередь Славы, и он начал читать, настолько увлёкся, что подошёл слишком близко к мужчине, на что тот отодвинул его от себя, взяв за талию ладонями. Тогда было слишком больно, и Фёдоров увидел эту боль в глазах, которых Карелин тут же спрятал, что сразу же заинтересовало Мирона, и он специально начал как можно больше касаться парня, стараясь ещё раз уловить момент. И у него получалось, особенно в конце, когда они пожали друг другу руки, только теперь Слава специально смотрел только в глаза Оксимирона, как кажется, такие холодные глаза, так и кричащие о том, что он помнит ту ночь. Помнит и специально делает как можно больнее рэперу. Окси чувствовал нутром, что что-то тут не так, и ему надо было убедиться. Баттл закончился. Судьи сделали решение, в пользу Славы, но он и не чувствует победы, убегает почти тут же, ему нужно срочно уединиться. Заходит в туалет и встаёт напротив зеркала, поднимая красную толстовку, кривясь от боли. Почти весь торс покрыт синяками бордового, синего и цвета, так же мелкими царапинами, из некоторых даже бежали струйки крови, а внутри Карелина будто переломали. Рёбра болели, захотелось прям сейчас сдохнуть от боли. Его словно избили десять человек, и он просто лежит на асфальте, подыхая, а изо рта идут струйки крови. Дверь открывается, слишком резко, заставляя парня вздрогнуть и опустить толстовку, шум и громкая музыка прорывается в комнату, но тут же затихает, как только человек, открывший дверь, закрывает её вновь. Мирон. Вдруг чувство под рёбрами, что лучше сейчас убежать куда-то, накрывает сознание, но Слава стоит. Стоит и ждёт чего-то. — О. Карелин, — усмехается, — Ещё раз мои поздравления. Подходит, становясь рядом, и включает воду, решив освежится. — Куда же ты убежал, там ищут тебя, — говорит с лёгкой издёвкой, задевая что-то внутри, а губы вдруг начинает щипать, в желании впиться поцелуем в губы мужчины, который стоит рядом. Гнойный сжимает ладони в кулаки, стараясь справится с желанием. — Пусть дальше ищут, мне похуй, — старается держаться уверенно, но, сука, как это тяжело, когда он так близко, а его запах проникает прямо в прокуренные лёгкие, где после этого зацветают цветы. Мужчина встаёт ещё ближе, почти вжимая в холодную бетонную стену Карелина, смотрит прямо в глаза, а после на губы. — Ты быстро убежал тогда, даже не попрощался, — говорит в губы, ёрзая на месте, и Слава подловил, что от него пахнет виски. Это пьянило. — Это было бы лишним. Фёдоров усмехается, а после проводит большим пальцем по своим губам, немного отходит, с забавой смотря на рэпера, на что тот поднимает одну бровь, а во взгляде читается вопрос. — Тебе понравилось? — хотелось просто убежать, особенно из-за таких вопросов, но одновременно захотелось остаться с эти человеком. Но… он ведь просто стебётся над ним, специально делает больно, — Мм? — Конфиденциальная информация, — улыбается на одну секунду и решает уйти, как его хватают за руку, а резкая боль становится туманом перед глазами, и Карелин качнулся на месте, вырывая руку, и злобно глядя на врага (?). — Что с тобой? — теперь вопрос звучал очень серьёзно и упорно. Гнойный молчит, сверля взглядом Фёдорова, и, наверно, боясь признаться. Признаться, что он является его соулмейтом. — Что с тобой, Карелин?! — повышает тон, на что Слава больше не может сдержаться и поднимает кофту, получая в ответ шокированный взгляд. Он видит, как сначала голубые глаза Оксимирона расширились от удивления, а после потемнели, а на скулах забегали желваки, губы плотно сжались. Он всё понял. — Ты хотел ответ? Вот! — сорвался на крик, а в глазах появились слёзы. Нет, не проявляй эту слабость. Но он слаб. Он зависим от Мирона, стоящего напротив, пребывающего в непонятном состоянии. — Мы это… разрулим, просто, — и он протягивает несколько пальцев, решив зачем-то коснуться синяков парня, но тот отпрыгивает, словно от огня, — Я просто хочу помочь. — Нет! Ты делаешь только хуже, — шипит сквозь зубы, пытаясь этим выплеснуть все чувства, которые так глубоко в себе зарыл, — Проваливай. Как же он мечтал о том, что у них всё будет хорошо… Как же давно он строил у себя в голове этот диалог, а сейчас просто прогоняет Мирона. — Уходи. И он уходит, кидая лишь последний взгляд, полный разочарования. Он не любит его, не сможет полюбить, боль не прошла, а значит чувства Славы всё ещё безответны. Смысл сейчас быть рядом этому человеку, если он… просто не сможет полюбить его?! Это просто невозможно. Увы. Дверь закрывается с хлопком, а Карелин садится на холодный кафельный пол, сжимаясь, и пытаясь успокоить себя, но внутри всё так сжимается и холодеет, что горячие слёзы вновь текут по щекам парня, а рёбра болят. Сердце болит. Тело болит. Так пролетает один день, другой, и третий… Фёдоров всё это обдумывал, а Слава лишь топился в алкоголе. Каково было его удивление, когда он проснулся с жутким похмельем через пять дней, а на его теле ни царапинки, ни одного синяка. Как там? «И только если человек полюбит в ответ, всё пройдёт». Карелин нервно смеётся, точно псих, и просто накрывает лицо ладонями, ложась обратно головой на подушку. Рядом спит та самая девушка, на теле которой появилось ещё большее количество ушибов.