Испепеление

Говорят, любовь живет три года. Не уточняют, правда, в каком летоисчислении. Тьма точно знает, что не в земном. Ее «три года» тянутся тысячелетиями, она давно перестала вести счет времени. Тьма просто знает, что это безнадежно и от этого не спастись. Она не помнит, когда и как это началось, но точно знает, как закончится. Солнце и Луна обменяются клятвами, а она погибнет, и тогда ее мучительные «три года» придут к концу. Порой она жаждет этого больше всего на свете. Чтобы вечная боль сменилась на покой. Но ей сводит мышцы от одной мысли, что Солнце назовет Луну своей. Что эта мерзкая бледнолицая девчонка получит то, чего она, Тьма, желает так сильно и так страстно. Потому каждый раз, когда ей хочется сдаться, она лишь до боли сжимает кулаки и клянется, что этого не будет. Она не отдаст Солнце. Не может отдать. Тьма ненавидит Солнце каждой клеточкой тела. Ненавидит за то, что не может сделать своим. Ей поддаются все: и глупые смертные, и даже Луна, которая пусть и слабая, но богиня. Но не он. И Тьма готова кричать до хрипоты и захлебываться в слезах, лишь бы не думать, не чувствовать, не желать, но крик эхом возвращается обратно и звучит в ушах как приговор. Ей не спастись. Остается только гореть. И Тьма горит. Она горит, когда он прожигает ее пламенным взглядом ясных глаз. Смотреть Солнцу в глаза невыносимо, но одновременно приятно до дрожи. В них плещется такая страсть, такой азарт. Тьма чувствует, как кровь внутри едва ли не закипает. Она представляет, каким теплым может быть этот взгляд, если убрать ненависть. Она смотрит и не может оторваться. И Тьма сгорает, ведь никому не позволено так бесцеремонно бросать Солнцу вызов. Она горит, когда он перехватывает ее запястье во время ссоры. Белоснежная кожа под его грубоватыми горячими ладонями покрывается волдырями и едва ли не обугливается, но Тьма молчит. Когда-то ей было нестерпимо больно, сейчас она научилась получать удовольствие от столь редких, но таких желанных прикосновений. Солнце злится, Тьма награждает его улыбкой в ответ. Улыбка почти искренняя, если не считать скрывающейся за ней боли. Но Солнце считает это насмешкой. Он не терпит подобных выходок, и Тьма сгорает, успевая представить себе, как однажды занесенная ладонь Солнца мягко касается ее щеки. Она горит, когда Солнце резко овладевает ей, совсем не заботясь о том, что приносит боль. Он действует небрежно, почти цинично, используя ее, чтобы снять стресс, и даже не утруждая себя тем, чтобы разогреть ее. Тьма знает, что это так, но позволяет тешить себя надеждой на то, что однажды он увидит в ней женщину, она покажется ему привлекательной, желанной. Как он для нее. А пока что она прикусывает губы, стараясь случайно не причинить боль ему в ответ. Тьма всегда мягко касается его, прислушивается к сердцебиению, чтобы точно знать, как сделать приятнее. Но порой Солнце бывает слишком грубым, тогда Тьма вскрикивает, впивается ногтями ему в плечи и сгорает. Сгорает, потому что не имеет права оставлять на Солнце свои следы. Она горит, когда он мирно посапывает рядом. Вдыхает аромат его рыжих, как пламя, волос, нежно гладит по рукам, груди, вырисовывая узоры и ласково нашептывая ему комплименты. Тьма слегка дрожит от восторга и умиления. Солнце с ней, он так близко, он такой теплый, и все это тепло сейчас принадлежит ей. Он принадлежит ей безраздельно, и Тьме плевать, что ночь коротка, а с утра Солнце исчезнет, даже не разбудив ее, чтобы попрощаться. Ей так хорошо рядом с ним, что она прижимается покрепче и кладет его руку себе на талию. Все внутри сжимается, и Тьма, на миг забывая обо всем, чувствует себя почти счастливой. И чувства настолько переполняют ее, что она склоняется над Солнцем и осторожно касается губ. И Тьма сгорает, потому что Солнце запрещает себя целовать. Тьма аккуратно обрабатывает свои ожоги. Они заживают все дольше, а на теле остаются отметины. Тьма любит их, ведь это знаки Солнца на ней, но значат они и то, что она слабеет. Века борьбы дают о себе знать. Восстанавливаться из пепла все труднее. Тьма знает, что скоро наступит тот самый последний раз, когда она уже не откроет глаза. И она почти готова к этому. Ей хочется лишь одного. Чтобы в миг прощания Солнце забыл о борьбе и нежно погладил по волосам. И, быть может, даже поцеловал. Пусть быстро, пусть небрежно, пусть даже из жалости. И тогда она будет на все готова. Тьма знает, что этого не случится. Она ненавидит Солнце. Она снова идет к нему. Тьма снова сгорает.