***
После последнего урока, на котором мне пришлось выйти и принять вызов, из которого я узнала, что моя мама попала в аварию, но ничего ее жизни не угрожает, я просто залетела в кабинет биологии, где Князь спокойно сидел и проверял тетрадки. Честно, пришлось глубоко запихнуть все чувства и сначала удостовериться, что к аварии действительно причастны враги Ромы. — Что-то случилось? — осторожно и весьма участливо поинтересовался Князев, поднимаясь из-за стола, пока я встала возле парты, что находилась ближе к двери и поставила на нее рюкзак, освободив руки. Внутри закипала слепая ярость вместе с чувством неоспоримой вины. — Это я у тебя хотела спросить, — пытаясь сохранять спокойствие, процедила я, сжимая руки в кулаки. Не знаю, насколько плохо я выглядела, но Князев похоже все же понял, что мне уже все известно. — Кара, — ласково и нежно произнес Рома, делая шаг в мою сторону, но я лишь покачала отрицательно головой и сделала шаг назад. Сейчас я не куплюсь на эту его «Кара». Только он придумал так сокращать мое имя — Карина, — с твоей мамой все хорошо. Тот, кто посмел это сделать, будет наказан, — убеждал меня Князев. Но уже было слишком поздно. Кто бы знал, как мне не хватает этой его «Кары». Кто бы знал, насколько сильно я в нем нуждаюсь. Вновь по щекам текли слезы, пока ноги подогнулись и я упала на колени, взвыв от нестерпимой боли. Моей самой главной ошибкой были те слова, что я произнесла в тот день в классе биологии. Тогда было много чего произнесено. Слишком много. Я только потом, успокоившись и прокручивая в голове этот разговор, вспомнила что в порыве эмоций сказал Рома. — Карина, черт бы тебя побрал! — эмоционально, срываясь на рык, воскликнул Князев, подлетая ко мне и встряхивая ощутимо за плечи, — я люблю тебя, истеричка! Да! Да, я могу быть извращенцем и педофилом. Я этого не отрицаю. Но я не могу просто так отпустить тебя. Не могу! Кара, я люблю тебя! Я не слышала этих слов. Не слышала. Чувства и эмоции взяли надо мною верх тогда, не давая услышать этих долгожданных слов. Я просто взяла и оттолкнула его, умоляя исчезнуть из моей жизни. Это было моей главной ошибкой. Я в порыве эмоций считала, что если он исчезнет все сможет стать на свои места. Но тут я просчиталась. Ничего уже не может быть, как прежде. Я неумолимо страдала каждую ночь, рыдая в подушку. Мне не хватало его. Не хватало его «Кары», всего его. Этот гребаный собственник отличился, даже когда называл меня. Только он звал меня «Карой». Перед глазами все плыло и темнело из-за нехватки крови, что стекала по коже и впитывалась в одежду, которая неприятно липла к телу. В груди что-то нестерпимо ныло. Я давно поняла. Это не любовь, это зависимость. Я не могу назвать то, что чувствую к этому человеку любовью даже в мыслях. Это самой чистой воды зависимость. Потребность в человеке, что стал для тебе сродни наркотику. Я раз за разом вот уже кучу месяцев прокручиваю в голове все, что связано с ним, причиняя такую сладкую ноющую боль. Я не хочу его забывать. Не хочу жить без него. Я не могу смотреть ни на какого другого представителя мужского пола. В голове сразу же всплывают его сцены ревности. Чисто машинально подгибаю под себя ноги, облокачиваясь спиной о выцветшую стену здания, снимая с ног неудобные ботильоны, массируя подошву ног, которую нестерпимо покалывает, будто я несколько часов ходила по мелким острым камушкам. Просто задираю голову, подставляя ее под дождь, позволяя каплям дождя стекать по коже, попадая прямо в приоткрытый рот. Все тело налило странной неестественной тяжестью. На место холода пришел жар. Мое тело горело, как при температуре. Перед глазами все темнело, а сама я, уже не в силах бороться, стала проваливаться в такую заманчивую темноту. — Кара! — будто сквозь какую-то пелену до меня доносится такой родной и любимый голос с явными нотками хрипотцы, от которой по телу бегают мурашки, а колени подгибаются. Но это не может быть он. Просто не может. Уже несколько месяцев я его не видела и не слышала. Он будто реально исчез из моей жизни, словно его и не было. Делаю над собой непомерное усилие и открываю глаза, опуская голову, вглядываясь в даль, где на дороге рядом с дорогущей тонированной машиной стоит Князь. Весь в мокрой одежде с обеспокоенным лицом, сжимающий в одной руке пистолет Макарова. Скорее всего у меня бред из-за нехватки крови или лихорадка. Иначе я не могу объяснить все что со мной происходило. Словно прошлое смешалось с настоящим. Не могу отличить одно от другого. Воспоминания раз за разом проносятся в голове перед глазами. Сейчас он смотрел на меня также, как и тогда после моей просьбы «Исчезнуть из жизни». Смотрел так, как говорила мне мама. «Однажды кто-нибудь будет смотреть на тебя с сиянием в глазах, какого ты не видела никогда прежде. Они будут смотреть на тебя, как будто ты то, что они искали всю их жизнь. Просто жди этого, это случится», — Эти слова были произнесены моей мамой, когда меня впервые предал парень, который являлся моей первой любовью. Тогда я не предала должного значения этим словам. Думала, что она это сказала просто, чтобы утешить меня. Я и подумать не могла, что когда-нибудь эти слова станут реальностью. Я и подумать не могла, что на меня так будет смотреть Король Мафии. Со странным блеском в глазах, от которого сердце нежно трепетало в груди, а в животе зарождалось щекочущее ощущение, будто бабочки хлопали своими крыльями. — Карина, сзади! — очередной крик, вырывающий меня из мыслей, принадлежал «Стреле», что расправлялась с каким-то бугаем. Последовав ее совету перевела взгляд назад, заметив какого-то мужчину, который навел на меня свой пистолет. Честно, могу поклясться, что услышала, как быстро начала бурлить во мне кровь. Адреналин захлестнул с головой. Не знаю, откуда я взяла силы и вскочила на ноги, бросившись куда-то в сторону, дальше по улице. Но выстрел прошел мимо меня, не задев. Я просто бежала вперед, будто за мной гналась свора собак, что было не далеко от правды, наплевав на тяжесть во всем теле и боль. За мной бежали двое бугаев, что сжимали в своих руках пистолеты. Перед глазами всплывали воспоминания из того дня, в кабинете биологии, пока мимо проносились какие-то неприметные многоэтажки, а стопы резало из-за колющей боли. Кажется, я пробежалась по осколкам какой-то разбитой бутылки. Точно — не знаю. Боли я уже не чувствовала. Я ничего не чувствовала толком. В груди была странная пустота. Не было даже страха. Не было вообще ничего. Он долгие пару минут смотрел прямо на меня с этим странным блеском в глазах, как делал часто. А потом неожиданно просто набросился на меня, преодолевая в один шаг, то крохотное расстояние, что было между нами. Спиной я столкнулась со стеной. Из-за неожиданности и крохотной боли приоткрыла рот в немом крике, чем сразу же воспользовался Князь. Он целовал меня жадно, глубоко и властно, как в последний раз. Хотя почему «как»? Крепкие мужские руки до боли сжимали талию, впечатывая меня в грудь мужчины, который навалился сверху, параллельно впечатывая спиной в стену. Самой последней проблемой была запачканная школьная форма. Я отвечала и целовала его также, как и он меня, не желая уступать в этой маленькой импровизированной битве. Его щетина сильно кололась, но это наоборот сильнее возбуждало. Эдакий контраст. Без лишних слов Князь опустил свои руки на мои ягодицы и до приятной боли их сжал, поднимая над полом и заставляя ногами обвить его талию, чтобы ненароком не упасть. Все это не прекращая жадных, прерывистых поцелуев. Губы уже давно опухли от таких поцелуев, но сейчас это было самым последним, что волновало нас обоих. Лопатки болели, будто из них щас вырастут крылья, настолько сильно они врезались в стену. В районе живота стягивался тугой узел, что причинял боль. Сейчас не было ни капли нежности. Только животная страсть. Я выплескивала все эти эмоции, что копились весь урок после звонка из больницы. Руки сами потянулись к его плечам, оглаживая бугры мышц сквозь рубашку, залезая под пиджак. Князь, отпустив мою несчастную талию, на которой точно появятся синяки, сам скинул пиджак, а за ним и галстук, давая мне доступ к его шее. Разорвав эти лихорадочные поцелуи, припала к его шее, покусывая, посасывая, заставляя его тяжело дышать. Между ног уже давным-давно было влажно, и смазка стекала по бедрам на пол. Князев потянулся к двери и выудил из карманов штанов маленький ключик, которым и закрыл кабинет. Медленно провела языком по его шее, очерчивая татуировку трех черных крестов. Затем потянулась к проколотой мочке уха, облизывая серьгу, оттягивая ее, срывая-таки долгожданный тихий стон, от которого внутри приятно теплилось. Как и всегда, Рома недолго позволял мне своевольничать. Опять опустил свои руки мне на ягодицы, придерживая и перенося на свой стол. Мы оба, как ненормальные, трясущимися руками расстегивали пуговицы рубашек друг друга, вновь обмениваясь краткими поцелуями. Его прикосновения обжигали мою обнаженную кожу, заставляя ту гореть. Теперь уже он припал к моей шее, делая то же, что и я парой минут ранее, только с одной поправочкой. После его поцелуев у меня обязательно останутся засосы. Своими руками я жадно водила по его плечам, рукам, груди и прессу, ощупывая мышцы, изредка царапая коготками. Узел, затянувшийся внутри, становился уже слишком больным. Тихо рыкнув, поспешно провела коготками по его прессу, очерчивая каждый «кубик», изредка надавливая, и спустилась рукой к ремню на штанах, пытаясь от него избавиться. Прикрытые веки трепетали, а с губ то и дело слетали тихие стоны, пока грудь тяжело вздымалась. Оставив шею, плечи и ключицы, Князь наконец разделался с лифчиком и откинул его в сторону, жадно припадая к груди. Покусывая и посасывая затвердевшие соски, срывая уже более громкие стоны. Звякнула пряжка ремня, что ознаменовало мою победу над его штанами, в которые уже запустила одну руку и чуть сжала стоячий член сквозь ткань боксеров, срывая громкий стон со стороны непобедимого Короля Мафии. Я просто упивалась этой властью, что имела в такие моменты над ним. Он, не желая оставаться в долгу, стянул меня со стола, заставляя встать на трясущиеся ноги. Юбка полетела в том же направлении, что и лифчик, оставляя меня в одних чулках и трусиках на каблуках. Я продолжала массировать его член сквозь ткань боксеров, изредка посильнее сдавливая. Рома жадно припав к моим губам, вновь вовлекая в головокружительный поцелуй, залез в мои трусики и накрыл промежность, проведя по ней, задевая клитор, заставляя громко застонать прямо в его рот. Это все было что-то вроде битвы. Как и всегда. Не один из нас не хотел уступать другому. Именно поэтому я приспустила последнюю преграду к его органу, который сразу же взяла в руку и стала надрачивать, размазывая по всей его длине, проступившую из головки, смазку. Он же ввел в меня сразу же два пальца, надавливая на стенки вагины, массируя и жестко трахая, срывая с губ громкие стоны. Ни мне одной стало казаться, что игра больно затянулась. Не слишком церемонясь, вынул из меня свои пальцы, и разорвал, к черту, трусики, переворачивая к себе спиной и с размаху входя на всю длину, заставляя вцепиться руками в столешницу и громко застонать. Движения резкие, болезненные и умопомрачительно приятные. До изнеможения. Хлопок, ознаменовавший выстрел, и ногу резко пронзила острая боль, заставляя ту словно онеметь и подогнуться. Я попросту вскрикнув упала на асфальт в лужу, сдирая оставшуюся целую кожу на ногах и руках. Наконец прошлое отделилось от настоящего. Я вновь холодной ночью на одной из улиц города с простреленной ногой. На локтях чуть приподнялась и сразу же в поле зрение попали дорогие, вычищенные до блеска, мужские классические остроконечные туфли, обладатель которых присел передо мною на корточки, заставляя удивленно замереть, как и бывает в такие моменты. В темноте этот мужчина очень походил на Князя. На свету они были довольно разными. Брат-близнец Ромы — Николай Морозов обладал более светлыми волосами и серо-голубыми глазами, а не голубыми, как у его брата. В первый раз я чуть было не повелась и не подумала, что это мой Князь. Но именно этого человека я боялась до дрожи в коленях. Просто от одного его взгляда меня бросало в холод. Я никогда не боялась Ромы. Даже когда он один раз приставил мне ко лбу дуло пистолета. Я не боялась его. А вот его брата, да. Именно страх мне позволял их различать. И сейчас передо мною сидел Николай Морозов. Богатый ублюдок и лицемерный отморозок. Тот, кто испортил мне всю жизнь. Тот, кто убил мою семью. Тот, кого я ненавижу всем своим существом. — Не сильно больно, куколка? — елейным голос спросила эта тварь, расплываясь в омерзительной ухмылке. До появления этого человека в моей жизни, я никогда еще никого так не ненавидела. От одного его взгляда у меня чешутся кулаки. — Это ты мне скажешь, когда я прострелю твою ногу, — не сдержавшись, прорычала я, вызывая с его стороны волну хохота. Вылитый джокер. — Неужели котенок решил показать зубки? — издеваясь, вопрошает он, легонько щелкая меня по носу. Из-за чего у меня в голове проскальзывает мысль, что еще немного и я сломаю ему эту руку и засуну в одно место. — Сука, у тебя кишка тонка, — уже более серьезно и спокойно говорит Морозов. Не раздумывая, прибывая в слепой ярости, выхватываю из-за пояса небольшой ножик и замахиваюсь, чтобы засадить ему в глотку лезвие. Но этот отморозок перехватывает мою руку и с легкостью ее ломает, так что еще долгое время у меня в ушах стоит собственный крик и хруст костей. Мысль о том, насколько я жалко выгляжу еще больше подогревает мою злость. — Не смей поднимать на меня руку, девочка, — угрожающе низко тянет мужчина, наступая ногой на мою сломанную руку и надавливая ею, заставляя кричать до хрипа, — твоя жизнь сейчас полностью зависит от меня, — цедит Морозов. И я могу поклясться, что вижу, как маниакально и бешено блестят его глаза. Настоящий псих и садист, упивающийся страданиями других людей. Сегодня — не повезло мне. В следующую минут он поднимает свою ногу и отпускает мою пульсирующую руку, но уже тянется своей паклей к моим волосам, наматывая их на кулак, и с кровожадной улыбочкой резко ударяет об асфальт, из-за чего я хриплю, пока в ушах опять стоит очередной хруст. Эта гадина и мразота сломала мне нос. Адская и ужасающая боль отдается в каждой клеточке тела. У меня уже нет сил кричать. От криков горло саднит и кажется я сорвала голос. Очередной звонкий хлопок сквозь шум дождя и сзади кто-то падает, а пистолет так услужливо перекатывается ко мне, находясь рядом со здоровой рукой, которой я немедля его хватаю и просто направляю на Морозова, резко наживая на курок, не думая. Если буду думать, то не смогу. Хлопок. И тяга на моих волосах ослабляется и эта сволочь просто падает назад, захлебываясь в собственной крови. Пуля попала прямо ему в горло, пролетев насквозь. Перед глазами расползается сладкая темнота, в которую я погружаюсь, теряя сознание. Мыслей в голове нет, а в груди пустота. Если очнусь, то очень буду жалеть о своих действиях. А пока что, все хорошо. Может я и не очнусь. — Кара, — тихий, ласковый, обеспокоенный голос с хрипотцой зовет меня из этой темноты. Мужские крепкие теплые руки аккуратно приобнимают за плечи и поднимают, так что я оказываюсь в объятиях самого любимого человека на свете. Все тело от этой дислокации места резко прошибает болью, из-за чего из горла опять вырывается хрип, — Кара, не смей помирать, — твердый и уверенный голос, принадлежащий Князю заставляет открыть глаза и посмотреть в эти родные глаза, из которых сейчас бегут по щекам пара слезинок, которые я стираю здоровой рукой, предварительно отпустив пистолет, — ты не умрешь. Миша уже практически здесь, — говорит, будто убеждает не меня, а себя. А я… А что я? Я ему верю. И я знаю, что больше никогда не допущу подобных ошибок и не позволю ему исчезнуть из моей жизни.Это не любовь, это зависимость
19 августа 2017 г. в 17:55
Lorde — Everybody wants to rule the world
Lana Del Rey — Young and Beautiful
Раньше, до всей этой чертовщины, мне очень нравился дождь. Особенно гроза. Равномерный стук капель или бешеный шум дождя — без разницы. Раскаты грома, когда небо рассекает одна молния за другой. Мне нравилось сидеть дома и наблюдать за этим буйством природы через окно. Мне нравилось в это время торчать на улице, когда капли разбиваются о тебя, остужая. Это вопреки логике приносило мне спокойствие.
Сейчас это все раздражает.
Сейчас я ненавижу этот гребанный дождь, из-за которого я вся продрогла до нитки, эту грозу с раскатами грома, что бьет по ушам.
Сейчас это все олицетворяет то, что происходит внутри меня. Всю эту бурю эмоций и чувств, что мечутся где-то внутри, разрывая грудную клетку и заставляя сердце колоться от боли. Слезы, если и начинают стекать по щекам, то сразу же смешиваются с каплями дождя. Все, что сигнализирует о том, что я плачу — это чешущиеся глаза.
Все тело просто ломит от боли. Множество ссадин и синяков — и это только на первый взгляд. Почему-то мне кажется, что я еще что-то и сломала. Иначе как объяснить эту ноющую боль я просто не могу.
Дождь смывает с тела кровь, но она все равно проступает вновь. Медленно, чуть прихрамывая, я плетусь куда-то вперед. Даже не знаю куда, просто иду. Лишь бы не оставаться здесь. Лишь бы не видеть их лиц.
Не выдерживаю и облокачиваюсь плечом о стену ближайшего здания, прикрывая глаза и вновь сотрясаясь в рыданиях. Я даже не могу понять из-за чего именно плачу. Из-за смерти близких людей или из-за собственных ошибок, что сотворила.
Перед глазами до сих пор стоит бледное окровавленное лицо матери с остекленелыми глазами, бабушка с куском стекла в горле, да дедушка с разбитой головой. И только я выжила в этой аварии. Подстроенной аварии. Я знаю, что это так. Я видела через окно тонированные внедорожники.
Голову раз за разом разрезает мысль о том, что умерли они из-за меня, хотя я и жива. Где справедливость? Я виновата! Я должна умереть! Не они…
— Рома… — тихий полу всхлип вновь срывается с приоткрытых губ. Безнадежная мольба.
Он мне нужен. Сейчас. Как никогда.
Но пора понять. Его нет. Я сама захотела, чтобы он исчез из моей жизни. Он сделал все так, как я и хотела. Нет смысла жаловаться. Просто надо было думать раньше.
Роман Князев — мужчина тридцати лет, что так спонтанно и неожиданно ворвался в мою спокойную, размеренную, серую жизнь. Именно серую. Никаких интересных вещей в моей жизни не происходило до его появления. И только он ее раскрасил. Я никогда не понимала, что именно он нашел во мне. В обычной десятикласснице-хорошистке без каких-либо интересных вещей. Я не топ-модель и вообще не красотка. Из всех моих достоинств — только милое личико. Грудью второго размера я уж точно не могу похвастаться.
Поэтому я без понятия, что нашел во мне Король Мафии или же проще Князь. Почему он меня охраняет, как зеницу ока? Тратит время, чтобы вытащить меня из дома и параллельно из моего кокона, куда я залезла, погрязнув в учебе и не обращая внимание на прелести жизни, чтобы сводить то в кафе, то в кино. Он никогда не отвечал на эти вопросы. Просто переводил тему.
Все было хорошо, пока до меня не дошло, насколько опасно водить такие отношения с Главарем преступного мира.
Самое ужасное — я медленно, но верно влюблялась в этого мужчину, что старше меня на десять с лишним лет. Влюблялась в убийцу. С логикой я никогда не дружила. Вместо того, чтобы испугаться, когда узнала о том, с кем все это время общалась, просто подошла и обняла. Я никогда не боялась Князя. Никогда не ненавидела его. Что ни делал бы он, я не могла его разлюбить.
Мне просто нравилось, как он на меня смотрел, как он вел себя рядом со мной. Это был не тот жестокий и хладнокровный Князь. Это был заботливый, нежный и жуткий собственник Рома. Даже его друзья не понимали всего этого. Хотя, кого я обманываю, я сама этого не понимала. До сих пор не понимаю.
Пока в голове происходили сложные мыслительные процессы, я тихонько перебирала ногами, идя вдоль совершенно незнакомого мне здания, опираясь о стену, пока перед глазами то темнело, то мутнело.
Александра Ротова или же по-простому «Стрела» являлась лучшей из наемников, что работает на Князя, а по совместительству была одним из друзей Ромы. Блондинка, разрушающая статистику, обладала не дюжим умом и хоть была не слишком людимой, наивной и общительной, все же являлась довольно доброй и веселой.
Вторым другом Князева являлся Руслан Румянцев — такой же блондин с голубыми глазами, что и «Стрела». Честно, я в первый раз перепутала и подумала, что они брат и сестра. Как оказалось многие их действительно считают братом и сестрой, хотя на самом деле это муж и жена.
Ну и третьим и последним другом Князя являлся Михаил Резанцев — личный доктор Князя. Этот веселый, дружелюбный, добрый мужчина являлся чуть ли не воплощением доктора Айболита.
Весьма интересным явлением тот факт, что все три близких друга князя имели фамилию, начинающуюся на букву «Р». Рома лишь смеялся и говорил, что это обычное совпадение.
Никто из этих друзей, с которыми я была знакома, не понимал, что вообще происходит. Почему неожиданно холодный, беспринципный, жестокий Князев Роман вдруг стал так общаться с какой-то неприметной школьницей.
Но все же само осознание факта, с кем я общаюсь и в кого влюбляюсь пришло именно после первого покушения, которое к счастью не состоялось. Я осталась цела и невредима. Но уже после этого я начала смотреть на ситуацию здраво, а не через розовые стекла очков влюбленности.
Все дошло до того, что Князев пошел работать в мою школу учителем биологии под именем Морозова Руслана Анатольевича. Хотя на самом деле он являлся Князевым Романом Александровичем. Единственным правдивым в этом новом имени являлась фамилия. Морозова - фамилия его матери.
Терпение мое лопнуло, когда уже чуть мою мать не убили. Тогда даже влюбленность не помогла.