Предложение

На следующий день, примерно в то же время, как Луи покинул дом Лестата, пришел Мариус. — Джонатан, хозяин дома? — Да, месье Лестат дома, господин Мариус. — Доложи обо мне, — и мужчина прошел в дом, снимая фетровую шляпу. Как только дворецкий скрылся из глаз, прошла минута и Лестат спустился вниз. Он увидел высокого мужчину, очень красивого, в строгом темном костюме и в осеннем тонком светлом пальто. Настоящий денди. — Мариус де Романус, друг мой! — Лестат распахнул приветливо объятья. — Давненько не виделись! Искренно рад тебя видеть! — Здравствуй, дорогой! — Мариус обнял мужчину, похлопав по спине. — Вот решил узнать, как дела у тебя? Без звонка нагрянул, как видишь. Надеюсь, не отрываю от срочных дел? Вот он говорил так всегда: вроде и серьезно, и в тоже время с иронией. — А ты так и остаешься верен старым фасонам.  — Привычки умирают медленно, — Лестат ухмыльнулся. — Да нет, ничем особо не занят… так… Многовековые глаза вампира тут же уловили что-то неладное. Лестат прятал мысли, поэтому Мариус спросил напрямую: — Что-то случилось? — Да не то, чтобы… — Так, пошли пройдемся, сядем на скамейку в твоем саду и ты мне все расскажешь, — он по-хозяйски уже взял маркиза под локоть. — Пошли-пошли! Поведаешь старику Мариусу, что случилось тут у вас за время моего отсутствия. *** Сразу после встречи с Лестатом, Луи направился… нет, не к себе домой, а в кино. Он просто физически сейчас не мог находиться один и прогуливаясь по улицам, увидел яркую, неоновую вывеску небольшого кинотеатра. Он успевал на последний показ. И вот сейчас, впервые за долгое время Луи был рад, что зал почти полон, несмотря на довольно позднее время. Ему плевать, что рядом были люди — его потенциальные жертвы, а не вампиры — плевать, главное, что он не сидит в четырех стенах в одиночестве. Одиночество… Когда-то он любил его, выбирал именно его, но сейчас резко возненавидел. — Ты больше никогда не будешь одинок, Луи, — шептал нежный голос. — Я с тобой, пока ты этого хочешь. Всегда. Где бы ты ни был. Луи поджал губы и попытался переключиться на фильм, только не думать… не думать… Ему почти удалось полностью вникнуть в сюжет фантастического боевика и не видеть перед глазами его лицо, как вдруг он услышал мысли мужчины, сидящего на два ряда выше его. Луи, разумеется, не пытался слушать мысли смертных — зачастую, это было ему совсем неинтересно, тем более и фильм завлек его, но эти мысли мощным потоком достигли его сознания, потому что отличались от всех, кто был в зале. Он поймал их на секунду и после этого на действие на экране уже не сильно обращал внимания. Убийца. Луи незаметно обернулся, всматриваясь в темный зал. Молодой мужчина. Ветровка с капюшоном. Он смотрел на молоденькую девушку, которая пришла в такой час одна. Луи прочел и ее мысли: хотела пойти с друзьями, но все в последний момент не смогли, кинули ее, и она, расстроенная, сидела в гордом одиночестве с большим тазиком поп-корна. Де Пон дю Лак пошел за ними, как только закончился фильм. Парень передвигался на удивление тихо и бесшумно, как настоящий хищник, идя за ничего не подозревающей жертвой. Луи следовал за ними, теряясь в толпе, но не выпуская из виду обоих. За то время, пока шел, он узнал, что этот паренек в черной ветровке и джинсах — матерый преступник, которого уже довольно долгое время не могут поймать, здесь, в Новом-Орлеане. Кажется, он сам читал что-то такое в газетах… возможно, этот тот самый… Они шли довольно долго, девушка двигалась по освещенной Канал-стрит и не сворачивала туда, где можно было бы вампиру спокойно утолить свой голод — Луи остро почувствовал его. Наконец спустя некоторое время показался переулок и она свернула в него — более темный и менее многолюдный. Мимо них прошло несколько человек и улочка стала совсем безлюдной. По одной стороне шли невысокие двух-трехэтажные дома, по другой тянулся небольшой сквер. Почти идеальное место для убийства. Луи уловил, как парень довольно улыбнулся, он увидел, как тот прибавил шагу, а его жертва так ни разу за это время не обернулась. — Эй, милая, не боишься ночью разгуливать одна в таком месте? — приятный тенор с пронизывающей насмешкой. Луи замедлил шаг. Девушка резко обернулась, вампир уловил, как тут же участилось ее сердцебиение. — Н-нет, не боюсь. Что вам надо? — Давай-ка я провожу тебя, а? — утрированно-нежным тоном, Луи чувствовал, как тот улыбался. — Нет, благодарю, — сухо ответила девушка. — Мне тут осталось всего ничего, живу вот в этих домах. Спасибо за беспокойство. — Ай, какие мы вежливые! А вдруг маньяк нападет? — Я не боюсь маньяков, знаете ли! — смело вздернула подбородок, но Луи чувствовал, как ей стало не по себе. — Ай, как глупо, милая! Девушка попятилась от тона парня в черном капюшоне, который практически скрывал лицо, и буквально за секунду до того, как он накинулся на нее, Луи подлетел и припечатал его к стене. Раздался женский крик. — Уходи! — Она услышала чудовищное рычание из глотки второго незнакомца, который непонятно откуда взялся. Он держал первого с такой силой, что тот не мог пошевелиться. — Убирайся, кому сказал! — Д-да… да… Хорошо… Смертная развернулась и побежала прочь, не оборачиваясь. — Ты кто? — прохрипел убийца посиневшими губами, так как стальная хватка холодных пальцев пережала горло. — Сегодня не твой день, парень. — Вампир одной рукой оторвал его от земли и человек захрипел еще больше. — Твоя охота закончилась. И моя. — Что? Луи впился в шею, слушая истошный крик, который был заглушен прижатой ладонью. Он пил, пока жертва не перестала дергаться в агонии, пил до последней капли, пил с наслаждением. Косвенно, благодаря ему Луи сегодня спас одну невинную жизнь. Де Пон дю Лак, вытирая окровавленный рот, медленно двинулся по улицам ночного Орлеана и не спешил возвращаться домой. Лишь перед самым рассветом он переступил порог дома, чувствуя, как на глаза наворачиваются слезы. Быстрым, порывистым движением он смахнул со щеки одну непрошенную слезинку, словно кто-то мог увидеть, как он плачет. *** — Ну что, что случилось? — Почему тебе кажется, что что-то случилось? — Лестат смотрел на лично им посаженные кусты роз. — Мне более двух тысяч лет, дорогой, я вижу больше, чем многие думают. Мне даже мысли особо читать не надо. Что-то с Луи? Лестат сглотнул и произнес, неотрывно смотря в сад. — От тебя ничего не скроешь. — Ну ты так можешь переживать только по одной причине, — повел плечами мужчина. — И эту причину почти всегда именуют Луи де Пон дю Лак. Лестат в грустной насмешке скривил губы и ответил: — И ты тут прав. Мариус изобразил усталый вздох и тоже перевел взгляд на многочисленные, ухоженные кусты роз, которые росли вдоль тропинок. Алые, желтые, бордовые, белые красавицы — они радовали глаз всех, кто имел возможность заходить сюда. Лестат помолчал еще с минуту и произнес: — У нас зашел разговор насчет этого… средства, которое позволило бессмертным… Лестат удивленно замолчал, покосившись на Мариуса. Тот резко засмеялся, запрокинув голову. — Ты что это? — нахмурился блондин. — Так вы из-за этого? Всего лишь? О, святая мадонна! — Тебе смешно, а мы с Луи… Да перестань ты ржать как конь! — огрызнулся маркиз, но Мариус и ухом не повел, продолжая трястись от смеха. — Ой, не могу… фуф… — Романус посмотрел на него смеющимися глазами. — Ну и в чем у вас возникла проблема? — Ты пробовал его? Луи сказал, что да, — хмуро произнес Лестат. — Он правду сказал, Лестат, — на губах играла легкая улыбка. — Пробовал. — Почему? — Как почему? — искренно удивился древнейший. — Интересно! Я ведь более двух тысячелетий не мог, а тут… пусть и вампиром… — С кем? — Ну не с человеком же! — Улыбка на тонких губах стала шире. Лестат словил себя на мысли, что почти всегда у этого вампира она была или насмешливой, или ироничной. — Человеческое тело вампирскую страсть, я думаю, не вынесло бы, от этого никакого проку. — И Арман… — И Арман, и некоторые еще успели… — И как? — Лестат покосился на друга. Вместо ответа была широкая, слишком говорящая улыбка и блондин лишь хмыкнул. — Так ты предложил своей зазнобе, а она отказалась? — И снова бескрайняя ирония в голосе, мудрые глаза неустанно наблюдали теперь за его лицом. — Я отказался. — Он предложил тебе? — охнул Мариус. — Стесняша Луи?! — Не называй его так, — попросил Лестат, но все же улыбнулся. — Он довольно изменился. — Почему ты отказался, Лестат? — пораженно выдохнул Мариус. — Ты же хочешь его! Более того, ты любишь его как безумный! — Это сложно объяснить, — помрачнел маркиз. — И мне кажется, я очень задел его, если не обидел, хоть и пытался как мог объяснить свою позицию. У него был такой взгляд, Мариус, мне аж стало страшно. — Ох, Лестат, дружище, ну что ж ты так со своей зазнобушкой-то поступаешь! — Дьявол! — Лестат ударил себя по коленям и вскочил со скамейки, сверкая глазами. — Что ты понимаешь? А? Никто до конца не знает, что между нами! Просто любят? Нет, не просто! Луи для меня гораздо больше, чем объект вожделения, или просто возлюбленный, он для меня все! Моя судьба, мое сердце, моя целая планета! Он даже сам не догадывается до конца, что значит для меня! Я не хочу пугать его! А ты, Мариус, убери-ка подальше свою иронию и сарказм сейчас, если ничерта не знаешь! Лестат после такого выпада тут же подумал, что тот встанет и уйдет, либо гневно что-то выскажет в ответ по поводу его, Лестата, нрава, но Мариус продолжал сидеть на скамейке, не выказывая никаких эмоций. Только посерьезнел, кобальтово-синие глаза уже не улыбались, лишь самые уголки губ чуть-чуть оставались приподняты. На удивление Лионкура, тот произнес весьма тихо и крайне спокойно: — Ок! Я серьезен. — И ты ничего не скажешь на мой выпад? — Спросил Лестат, а сам подумал, что современные словечки как «ОК», которые уже плотно вошли в обиход, странно слышать из уст древнейшего. — Неа, — будничным тоном, Мариус положил ногу на ногу. — Ты думаешь, я не понимаю твоего состояния? Но я понимаю, Лестат. — Мариус посмотрел на блондина так, что тот почувствовал себя виноватым за свою несдержанность. — У вас больше, чем просто влюбленность друг к другу и знаешь, почему я так думаю? Потому что я никогда не видел ничего подобного за столько веков своего существования, мальчик мой. Когда вы рядом, ваша любовь становится словно ощутимой, материальной, словно до нее можно дотронуться, воздух электризуется просто невероятно… Странные ощущения, я без всякого юмора, иронии и прочего могу сказать, что ни среди смертных, ни бессмертных я подобного не встречал… — Что же ты тогда не понимаешь, раз так мудр, почему я не согласился? — уже спокойно спросил Лестат и сел снова рядом. Лионкур озадаченно размышлял над словами вампира: оказывается, их любовь настолько сильна, что ее можно почувствовать в воздухе как нечто материальное? Прошли долгие минуты. Мариус думал, взвешивал, анализировал и, наконец, произнес: — Кажется, я понял. — Да? — Ты боишься. Тебе страшно на это решиться. Ты не хочешь опорочить ваши высокие отношения страстями, которые присущи смертным, по сути, нашей еде, ты боишься, что может что-то пойти не так, что ему не понравится… Ты уверяешь себя и его, что все замечательно и вам итак хватает тех ласк, что вы друг другу дарите, а остальное — это лишнее… все эти низменные страсти и похоть! Я почти уверен, что ты высказался на тему, что нам, кровопийцам, это не свойственно, а значит неестественно. Что вы ошибетесь, решившись на этот шаг, хотя ты и не раз этого хотел в глубине души. Ну что, я прав, милый друг? — И вот тут он позволил себе улыбнуться всезнающей улыбкой. — Прав, — выдохнул Лестат, озадаченно смотря в проницательные глаза древнего. — Как же ты прав, черт побери! Ты что, под окнами стоял и слушал? Мариус рассмеялся добродушно. — Еще чего! — И что же мне делать? Мариус ответил не сразу: — Иди к нему и соглашайся. Соглашайся на все, что он предложит. Мужчина сказал это так твердо и с такой уверенностью, что Лестат тут же осознал, что он прав. Но все же задал вопрос: — Но почему ты это мне так авторитетно заявляешь? — Потому что я больше живу на свете, друг мой. Несколько минут они сидели и молча слушали шум вечернего города за оградой дома. Отблески заката давно растаяли, скоро совсем стемнеет. Плотный, насыщенный запах цветов приятно щекотал их горло. — А если не выйдет? Если, как говорят люди, первый блин комом? — Если первый блин комом, Лестат, будете печь блины, пока не выйдет идеальный. Лестат не удержался от нервного смешка, а Мариус договорил: — Ты знаешь, я люблю тебя, и люблю Луи, вы мне как дети, хоть я вас и не создавал! Я никогда вам не пожелаю зла и никогда не посоветую того, что может испортить вашу жизнь. Но если тебе это первый, — Мариус важно поднял верх большой палец, — предложил он, это что-то да и значит, Лионкур! — Я всегда, знаешь, относился к нему так аккуратно и бережно, как к нежному цветку, а он предлагает мне… — Так в чем проблема? — Удивленно вскинул бровь Романус. — Что мешает быть таким же, когда вы примите это средство? Ты не подумал, что раз сам Луи решился на это предложение, то ему захотелось большего от тебя? Не только нежных поцелуев в губки, шейку и держание за ручку. — Я совсем не ожидал от него этого… — Ну, — дернул плечами, — я полагаю, он приятно тебя удивил этим, если разобраться, хоть ты и в шоке, — и Мариус подмигнул правым глазом. Лестат опустил глаза. Считанные разы за те годы, что Мариус знал Лестата, он видел его в таком состоянии — блондин показался ему смущенной барышней.  — Дай ему то, что он предложил тебе, я уверен, он чуть сознание от страха не терял перед тобой, когда говорил это, а ты отшил его. — Мариус… — Лионкур с укором посмотрел на него. — У вас все получится. Я в это верю. Разнообразить ощущения, эмоции — в этом нет особого вреда. Возможно, вы даже станете еще ближе друг другу и будут стерты все границы. Иногда и низменные страсти человеческие не помешают. — Мариус встал. — Собирайся, решайся и иди к нему. Уверен, ты еще будешь рад, что вы решились, а теперь пойдем прогуляемся. *** Мужчина с волнистыми пшеничными волосами, зацепленными в хвост, подошел к входной двери и позвонил. Никто не ответил. Он позвонил еще раз и только спустя минуту за дверью послышались неторопливые, немного шаркающие шаги. Дверь приоткрылась и показалась голова горничной. — Да? — Луис де Пон дю Лак дома? — Лестат смотрел на женщину с легким раздражением. — Его нет. — Да? Ну-ка дай-ка я сам посмотрю, — и без лишних церемоний он распахнул дверь, а женщина попятилась испуганно назад. Она знала, кто стоит перед ней. — Но его нет дома, — начала было лепетать она, и Лестат посмотрел на нее таким взглядом, что она тут же заткнулась. Ему даже не нужно было подниматься на второй этаж, тот, кто был ему нужен, сидел в овальном зале напротив камина. Лестат на мгновение остановился в проходе, а затем медленно двинулся к креслу. Он подошел к нему и заглянул в лицо сидящего мужчины. — Прости, что не встретил, я не ждал гостей. — Здравствуй, Луи. — Здравствуй, Лестат. — Приказал горничной говорить, что тебя ни для кого нет? — Да. — Даже для меня? — Со скрытым волнением в голосе. Луи посмотрел на мужчину, который стоял возле него, положив руку на спинку кресла. — Все же… ммм… тебе больше идет одежда прошлых веков, а не современные майки, рубашки, кофты… — Ну что, пошел переодеваться тогда? — Вздохнул Лионкур, чем, наконец, вызвал улыбку на лице Луи. — Помнишь, как мы примеряли кроссовки, джинсы и вытянутые футболки? — Я думал, что выколю себе глаза! Луи улыбнулся шире, Лестат же прочел в светлых глазах теплоту. — Можно я присяду? — И блондин, не дожидаясь ответа, уселся на широкий кожаный подлокотник по левую руку от Луи. Де Пон дю Лак откинул голову и посмотрел на мужчину снизу вверх, который ласково стал перебирать его волосы. — Я тосковал по тебе, — признался маркиз. — Почему не позвонил? — Я думаю, ответ очевиден. Нога за ногу, пальцы скрещены на коленях — Луи не касался его, но и не отстранялся. Лестат дотронулся до его щеки, проведя от скул до подбородка, взгляд задержался на таких вожделенных для него губах… — Ты печален? Почему? — И вновь ответ очевиден, mon chéri, я тоскую. Я переживаю. — Все хорошо, — ответил Луи и показалось ли Лионкуру, ответил достаточно сухо. — Забудь. — Забыть? — Да. Забудь, Лестат. Не было этого разговора. Я обещал, что больше никогда не подниму эту тему… — Тссс… Лестат перегнулся и нашел его губы, и тут бедро соскользнуло с гладкой кожи подлокотника и вот уже маркиз очутился на коленях у Луи. — Ой… я нечаянно… Лицо шатена смягчилось, он хмыкнул, наблюдая за реакцией Лионкура. — Все, встаю-встаю… — Да сиди ты уже, я не против, — и Луи удержал Лестата, сомкнув руки на его талии. — Не против, что я посижу у тебя на коленях как слабая барышня? Луи не ответил, улыбаясь мягко-снисходительно. Лестат положил голову ему на плечо, ощущая, как волны тепла разливаются по телу от такой близости с любимым. Луи сейчас с ним был достаточно сдержан, но Лестат был счастлив. Он пришел, решившись на разговор, но сейчас так было спокойно, так хорошо, что он не хотел нарушать эти мгновения. Дрова в камине тихо потрескивали.