***
Арисато Минато познакомился с Марибель Хан в плену другого мира, маскирующегося под элитную академию для талантливых учеников и заманивающую ничего не подозревающих подростков в убийственную ловушку. Впрочем, ни Минато, ни Марибель не были привлечены сюда престижем: Минато принял приглашение академии, так как надеялся узнать побольше о персонах, о которых, очевидно, здесь были в какой-то степени осведомлены (зачислили же его под титулом "Супер Повелитель персон"), а Марибель с подругой оказались тут вследствие сбившегося курса путешествия между мирами. Правда, довольно долгое время они друг с другом совсем не общались — предпочитали держаться своих компаньонов, с которыми попались в эту ловушку. А затем была убита Усами Ренко — подруга Марибель. Для Марибель это стало тяжелейшим ударом. После осознания ситуации она с каждым часом всё глубже и глубже погружалась в отчаяние. Именно в этот период в её жизнь вмешался Минато. Он просто не мог оставаться в стороне, видя, как она губит себя от горя утраты, прямо как когда-то губил себя он. Именно так и началось их сближение. Сначала Минато поддерживал Марибель, а затем, когда поддержка понадобилась ему, Марибель постаралась отплатить ему за помощь. Они вместе искали пути выбраться из этого места, придумывали и организовывали рискованные операции. Именно в одной из них Минато заработал "недуг" в виде терроризирующего его рассудок духа. Это был ужасный опыт. Минато круглосуточно слышал голос в голове, сводящий с ума. И самое неприятное — какой-то глупый, совершенно нелогичный страх не позволял ему рассказать хоть кому-то о том, что его тревожило. Однако Минато всё-таки смог преодолеть этот страх и доверился Марибель. Та выслушала его и приложила все усилия, чтобы ослабить влияние голоса в его голове на его рассудок, — например, подтолкнула Минато к признанию перед остальными, чтобы уведомить их о возможной угрозе и тем самым обезопасить их. Это оказалось вовсе не так ужасно, как рисовал назойливый призрак. С осознанием такого простого факта к Минато пришло умение игнорировать голос. Признание, невозможное без поддержки Марибель, не только спасло несколько жизней, но и, пожалуй, стало первым шагом в отношениях Минато и Марибель на пути к чему-то большему, чем просто дружба. А после они не раз обращались друг к другу, когда необходимо было поделиться тревогами и сомнениями. Некоторые личности были уверены, что их становление парой — лишь вопрос времени. Впрочем, эти самые личности не ошиблись: в какой-то момент Марибель осознала, что любит Минато, а тот ответил на её чувства взаимностью. И в конце концов это было очевидно уже всем вокруг. "Эффект подвесного моста?" — беспечно спрашивал Марти, которого пример Минато вдохновил на аналогичное признание и уберёг от роковой ошибки. "Закономерный исход", — пожимала плечами Хиганбана, взвалившая на эти самые плечи обязанности по исправлению последствий ловушки кровожадного мира. Марибель от подобного прямолинейного обсуждения своей личной жизни сильно краснела, забавляя своим смущённым видом Минато. Однако в конце концов они были вынуждены расстаться: они в самом что ни на есть буквальном смысле были из разных миров. Расстаться, чтобы никогда не увидеться, — невыносимо и слишком жестоко для двух любящих друг друга людей. Оба не хотели такого финала, но оба прекрасно понимали, что иначе нельзя. Именно поэтому, скрепя сердце, они расстались навсегда. По крайней мере, так думал Минато. А теперь Марибель Хан, та самая Марибель, которой было высказано столько сокровенных мыслей и которая в самых безнадёжных ситуациях искала именно его поддержки, сидит напротив за столиком в кафе, в котором он бывал столько раз, и удивляется низким ценам. Минато просто не мог поверить в реальность происходящего и периодически продолжал украдкой щипать себя, чтобы убедиться, что он не спит. Однако всё, что он увидел, услышал и испытал за этот вечер, несомненно, было реальным: и внезапное появление Марибель перед зданием общежития, и её лучистый взгляд, предназначенный ему, а не кому-то ещё, и нежный звук её голоса, и робкая, немного по-детски восторженная улыбка, и мягкость её губ (он целовал её жадно и долго, словно пытаясь возместить время разлуки), и тепло её тела, которое Минато ощутил, прижав Марибель к себе в объятии. "Да, она и правда здесь..." — думал он, не отводя от неё взгляда, в котором хорошо знающий малоэмоционального Минато человек не смог бы не заметить нежность. — И как же ты сюда попала? — в какой-то момент задал вопрос Минато. Вопрос, мучивший его на протяжении вечера. Марибель загадочно усмехнулась вместо ответа, а затем выудила из кармана пальто плоский синий прямоугольник, украшенный каким-то узором. — Прощальный подарок от профессионального шулера, — с улыбкой объяснила Марибель, с разных сторон демонстрируя предмет в руке — карту Таро. Минато без труда узнал её и не сдержал усмешки: он помнил, как в первые дни их общения в попытке отвлечь Марибель от тяжёлых мыслей предложил ей попробовать погадать на аналогичных картах. "Навевает воспоминания", — подумал он, без труда восстановив в памяти предсказание и сейчас лишь поражаясь, каким точным оно оказалось для них двоих. А ещё Минато получил ответ на вопрос, о чём же Хиганбана так долго шепталась с Марибель, прощаясь с ней. Марибель тем временем убрала карту на прежнее место и продолжила: — А также это мой компас на пути в твой мир. Мне понадобился почти год, чтобы найти подходящий разрыв в границе и суметь им воспользоваться... — добавила она, отведя взгляд. Пожалуй, именно после этих слов Минато впервые за этот вечер с такой ясностью осознал, что Марибель его на самом деле любит. Они сидели в кафе и говорили обо всём на свете ещё пару часов. Говорили торопливо, взахлёб, будто стараясь высказать всё скопившееся на душе и компенсировать всё то время, что они друг друга не видели, — хотя год в мире Марибель был, несомненно, труднее, чем пара недель, прошедших в мире Минато. Однако часовая стрелка не спрашивала их мнения и неумолимо двигалась вперёд — и в какой-то момент Минато пришлось остановить увлечённый поток слов Марибель горьким замечанием, что пока закругляться. — Прости, я не могу просто так расслабляться в Тёмный час... — вполголоса сообщил он, виновато потупив взгляд. Его слова заставили Марибель сникнуть: её плечи опустились, горящие счастьем глаза потухли, а лучезарная улыбка завяла. В следующий миг Марибель постаралась вернуть её на лицо (вышло лишь жалкое подобие) и как можно более ободряюще произнести: — Тогда не смею тебя задерживать. Надеюсь, тебе сегодня улыбнётся удача. "Удача уже улыбнулась мне сегодня, когда под моим окном оказалась ты", — подумал Минато, оплачивая счёт и не отводя взгляда от грустной Марибель. Конечно же, они не могли просто так разойтись в разные стороны сразу же после выхода из кафе: слишком не хотелось расставаться, да и до места разрыва границы, через которое прошла Марибель, нужно было ещё добраться. Всю дорогу Минато искоса посматривал на спутницу. Из той будто выкачали всю радость, оставив лишь горькую боль в измученной годом страданий оболочке. Марибель молчала, в мрачной задумчивости опустив глаза в землю и чисто автоматически передвигая ноги, мешая снег под сапогами. Видеть её такой подавленной было просто невыносимо. Именно поэтому в какой-то момент Минато резко остановился посреди тротуара и схватил Марибель за руку. Та также перестала идти и недоумённо подняла на него глаза. Тогда он, уверенно глядя прямо в эти потускневшие от печали и нежелания расставаться аметисты, предложил: — Может, перед тем, как возвращаться, зайдёшь ко мне? От подобного предложения на щеках Марибель вспыхнул румянец, но по загоревшимся глазам и приподнявшимся в лёгкой, полной тихого счастья улыбке уголкам губ Минато понял: он принял правильное решение.***
После того дня Марибель стала частым гостем в мире Минато. Она бывала там один-три раза в неделю, причём частенько даже в те моменты, когда Минато был в школе и чисто физически не мог её встретить. Однако для Марибель это не было проблемой: она каждый раз брала номер в гостинице и отсыпалась там. Насколько понял Минато, у неё был какой-то счёт в банке, на котором копились её финансы на чёрный день, и именно оттуда она — первый случай на её памяти! — обналичивала немного денег, суммы которых с лихвой хватало на месяц проживания в его родном 2010 году, но которая почти не била по бюджету среднестатистической студентки из сорокалетнего будущего. Что касалось сна, для Марибель это был очень актуальный вопрос: в своём мире её круглосуточно преследовало какое-то неизвестное могущественное сверхсущество, которое упорно пыталось сжить её со свету. Марибель была в постоянном напряжении, так что ей практически не удавалось выспаться. Здесь же по какой-то причине (видимо, из-за иной Вселенной) влияние существа не действовало, и Марибель активно пользовалась возможностью наверстать упущенные часы в царстве Морфея. Она сама частенько шутила, что проделывает весь путь в иной мир с двумя целями: спать и... спать. Впрочем, учитывая, какой смысл она вкладывала во второе "спать", не слишком-то раскрепощённая Марибель шутила так исключительно наедине. Повод для подобных шуток был весомый: они уединялись в конце каждой встречи. Всё тот же гостиничный номер, за время их свиданий ставший таким привычным и знакомым до оторвавшегося уголка обоев на одной из стен. Не то чтобы они так уж внимательно его изучали, но взгляд Марибель частенько цеплялся за эти самые обои. Но дело было совсем не в них. А дело было в том, что Марибель очень любила находиться в объятиях Минато. Ей нравилось утыкаться лбом ему в ключицы, нравилось чувствовать, как её обвивают его сильные руки, и думать, что именно эти сильные и в то же время нежные к ней руки защищают её ото всех внешних напастей. Да и вообще Марибель было уютно от ощущения безопасности и близости любимого человека, и она всеми силами старалась эти ощущения усилить. Например, прижимаясь к телу, натренированному постоянной беготнёй по всяким тёмным башням, или водя пальцами по довольно накачанной груди. Минато в эти моменты нравилось одной рукой крепче прижимать Марибель к себе, а другой — ослаблять хватку, чтобы перебрать её мягкие волосы. И целовать в макушку, отчего она неизменно тихонько выдыхала, опаляя своих жарким дыханием его кожу. От подобной близости кружилась голова, а внутри приятно ныло, и хотелось большего; останавливало лишь то, что после всего, что было прежде, сил на продолжение уже не было. А ещё это всё чуть-чуть напоминало об опыте с голосами в голове — Минато так же чувствовал, что медленно сходит с ума от нахлынувших чувств. Правда, сходить с ума от любви было не в пример приятнее. Конечно же постель в скромной гостинице не была единственным местом, где Минато и Марибель проводили досуг. Каждый свой вечер они начинали с прогулок по городу. Минато водил Марибель по всем тем местам, которые он посещал каждый день. Кафе, закусочные, торговый центр, площадь с магазинами — многие из развлечений его времени были непривычны Марибель, казались ей старомодными и ушедшими в прошлое. Однако именно это и придавало им очарование в её глазах — их забытость в её родном мире. Один раз они даже зашли в ночной клуб. "Здесь проводит время один мой знакомый монах", — вскользь сообщил Минато, прежде чем пригласить Марибель на медленный танец. А Марибель, плавно и немного неуверенно двигаясь в его объятиях, в удивлении думала, какой же всё-таки у Минато широкий круг общения. Да, в каждом месте, куда они приходили, у Минато были какие-нибудь знакомые, или он периодически приходил туда с кем-то из приятелей. С каждым местом были свои ассоциации, свой человек. Марибель чувствовала себя немного неловко, думая об этом и невольно сравнивая это с собственной ситуацией: у неё-то круг близких состоял из одной Ренко, а с теми, кого она видела на повседневной основе, приятельских отношений особенно не складывалось. Да что там, у некоторых одногруппников Марибель даже не помнила имён, что сыграло с ней злую шутку чуть больше полугода назад. Что ни говори, мир Минато кардинально отличался от мира Марибель. Его мир — это общение с множеством различных людей днём (закрывая глаза на жутковатых личностей, заражённых синдромом апатии) и защита дорогого сердцу места ночью, часто ценой каких-то жертв. Её мир — постоянные кошмары из страны иллюзий, преследующие её круглосуточно, мучительная надежда на возвращение сознания самого дорогого человека и единственный спасительный обломок в этом безнадёжном море в виде провожающего до больницы одногруппника, в присутствии которого терроризирующие рассудок алые глаза ненадолго отступали во тьму и наблюдали издалека. Однако, когда Минато и Марибель были друг с другом, их мир не являлся частью ни первого, ни второго. Их мир — нечто только для них двоих, изолированное на пару часов пространство, где не существует мучающих их проблем и где важно лишь одно — что они есть друг у друга. При всём разнообразии мест для посещения, пожалуй, больше всего в этом мире Марибель любила простые прогулки по вечернему городу. Ей нравилось неторопливо идти по улице, окидывая взглядом окружающую обстановку и слушая истории Минато, связанные с тем или иным местом. И обнимать его руку, когда становилось особенно холодно, при этом нежно перебирая пальцами ткань на рукаве пальто, а в моменты особенного умиротворения — осторожно класть голову ему на плечо. И наблюдать. Глядеть во тьму ночного неба на участках, не освещённых фонарями, любоваться лёгким танцем медленно падающих снежинок. Выдыхать полупрозрачные облачка пара в воздух, с наслаждением думая, как всё-таки сейчас хорошо — вот так просто идти по укутанным январским вечером улицам и не думать ни о чём плохом. А Минато в такие моменты нравилось украдкой поглядывать на Марибель и любоваться ей: любоваться тем, как тают снежинки на её опущенных ресницах, на её губах в безмятежной улыбке, на её зарумянившихся от мороза щеках. Минато смотрел на неё и думал, что чуть не допустил глупейшую ошибку и едва не лишил себя удовольствия видеть её такой, когда первое время не хотел водить её на бесцельные прогулки по городу, боясь, что она замёрзнет. Но, кажется, ей было очень даже тепло рядом с ним — по крайней мере, когда она шла вот так близко, Минато не чувствовал холода, так что предположил, что её ощущения в эти моменты могут быть аналогичными. А ведь впервые на подобную прогулку его подтолкнул Коромару. Просто одним вечером в день прихода Марибель была очередь Минато выгуливать пса, вот он и решил совместить эти два события. Сначала Минато немного беспокоился, что Коромару и Марибель могут не поладить. Собственно, в первые секунды, когда пёс обнюхивал девушку, та явно почувствовала лёгкий испуг. Однако в следующий миг Коромару уже одобрительно гавкнул и завилял хвостом, показывая своё расположение, и Марибель не смогла не погладить его между ушей в ответ. "Слава богам, поладили..." — с облегчением подумал Минато. Впрочем, Коромару был не единственным из друзей Минато, с кем удалось познакомиться Марибель. Вообще ни Минато, ни Марибель не стремились впускать в свой общий мир кого-то из обычной повседневности, но тот случай стал исключением. Просто однажды они, как обычно, сидели вечером в кафе и оживлённо беседовали, когда их заметил друг Минато, Джунпей. Для Джунпея встретить Минато в компании такой девушки, как Марибель, было крайне удивительно. Нет, конечно, он видел, как его друг общается с одноклассницами или с девчонками из SEES, но Марибель не была похожа ни на тех, ни на других: во-первых, она производила впечатление какой-то особенно благородной и взрослой особы, сравнимое разве что с Мицуру; во-вторых, ни у одной из девушек, с которыми Джунпей прежде видел Минато, у него язык не повернулся бы назвать внешность такой... эффектной. А в случае Марибель было из-за чего: она ни разу не говорила об этом прямо, но ещё с первого визита в мир Минато у неё появилась привычка принаряжаться. Ничего особенного, на самом деле, просто она вдруг стала получать удовольствие от процесса подбора нарядов и макияжа, а также от собственного вида в зеркале после подобных сборов... ну и конечно же от восхищённых взглядов и комплиментов от Минато. Правда, эту её привычку заметили и в её мире: в какой-то момент до неё дошли слухи о том, что она "бегает на свидания" с провожающим её до больницы одногруппником. Причём, к её огромному смущению, передал ей эти слухи не кто иной, как тот самый одногруппник. Правда, он же её и успокоил, совершенно искренне заявив, что его не волнует мнение других людей, за что Марибель была ему крайне признательна. А вот Джунпей, похоже, не смог быть настолько спокойным. Шокированный открывшейся перед ним картиной, он подсел к другу и очаровательной незнакомке за столик и постарался выяснить, кем, собственно, эта незнакомка приходится Минато. Тот совершенно невозмутимо заявил, что Марибель — его "близкий друг из далёких мест". И, как он сам позже объяснил Марибель, ему даже не пришлось врать: при всём отношении к ней Минато считал, что слово "друг" — идеальное и самое меткое, показывающее его доверие к ней. "В конце концов, разве по-настоящему любимая девушка — не лучший друг?" — поинтересовался у Марибель он. И Марибель просто не смогла с ним не согласиться. Джунпей просидел с ними около получаса, и в итоге отметил про себя несколько вещей. Первая — Марибель доверяла здесь лишь Минато. Именно к нему она неосознанно жалась, когда они разговаривали, будто стремилась спрятаться за ним. Вторая — Марибель и Минато познакомились во время заключения в академии взаимных убийств (Минато рассказывал о тех событиях, когда Акихико за пару недель до этого поразил странный недуг, из-за которого тот не очнулся после сна, но Минато явно о многом умолчал). Ну и третья — какие бы отношения ни связывали этих двоих, они явно на самом деле были дороги друг другу. Минато и Марибель этого не осознавали, но со стороны Джунпей прекрасно видел их — двух сонных, но очень счастливых людей. Где бы ни начинались их свидания, в конце концов они всегда укладывались в одну схему: после "культурного досуга" примерно в одиннадцать вечера Минато провожал Марибель до гостиницы и после недолгого, но очень нежного прощания направлялся к общежитию, чтобы подготовиться к походу в Тартар в Тёмный час. После ежедневных тренировок по борьбе с Тенями Минато возвращался в общежитие со всеми, выжидал некоторое время, а затем прокрадывался к выходу и спешил к своей спящей красавице. Подобная аналогия была довольно точна: когда Минато уходил на выполнение своей благородной миссии по защите города, Марибель использовала время в одиночестве, чтобы поспать. Ключи от номера часто оставались у Минато, и тот нередко этим пользовался, чтобы повторить сценарий из сказки и разбудить свою красавицу поцелуем вместо чуть более прозаичного стука в дверь. И когда Марибель, просыпаясь, видела перед собой его улыбающееся лицо, она также расплывалась в счастливой улыбке, а затем страстно целовала Минато в ответ, крепко сжимая пальцами воротник его пиджака, будто стремясь удержать особенно сладкий сон, не дать ему ускользнуть. Ни один из прекраснейших принцев не смог бы сравниться с Минато в глазах Марибель. Ей нравилось, как крепко он прижимает её к себе в объятиях; как нежно водит пальцами по её обнажённой коже; какие горячие поцелуи оставляет на её теле. Она буквально млела, когда он случайно касался её шеи, снимая с неё ожерелье, или задевал пальцами ключицы, расстёгивая верхние пуговицы на блузке или платье. Марибель в свою очередь испытывала потребность постоянно касаться его в ответ, чтобы убедиться, что происходящее здесь и сейчас — не сон: путаться пальцами в его волосах, слегка прикусывать губы во время поцелуя, обвивать руками его туловище изо всех довольно скудных сил. И, делая всё это, Марибель убеждалась: всё вокруг реально, а Минато — не порождение фантазии, а настоящий человек из плоти и крови. Во время, в которое жила Марибель, за редким исключением в сказки верили разве что совсем уж маленькие дети. Марибель была тем самым редким исключением: её зимняя сказка принимала её в объятия каждый вечер, а прекраснейший из всех принцев смотрел на неё влюблённым взглядом слегка мутноватых от желания глаз. Прекраснейший, несмотря на бледноватое и слегка осунувшееся от недосыпа лицо, на боевые синяки и ссадины по всему телу, на частенько подрагивающие от усталости руки и вымученную улыбку. Да, несмотря на всё это, Марибель считала Минато самым красивым парнем на свете, во всех существующих мирах и вселенных. То же самое было справедливо и для Минато. Он видел многочисленные несовершенства Марибель: то, как она похудела; то, как ей приходилось замазывать тёмные круги под глазами; то, как уродовали её нежную кожу жуткие царапины и синяки, оставленные существами из её кошмаров. Минато прекрасно видел всё это, но всё равно считал Марибель красивейшей девушкой во всех вселенных и мирах, которые только можно и нельзя найти. Иначе и быть не могло, ведь она — самая чуткая и нежная девушка, которая почти всегда чувствует, когда он слишком уставший после сражений с Тенями, хотя он никогда ей не жалуется, и неизменно аккуратно перехватывает инициативу; она — самая тактичная и внимательная к чувствам остальных девушка, которая искусает подушку или одеяло, лишь бы не потревожить покой людей поблизости тем или иным образом, будь то крик после очередного кошмара или стон от удовольствия; она — его девушка. За окном часто бушевала метель, но свист ветра не мог проникнуть в эту объятую огнём комнату, превратившуюся в личный изолированный мир двух людей. И только когда они оба падали на постель без сил, когда Минато обнимал Марибель сзади и притягивал её к себе, та бросала короткий взгляд в окно и видела их — остервенелые вихри сверкающих снежинок в густо-чёрном ночном небе. Марибель видела эту картину и в красках представляла, как холодно и неуютно сейчас там, на улице. После таких мыслей вдвойне приятно было вернуться в реальность, где ей так тепло и хорошо в объятьях любимого человека. Где они счастливы вдвоём.***
— Знаешь, возможно, это последний раз, когда мы видимся. Минато хорошо почувствовал, как напряглась от этих слов Марибель: она вздрогнула и невольно сжала пальцы на руках, слегка царапнув его грудь. Несколько секунд она молчала, будто обрабатывая полученную информацию, а затем глухо спросила: — ...Оно уже завтра, да? Минато также помолчал. Спустя пару мгновений он прикрыл глаза и ответил: — Да. Им больше не нужно было слов, чтобы понять друг друга. Минато и прежде рассказывал, что совсем скоро его ждёт смертельно опасный бой, решающий судьбу всего мира. Его мира. Марибель знала об этом, не раз поддерживала его ободряющими словами, но так и не смогла выпытать, когда же случится этот бой. И вот теперь, лёжа с ней в постели, Минато огорошил её ужасной новостью: всё решится завтра. Марибель почувствовала себя так, словно на неё вылили ушат ледяной воды: так же резко, так же холодно, несмотря на по-прежнему тёплые объятья, а ещё совсем такая же дрожь и такие же мурашки по спине от осознания, что, возможно, она в последний раз видит дорогого человека. Сегодняшний день не должен был отличаться от предыдущих дней, в которые Марибель приходила к Минато. Однако ещё на этапе сборов всё было как-то иначе. Будто интуитивно чувствуя, что сегодня — особый случай, Марибель совершенно внезапно захотела надеть коктейльное платье с глубоким вырезом вместо чуть более скромных нарядов и чулки вместо колготок. Весь вечер у них проходил как-то спешно, торопливо, будто Минато очень боялся куда-то опоздать, хотя он сразу же сказал, что сегодня в Тартар не пойдёт и останется с ней. Да и вообще он был очень рассеянным сегодня, когда нужно было говорить о чём-либо. А затем его раннее желание завершить ужин, его внезапное предложение сменить место финала... и очевидное растягивание процесса, когда они наконец-то остались наедине. Очень похоже на их первую совместную ночь ещё там, в академии: всё так же происходило будто в последний раз. Раскладывая по полочкам каждую подробность поведения Минато сегодня, Марибель всё яснее видела общую картину: он прекрасно осознавал, что завтрашний день вполне может стать для него последним, так что теперь постарался взять от жизни всё, что может. Марибель его не винила: она прекрасно понимала это желание наполнить последние мгновения до краёв, чтобы, если вдруг хватка смерти сомкнётся на горле, можно было отдаться ей без сожалений. Марибель понимала это, но всё её существо всё равно внутренне противилось мысли, что уже завтра не будет ничего. Что последний островок её счастья ускользает у неё из рук, а она не может с этим ничего поделать, кроме как наблюдать и в бессилии кусать губы. Марибель опустила веки и с мучительным вздохом уткнулась лицом Минато в грудь. Некоторое время она молчала, а затем отрывисто, стараясь не пропустить в свой голос рвущиеся наружу рыдания, поинтересовалась: — И сколько ты уже об этом знаешь? Минато не ответил. Он будто проглотил язык, и каждое слово из него сегодня приходилось буквально вытягивать клещами. Он явно надеялся, что ему не придётся отвечать на её вопрос, но Марибель уже не могла отступиться. Именно поэтому она не глядя протянула руку и осторожно коснулась его плеча. Минато прекрасно понял, что именно значит этот жест. Он устало выдохнул, а затем нехотя проговорил: — Ещё с декабря. — С декабря... — бессмысленно повторила Марибель, открывая глаза. В этот момент всё встало на свои места. Не один сегодняшний вечер был каким-то торопливым — весь этот месяц был каким-то торопливым. Все их отношения напоминали напиток, который пьёшь залпом, захлёбываясь, иногда даже давясь, но упорно не желая остановиться до тех пор, пока не осушишь стакан до дна. Так и Минато с Марибель: они оба знали, что совсем скоро их миру придёт конец, и спешно пытались насладиться им по полной. От впечатлений кружилась голова, они накрывали, как цунами, от них не хватало воздуха, в них неумолимо тянуло ко дну. Однако между двумя влюблёнными было одно принципиальное отличие: один из них точно знал, когда всему этому придёт конец. Знал, но до последнего момента не говорил об этом. Марибель сейчас одновременно хотелось плакать от жалости к себе и страха за Минато и смеяться над собственной несообразительностью. Да, это ведь так очевидно, что он давно уже обо всём знал. Не зря же он часто (а в последнее время всё чаще) намекал, что ей стоит попытаться сблизиться с кем-нибудь в своём мире, — он просто знал, что, возможно, совсем скоро не сможет поддерживать её. А ещё, несмотря ни на что, он до последнего момента и словом не обмолвился о приближении рокового часа, не разрушая ту счастливую зимнюю сказку, в которой находилась Марибель, а давая любимой насладиться происходящим сполна и на какое-то время забыть обо всех тревогах. "Боже, ну почему ты всегда такой... думающий в первую очередь о других?.." — мысленно спросила себя Марибель, чувствуя, как на глаза наворачиваются слёзы. Некоторое время Марибель не могла заставить себя успокоиться и продолжала всхлипывать. Минато не переставал успокаивающе гладить её по спине, не говоря ни слова. Наконец она кое-как сделала глубокий вдох, осторожно выбралась из объятий Минато и, пошатываясь, приподнялась на локтях. Проследив за ней сочувственным взглядом, Минато также сел в кровати. Марибель подняла на него глаза: на его лице читалась вина, а улыбка, искривившая губы, была пропитана горечью. Тогда Марибель ещё раз глубоко вздохнула и бросилась ему на шею, заключая в порывистые объятия. Минато понадобилась пара секунд, чтобы прийти в себя и осторожно обнять её в ответ. А Марибель, перестав контролировать себя, разрыдалась вновь. — Пожалуйста, выживите там завтра все, хорошо? — попросила она. — Особенно ты, пожалуйста, береги себя. Ладно? Марибель отстранилась и полными слёз глазами взглянула ему в лицо. Минато поразился тому, насколько серьёзной она выглядела: сурово поджатые губы, строгий взгляд припухших от рыданий глаз, морщинка между бровей. Он хорошо понимал, почему она сформулировала свою просьбу именно так. Марибель прекрасно знала, насколько это страшно — потерять самых близких людей. В конце концов она сама уже целый год практически каждый день ездила на другой конец города в больницу к погибшей в академии взаимных убийств подруге, надеясь, что именно сегодня её воскрешённая душа вернётся в тело и Ренко откроет глаза, чтобы увидеть перед собой Марибель. Марибель практически жила этой надеждой в своём мире и ненадолго забывала её лишь рядом с Минато. Наверняка она бы уже давно сошла с ума от боли в одиночестве. Для Минато подобными близкими людьми стали ребята из SEES. Марибель прекрасно осознавала, насколько ему страшно потерять хоть кого-то из них, особенно после того, как их ряды уже поредели на двух человек — со смертью Шинджиро и комой Акихико. На просьбу Марибель у Минато был ответ. Улыбнувшись самой искренней и тёплой за это свидание улыбкой, он заботливым жестом убрал прядь растрепавшихся золотистых волос Марибель за ухо, нежно проведя пальцами по её щеке, и уверенно произнёс: — Я сделаю всё, что в моих силах, чтобы оправдать твои ожидания. В конце концов я уже пообещал ребятам встретиться в день выпускного на крыше школы. Теперь я просто не могу предать ни тебя, ни их. Выслушав его, Марибель улыбнулась сквозь слёзы. Обеими руками обхватив его ладонь, всё ещё касающуюся её щеки, она прикрыла глаза и прошептала: — Я буду верить в тебя.***
Марибель стояла напротив здания общежития уже около пятнадцати минут, переминаясь с ноги на ногу и не решаясь хоть как-то привлечь чьё-либо внимание. Она приходила сюда уже не впервые за этот месяц, но так и ни разу не смогла пересилить себя и уходила прежде, чем кто-либо вообще замечал её присутствие. Однако сегодня она была решительно настроена изменить ситуацию. "Весь февраль я боялась узнать итоги того боя, — думала она, прикусив губу. — Я убеждала себя, что мне достаточно знать, что они победили, неважно, какой ценой. А теперь, когда я невыносимо хочу его увидеть, я всё время убегаю. Хватит. Пора взглянуть правде в глаза, какой бы она ни была". С такими мыслями Марибель твёрдой походкой прошла к ближайшей клумбе и выудила оттуда небольшой камешек. Шершавая поверхность холодила пальцы, но это не шло ни в какое сравнение с холодом, который она ощутила, взяв камень отсюда же одним январским вечером с той же целью. Марибель на секунду застыла, задумчиво глядя на камешек в руке и рассеянно водя по нему подушечками пальцев. Эта заминка было ничтожно коротка, но даже этого хватило, чтобы в решимость Марибель вторгся незнакомый женский голос. — Надеетесь увидеть Арисато Минато? Напрасно. К сожалению, это невозможно. Марибель вздрогнула, от неожиданности выронив камешек, и резко развернулась на источник голоса. Перед собой она увидела девушку в футуристического вида синем платье без рукавов с прямой юбкой чуть выше колена и высоких сапогах в тон, аура которой буквально кричала о её нечеловеческой сущности. Поднявшийся ветер развевал серебрящиеся на мартовском солнце короткие волосы, и девушка свободной рукой в короткой перчатке (другой она прижимала к боку какую-то книгу) придержала маленькую синюю шапочку, чтобы он не подхватил ту в свои потоки так же, как сделал это с вишнёвыми лепестками. Когда бело-розовый вихрь утих и цветы медленно опустились на землю, Марибель смогла получше разглядеть лицо незнакомки: аристократически бледное, с острым подбородком, высокими скулами и маленьким вздёрнутым носиком, оно выглядело совсем не по-человечески красивым. Однако мурашки по спине Марибель пробежали не из-за этого — гораздо более иномирным казалось выражение. На губах застыла неестественно радушная, будто выгравированная улыбка, а на дне золотистых глаз в то же самое время читалась глубокая боль. Марибель понадобилось некоторое время, чтобы полностью осознать смысл слов загадочной девушки. Наконец она неуверенно переспросила: — Что значит — невозможно? Вы знаете, что с ним случилось? — Марибель отрывисто вздохнула, а затем чуть более уверенным голосом осторожно уточнила: — Вы ведь Элизабет, верно? Элизабет прикрыла глаза и кивнула. — Верно, — подтвердила она, а затем открыла глаза и, наградив Марибель долгим задумчивым взглядом, произнесла: — Даже не знаю, что кажется мне более удивительным: что он рассказывал вам обо мне или что вы сейчас меня видите. Впрочем, первое, пожалуй, естественно: он ведь вас на самом деле любил и полностью вам доверял... — на этих словах Элизабет отвела взгляд, и её улыбку пропитала грусть. Марибель не стала это как-либо комментировать. Ей без всяких слов было понятна причина печали собеседницы: она явно любила Минато, и ей тяжело было, что он ответил взаимностью не ей. Вместо этого Марибель с кривой улыбкой заметила: — Если вас никто не может увидеть, а я всё равно вижу, то, очевидно, дело в моей способности. Я вижу границы, а также то, что принадлежит мирам по ту их сторону... И всё-таки что с ним? — робко спросила Марибель после короткой паузы, сделав шаг в сторону Элизабет с мольбой заглядывая ей в лицо. Элизабет подняла глаза и устремила взгляд куда-то через плечо собеседницы. Проследив его направление, Марибель осознала, что та смотрит в сторону окна, в которое ещё пять минут назад напряжённо всматривалась она сама. Обе девушки теперь прекрасно знали, что комната пустует, но лишь одна знала точно, какие события к этому привели, в то время как другая могла лишь строить догадки, но так и не достичь единственно верного ответа. Элизабет перевела взгляд на Марибель и в очередной раз оценивающе осмотрела её. Встретившись с её серьёзными, полными решимости узнать истину фиолетовыми глазами, обитательница Бархатной комнаты тяжело вздохнула, прикрыла глаза и с печальной улыбкой проговорила: — Он сумел победить древнее зло. Однако победы в сражении было недостаточно — Никс нужно было запечатать, чтобы она вновь не вырвалась в этот мир. — Элизабет горько усмехнулась и, открыв глаза, объявила: — Арисато Минато принял на себя бремя быть сдерживающей её печатью. Сердце Марибель пропустило удар. Это было сравнимо с процессом отрывания бинта от полузасохшей раны: ты знаешь, что это неизбежно, но всё равно оттягиваешь до последнего, чтобы в конце концов содрать ткань вместе с частью кожи и испытать наибольшую боль; однако после всегда наступает облегчение. Именно так себя чувствовала себя сейчас Марибель. Она долго не решалась узнать правду, а когда та наконец-то буквально сама пришла ей в руки, испытала невыносимую боль. Сердце буквально разрывалось от осознания, что она больше никогда не увидит Минато, что он больше не улыбнётся ей в своей сдержанной, но крайне нежной манере, что он больше не обнимет и не скажет, что всё будет хорошо, что ей обязательно хватит сил сопротивляться охотящемуся на неё сверхъестественному существу... что больше не будет ничего. Марибель низко опустила голову. Несколько капель упало на асфальт. Слёзы капали против её воли, но Марибель просто не могла взять себя в руки и перестать плакать. Однако она чувствовала, как вместе со слезами притупляется боль. Да, она ведь прекрасно осознавала, что это может случиться, что это наверняка случится, хоть и до последнего не хотела верить. И теперь, перестав мучиться неизвестностью, она почувствовала себя легче. Элизабет наблюдала за Марибель, не проронив ни слова. Наконец она спокойным тоном осведомилась: — И что вы собираетесь делать теперь? Марибель подняла голову и рассеянно взглянула на неё. — Делать? — переспросила она. Затем она выпрямилась и, подёрнув плечами, с горькой улыбкой произнесла: — А что я могу теперь сделать? Всё уже случилось, и я не в силах на это повлиять. Элизабет выслушала её и, прикрыв глаза, кивнула. — Ясно, — произнесла она. — Да, вы и правда вряд ли сможете что-то исправить. Однако я сдаваться не намерена, — решительно заявила Элизабет, невольно крепче стискивая книгу. На вопросительный взгляд Марибель она ответила: — Я буду пытаться освободить его. Я уверена, что это в моих силах, просто я ещё не знаю способа. Но однажды, — уголки её губ приподнялись в уверенной улыбке, — я обязательно его найду. Марибель выслушала её, и на душе потеплело. Искреннее желание Элизабет восхищало её, и она немного завидовала, что не может сказать то же самое. Ну действительно, что может она, Марибель, сделать? Она видит границы, но практически не способна на них как-либо воздействовать. Ей приходится полагаться на помощь других, чтобы путешествовать между вселенными, или прорываться через разломы в границах её родного мира, чтобы попадать в смежные, — с этим Минато не поможешь. Впрочем, по словам Элизабет, он сделал выбор сам, и Марибель не могла его за это осуждать. Ко всему прочему, благодаря Элизабет Марибель поняла ещё кое-что. Минато пожертвовал собой ради мира, очень ценил своих друзей, сумел растопить сердце даже кого-то вроде Элизабет, поддерживал и старался сплотить всех в академии взаимных убийств, спас Марибель от гибели в пучинах собственной скорби по Ренко. После всего этого в Марибель просто не осталось места сомнениям: она любила замечательного человека. — У вас замечательное желание, Элизабет-сан, — совершенно искренне проговорила Марибель с мягкой улыбкой. — Надеюсь, вы добьётесь успеха и будете счастливы. Я же, — Марибель прикрыла глаза, — постараюсь сделать то, чего от меня хотели и Минато, и, ещё раньше, Ренко. Элизабет с выражением любопытства на лице склонила голову набок. — И что же это? — поинтересовалась она. Марибель усмехнулась. Затем она высоко подняла голову, лучезарно улыбнулась и с невысохшими слезами в уголках глаз ответила: — Я постараюсь жить дальше. Жить и помнить.