Предложение

Луи вошел в спальню. Он подошел к комоду — старинному, с витиеватыми, изящными, вырезанными на потертой поверхности узорами, который он специально приобрел на одном из аукционов как одну из немногих вещей для того, чтобы та напоминали ему о прошлых веках, и открыл верхний ящик. Он вытащил две маленькие, плотно закупоренные бутылочки. Стекло, из которого они были сделаны, было настолько мутным, что даже глаз вампира не мог разглядеть цвет жидкости. Лестат подошел, ощущая громкий стук своего сердца — оно билось так сильно, что отдавалось в ушах. — Одна тебе, одна мне. — И этого хватит? — Лионкур недоверчиво смотрел на две абсолютно одинаковые емкости. — Здесь же максимум на три глотка! — Ну другим же хватило, — пожал плечами Луи, — это стандартная доза. Выбирай. Лестат взял одну, заметив, как их руки еле заметно, но все же подрагивают. — Идем? — Спустя небольшую паузу спросил Луи, смотря, как в задумчивости Лестат вертит ее в руках. — Подожди. — Ты передумал? — Насторожился мужчина. — Нет. Наоборот. — Лионкур поднял на него глаза. — Я не хочу никуда идти. Я хочу здесь. В твоей спальне. — А как же романтика? — Уголки губ раздвинулись. — Луна, звезды, все такое? — Луи, — Лестат слабо улыбнулся, — на нашу с тобой вечность звезд и луны еще хватит! И закатов и нежных водных лилий. Ты подарил мне прекрасный вечер, чудесный сюрприз, пусть же и эта ночь будет прекрасной. Здесь. В этом доме. — И Лестат первый откупорил свою. В комнату полился странный, очень тонкий, ни с чем несравнимый аромат, он еле ощущался в воздухе. Лестат принюхался и спросил: — Какие ингредиенты? Я что-то не могу разобрать. — Понятия не имею. На цветочный запах тоже не похоже. Создатели этого вещества все скрывают. — А кто создал? — Ведьмы и несколько вампиров. Я слышал, что Арман руку приложил к этому, но он молчит как рыба. — А Мариус? У него как у ученого накопилось невероятное количество знаний за столько веков! — Кто тебе правду скажет? — С тонкой улыбкой ответил Луи. — Ты готов? — тихо спросил Лионкур. — Вот теперь я даже и не знаю… сомнения взяли… — Что? — Глаза блондина округлились. — А… подожди, что? Губы шатена медленно раздвинулись в хитрой улыбочке. — Да шучу я, mon chéri! — Ты издеваешься так? — выдохнул Лестат, с облегчением прикрыв глаза. — Немного. — Вообще-то вот ничерта не смешно, — Лестат с укором посмотрел на друга. — Бу-бу-бу, — ухмыляясь. — Я открываю. — А если нам даже лекарство не поможет? — В смысле? — Если мы будем продолжать так трястись, то ведь даже средство может не помочь! Ну знаешь, когда смертные хотят, но слишком нервничают и эрекция из-за этого не наступает? Луи на миг замер, а затем захохотал. — Господи, я из-за тебя чуть его не расплескал! Предупреждать же надо! Лестат, — улыбаясь во весь рот, — ты не смертный, я не думаю, что такие проблемы могут возникнуть. А если возникнут, я думаю, то, что там внутри, — показал глазами на емкость, — решит ее. — Я очень смешон, да? — Лестат выдавил кривоватую улыбку. — Совсем немного, друг мой, только совсем чуть-чуть, а вот что действительно помеха, так это смех! — А ты откуда знаешь это? — с улыбкой сощурился Лестат. — Кое-что помню из своей смертной жизни, — передразнив его, ответил Луи. — А сейчас нам надо настроиться, как думаешь? — Полностью согласен. Они посерьезнели, проникновенные взгляды влюбленных были устремлены друг на друга, минуту они стояли, не говоря ни слова. — Ты готов? — Задал вопрос Луи. — Да. — Уверенно и твердо. — Давай насчет три. — Я люблю тебя. — Не говори это с таким видом, будто совершаешь прыжок в пропасть и больше можешь меня не увидеть, — в голосе вновь послышался смех. — Я сейчас вылью это тебе на голову, — тем не менее, Лестат смазано улыбнулся. — Прости. Это нервы. Я тоже тебя люблю. — Раз… — Два… — Три… Вампиры одновременно опрокинули содержимое емкостей себе в горло. *** — Что чувствуешь? — Спустя несколько секунд задал вопрос Луи. — Пока совершенно ничего. И на вкус совершенно безвкусная. — А тебе подавай со вкусом крови? — В голосе улыбка. Лестат хмыкнул. Оба стояли в нерешительности, не зная, что делать и как себя вести. Луи первый приблизился и произнес, запустив руку в светлые волосы: — Угомони свое сердцебиение, а то мне не с кем будет заниматься любовью, если оно выскочит из груди, — пошутил Луи. — И убежит? — Ага! Вприпрыжку, — дыхание щекотало щеки маркиза. — Хорошо, что я не могу умереть от инфаркта, как и ты. Да и твое сердце несется как бешеное. — Это точно. — Я думаю, — Лестат обнял мужчину за шею, — мы не должны так просто стоять и ждать. — Ты прав, — и с этими словами их губы сомкнулись. Изменения в теле они почувствовали через несколько минут, приятное тепло росло внизу живота и усиливалось медленно, но верно. Переплетаясь языками, они ощущали, как напряжение скручивалось пружиной, заставляя увеличиваться в размерах тот орган, который был недееспособен веками. — Ты это чувствуешь? — Выдохнул Лестат, вслушиваясь в свои ощущения. — Это… это невероятно… Прижимаясь друг к другу, они ощущали, как ткань на брюках характерно натянулась. — О, да! Еще как… Руки Лестата легли на бедра вампира, и прижали сильнее… Луи шумно выдохнул, ощущая, как Лионкур легко трется о его пах и закусил губу… Если они сейчас уже… нет, не так сразу… не так быстро… Он нашел в себе силы отстраниться и прижать маркиза к стене. — Я думал, мы в постель… — Потом, — поспешно ответил Луи. Он положил руку на выступ и не сильно сжал через брюки. Лестат не отрывал от него взгляда, в глазах застыло напряжение, смешанное с диким желанием. Он чувствовал, как рука гладит его, нежно сжимая, а затем пальцы нащупали ширинку… послышался звук расстегиваемой молнии… Луи помедлил, отодвинул ткань и коснулся пальцами обнаженной плоти… Лестат вздрогнул. Не переставая ощущать нежное поглаживание и учащенное дыхание Луи, он сделал тоже самое: очень медленно расстегнул молнию и коснулся пальцами члена, который, кажется, стал еще тверже. — Как ощущения? — Прошептал Луи, глаза потемнели, утратив свой серо-голубой, почти прозрачный цвет. — Потрясающие… ты так нежно это делаешь… — Ты тоже… какой же он твердый! Они неотрывно смотрели в глаза друг другу, словно не смея опустить их, ведь ткань больше не скрывала их возбужденной плоти. Одной рукой Лестат коснулся губ Луи и спросил: — Ты хочешь кончить так? — А ты? — Я первый спросил, — самые уголки губ изогнулись в улыбке. — Я бы хотел… — Лестат осекся и закусил на миг губу, ощущая, как пальцы сжали его член. Вампир содрогнулся. — Пожалуйста… я хочу первый доставить тебе удовольствие… — Ты мне его уже доставляешь, — возле самых его губ шептал Луи. Он сжал еще раз и еще… — Больше. Еще больше. Более откровенно. — Ты хочешь развернуть меня спиной к себе и… — Боги, Луи, нет, конечно! — В голосе даже послышалось возмущение. — Как ты мог такое подумать? Еще рано и никто из нас не готов к этому. — Прости, — услышав строгий голос, прошептал Луи и опустил глаза. Они поменялись местами, и теперь Луи был прижат к стене, в рот впились достаточно нежно, но требовательно, языки переплелись вновь… Лестат переключился на шею, прислушиваясь, как отзывается тело Луи. Уловив бы хоть малейшее напряжение, он бы тут же прекратил, но его не было. Луи откровенно желал его — Лестат чувствовал это. — Я хочу вас там, мсье де Пон дю Лак… — И я вас… — Я первый, — и Лестат опустился на колени. Луи порывисто вобрал в грудь воздух. Пальцы легко, щекоча, пробежали по все длине и чуть спустили брюки. — Какой же ты красивый… — выдохнул вампир, и стал покрывать мелкими поцелуями плоть в своих ладонях. — Это ты ему говоришь? — с усмешкой спросил де Пон дю Лак. — Без шуточек тут мне, а то покусаю, — губы прижались сильнее. — Только его не кусай сильно, он мне еще пригодится, — со слабой улыбкой, и тут мышцы лица дернулись в сладкой муке. — Боже! Вначале Луи пытался сдерживаться, закусывая губы чуть ли не до крови, но услышал: — Любовь моя, не сдерживайся, прошу тебя… не надо… нас никто не слышит, а если бы и слышал — плевать на всех… и не стесняйся ни в коем случае… Чем отчетливей, чем громче становились стоны, тем сильнее заводился Лестат и уже далеко не так легко ласкал его. — Если я увлекусь и сделаю нечаянно больно — не молчи… скажи… я могу забыться… — Почему? — сквозь прерывистый вздох. — У меня снесло голову напрочь… какой же ты сладкий… Он вновь вобрал в рот крайне возбужденную плоть. Лестат испугался, что получит оргазм во время удовлетворения своего партнера, насколько возбуждение обоих было сильным. Стоны Луи стали громче и через пару минут вампир дернулся, непроизвольно взяв Лестата за волосы, и плотно прижал его голову. Он застыл, напрягся как струна, и издавая протяжный стон, стал содрогаться всем телом. Покачнулся, в глазах на миг совершенно стало темно. Ноги дрожали мелкой дрожью, колени согнулись и Луи бы осел на пол, если бы не руки Лестата. Лионкур поднялся с колен, удерживая Луи.  — Прости… — Де Пон дю Лак пытался отдышаться. — Может ты не был готов сейчас ощутить ее вкус… — О, mamour, это твой вкус! — Лестат тоже дышал не ровно. — И он сладок. Для меня сейчас, не поверишь, он слаще самой вкусной крови. — Правда? — с робостью в голосе задал вопрос Луи. И именно в этот момент Лестату захотелось довести его до полуобморочного состояния, вот прямо сейчас, снова, несмотря на то, что ему самому хотелось ощутить рот и язык Луи у себя между ног. Но тем не менее он произнес: — Идем ляжем. Передохни. — Нет, ляжем потом, — голос неожиданно стал тверд. — Оргазмы, как я понимаю, у нас ярче, чем у смертных, но и приходим в себя после них мы быстрее. — За себя говори, — слабо улыбнулся Лестат, ощущая, как ток бежит по коже в предвкушении. Ему на секунду стало страшно… Луи заставил его встать там же и предельно нежно, словно с благодарностью, прильнул к губам, а затем спустился вниз… … Лестат, сдавленно издав протяжный полустон-полухрип, вцепился в стену, оставляя ногтями глубокие широкие полосы на обоях… *** Расслабленные, обнаженные, с усталыми, но счастливыми улыбками на лицах, мужчины, обнявшись, лежали в постели. В настежь распахнутые окна проникал мягкий, щадящий, оранжевый свет заката. Они мерно и лениво перебирали пряди совершенно растрепанных волос — с такими прическами в общество не выйдешь. — Мы уже тут которую ночь, пора бы выйти и поесть нормально, а то эти легкие перекусоны на скорую руку особо ничего не дают, — с вялой усмешкой произнес блондин. — Да, сил не прибавляют, — красноречиво улыбнулся Луи. — Ммммррр… — Лестат положил голову на грудь Луи, слушая только-только успокаивающееся сердцебиение. — Хватает только на легкие минеты… — На легкие? Ты называешь их легкими? Да ты ими из меня вытягиваешь все соки! — Ты из меня тоже, — тихо признался Лестат. Пальцы водили замысловатые узоры по голой груди. — Я знал, что ты там идеален. — И я знал. Ты безумно красив везде, Лестат… — Короткая пауза. — Я иной раз думал, что ты меня там съешь… — Как и ты меня, — ответил с тихим смехом Лестат. — Правда? — Ага! — И попка у тебя что надо, — почти беззвучно, но Лестат расслышал. — А у тебя он, — улыбаясь, он договорил на ухо Луи несколько слов и тот смущенно захихикал, уткнувшись лбом в пышную шевелюру. — Ну не правда! — Правда-правда… — Мы теперь любовники? — спустя небольшую паузу. — Мы больше чем любовники, Луи. Мы возлюбленные и любовники, а это огромное, как я успел понять, счастье. — Мы не пробовали еще определенной вещи… — Любовь моя, я ни в ком случае не потороплю тебя, хоть даже за эти ночи ловил себя на мысли, что мне, — Лестат приблизил губы, — уже хочется войти в тебя… — А мне ощутить тебя внутри себя… — Мммм… вот когда мы поймем, что оба готовы на сто процентов к этому шагу, дальнейшему шагу, когда произойдет тот искрометный импульс у обоих, вот тогда мы это сделаем. Идет? — Тебе на данный момент хватает этих ласк? — Да. Я улетаю от них, mon chéri. А тебе? — Да, — ответил Луи, продолжая перебирать золотистые волосы. Он был спокоен, он знал, что Лестат, обладая огромной физической силой и выносливостью, которая намного превышала силу и выносливость его, Луи, никогда не возьмет его силой, никогда не сделает что-то против его воли. Никогда. Лестат вновь поднял голову и посмотрел на возлюбленного. Луи оказался прав, интимная близость не только не испортила, но и открыла для них новые горизонты и сделала их по-настоящему парой. Вечные любовники, вечно любящие, у которых появилась возможность дарить невероятные ощущения почти без устали, только когда они этого захотят. Все выходило так запредельно-прекрасно, что лучшего и представить было нельзя. — По-моему, это не лекарство, — услышал Лестат и вынырнул из своих мыслей. — По-моему, это мы. — О чем ты, mon petit coeur? — Нам на столько дней хватило по две дозы, а я знаю, что другим нужно было принимать новую чуть ли не через каждые два — три часа, если они хотели продолжить… — Ого! — изумился Лионкур. — Значит, ты думаешь… — Мне кажется, здесь имеют значение чувства и эмоции. Они тоже значат не последнюю роль. — Выходит, ты прав! — Ты, вижу, мой друг, изумлен и растерян. — Действительно, это чувства. У тебя еще есть силы? Мы почти не ели… — Хочешь еще? — усмехнулся Луи. — Каждую секунду, — признался Лестат, и стал медленными, легкими, как перышко, поцелуями покрывать его лицо. Луи, несмотря на усталость, тут же почувствовал нарастающее желание. — Хочу нежно-нежно, гладь меня побольше… — Как скажешь. Я ведь не сильно тебя уделал здесь? — с промелькнувшей тревогой в голосе. В ответ Луи лишь рассмеялся, заверив, что не очень, и что он не кисейная барышня, как частенько думает Лестат. — Иди сюда! — Мсье Лестат! — за дверью раздался взволнованный голос горничной. — Простите ради Бога, что беспокою! — Что такое, Берта? — Господин Арман пришел! Что мне ему сказать? — Скажи, что я занимаюсь любовью и не смогу выйти! Пусть зайдет попозже! Берта растерянно слушала, как мужчины за закрытой дверью тихо рассмеялись. Она в замешательстве топталась на месте. — Берта, ты уснула там? — никакой резкости, в голосе Лестата все еще звучал смех. Счастливый смех. — Так и сказать, мсье? — Так и сказать, Берта! Так и сказать. И простыни смени, эти уже тоже пришли в негодность! Снова смех. Берта спустилась в холл и подошла к невысокому юноше, который ждал ее возврата с легким раздражением. Что там за заминка? — Мсье Лестат не может выйти к вам и просит прощения. Просили передать, — тщательно подбирая слова, — что вы можете зайти в другой раз. — А чем он там так занят? — Арман с долей удивления смотрел на смертную, которая, как ему показалось, была чем-то смущена. — Он не один. — А с кем? — брови дернулись к переносице. — И чем он так занят, что не может выйти к старому другу? «Любовью…» Арман изменился в лице, прочитав мысли женщины еще до того, как она успела их озвучить. — Любовью?! Горничная испуганно отшатнулась. — С кем он? — Повысил голос Де Ла Русси. — С Луи? «Хотя с кем еще, черт возьми!» — Д-да… с ним. Вампир подошел к лестнице и остановился у первой ступеньки, смотря наверх. По озадаченному красивому лицу стала разливаться озорная улыбка. — Вот же черти! Решились-таки! — Он развернулся к женщине. — А ты, негодница, что, подслушиваешь? — Я? Я?! Как вы можете такое говорить?! — Воскликнула она с жаром, щеки покрыли пунцовые пятна. — Да я шучу! — Засмеялся мальчик, видя ее смятение. Женщина была готова провалиться под его взглядом сквозь землю. — А давно они там закрылись? — Я не считала, — Берта опустила глаза, — ведь я ухожу на ночь, но, знаю точно, что далеко не раз... — Лестат и Луи, ну конечно! — Вздохнул мечтательно Арман. — Разумеется, у них все, не как у всех! — И развернувшись, с призраком улыбки на губах, покинул дом.