Pain

Эрик всегда уходил. Тогда и сейчас. У него был свой путь, всегда отличный от его, Чарльза, пути. Порой они пересекались, и встречи эти всегда сопровождались разрушениями и болью. Такой невыразимой болью, что Чарльз никогда не мог её забыть. Даже видения Апокалипсиса меркли перед чувствами Эрика. Эта боль всегда была с ним, с тех самых пор, как фашисты забрали у него семью, его самого. Она была с ним, когда он был Эриком, когда его звали Магнето. Она почти отступила, когда Эрик стал Хенриком, и она вернулась вновь, всепоглощающая, бесконечная, когда тот ублюдок пустил стрелу. Чарльз едва способен выдержать эту боль, когда Эрик показывает ему того, кто сотрёт с лица Земли всё, включая и боль, как надеется вернувшийся Магнето. Но... ничто не способно залечить такие раны. И это они понимают оба. Эрик хочет всё разрушить, всё уничтожить, забрать у человечества то, что забрали у него. Но то доброе, что всегда в нём видели Чарльз и Рейвен, не дают ему довести начатое до конца. Как бы он этого ни хотел, он не может желать им того, что испытывает сам. Он ни на чьей стороне, только на своей собственной. Но Эрик всё равно поможет, думает Чарльз. И, как всегда, оказывается прав, с почти ненавистью понимает Эрик. Вот только впереди их ждёт ещё не одна схватка, наступит ещё не один Апокалипсис. Их дороги вновь пересекутся, когда мир окажется на пороге нового разрушения. – Почему бы тебе не остаться? Вместе мы могли бы помочь им. Я бы учил их надеяться, ты — сражаться. – Чарльз не хочет его отпускать. Они смотрят на тренировку Рейвен и новых Людей Икс, юных мутантов, уже познавших ужас сражения. – Ты тоже её чувствуешь, Чарльз. – Эрик смотрит на этих ребят с завистью, ведь их боль проходяща, пока. – Она не уйдёт, она поглотит тебя, как и меня. Разве это нужно тебе для защиты своих детей? Нет, – Эрик качает головой и горько улыбается. – Но я уйти могу. – Но ведь не хочешь, – Чарльз вздыхает, признавая правоту друга. – Не имеет значения, чего я хочу. И он уходит, снова уходит. Но в этот раз не ради себя, и Чарльз это ценит, правда легче не становится. У Чарльза своя боль, возможно, не такая сильная, а может — и в разы хуже. Только боль Эрика несёт разрушения, а боль Чарльза созидательная. И когда-нибудь наступит день, когда боль пройдёт, и они смогут вновь быть рядом. А пока... – Прощай, дружище. – Удачи, профессор.