Дружелюбный сосед

*** – Решил сменить имидж? – с улыбкой подошла ко мне утром Гвен, сидящему за партой в лекционной аудитории в темных очках и свитере с высоким горлом. – Похмелье у меня. Жесткое, – буркнул я, удерживая гудящую голову двумя руками. – Ты же собирался с Коннерсом до поздна работать? – чуть прищурилась девушка. – И работал, – ответил я. – С чего же тогда похмелье? – Пил. Один. Дома. Всю ночь. – Почему? – не унималась она. – Гвен Стейси, – умоляюще попросил я. – Будь человеком, не мучь меня до обеда хотя бы, а? Совсем голова не работает… – Плавки-то с полотенцем не забыл, надеюсь? Ночная пьянка не оправдание! – с угрозой спросила она. – Не забыл, – вздохнул я и расползся по парте, не отпуская головы руками. – Ладно, – смилостивилась она. – Не стану над тобой издеваться… – Спасибо, – искренне ответил я. *** – Знаешь, – медленно проговорила Гвен, стоящая в красном открытом купальнике, глядя на меня, вышедшего из раздевалки. – Вот именно в этот самый момент образ “ботаника Паркера” рухнул окончательно. – Почему? – со вздохом снял очки я, открывая ее взору черные круги вокруг запавших глаз. Дурацкий, конечно, вопрос, учитывая прошедшую ночь. Сэнсей превзошел сам себя: одиннадцать боев подряд! В восьми из которых я умудрился победить. К дому Витя-Сэнсей привез меня часам к четырем утра, за шкирку вынес из машины и сгрузил на газон перед домом. Каких волевых усилий мне стоило не завалиться спать прямо там, а все же залезть в окно своей комнаты, не узнает наверное никто и никогда. Но были и плюсы: больше Сэнсею я ничего не должен, и даже кое-какая денежка на кармане осталась. Около пятнадцати кусков где-то. Думаю, не сложно представить, какую отбивную представляло теперь мое тело. Потому и вопрос глупый, но что поделаешь, когда голова практически совсем не работает? – Кто тебя так отделал? – начала обходить меня по кругу, внимательно разглядывая, Гвен. Я бы даже сказал, что слишком внимательно, чтобы это оставалось в рамках приличий. – Сэнсей, – вздохнул я и медленно двинулся к бассейну, аккуратно спустился в воду по лестнице и расслабленно откинулся на спину, оставив над поверхностью только часть лица с носом и глазами. – Это была до-о-олгая тренировка… – То есть про похмелье ты соврал? – погрузилась в воду рядом со мной девушка. – Сотрясение, похмелье… какая в принципе разница? – Вот именно, что принципиальная, – возразила девушка с серьезным видом. – Тебе же к врачу надо! – Само проблюется, – вяло отмахнулся я и погрузился в воду с головой. Через три минуты мой подводный покой был грубо нарушен рукой девушки, которая вцепилась мне в волосы и за них вытянула голову на поверхность. – Ты чего? – вяло приоткрыл один глаз я. – Ты живой?! – с непритворной тревогой в голосе и глазах почти прокричала блондинка. – Живой-живой. Не ори, голова болит, – отозвался я. – Ты долго не всплывал, – чуть добавилось извиняющихся нот в ее голос, да и громкость на тон понизилась. – У меня хорошие легкие, – пожал плечами я и поморщился от резкой боли в ребрах. – Давай, что ли, поплаваем, раз уж пришли? – А ты вообще можешь в таком состоянии? -осторожно поинтересовалась она. – Я ещё и бой провести могу в “таком состоянии”, – буркнул я и, игнорируя боль в гематомах по всему телу, резь в ребрах и накатывающее головокружение, мощными гребками двинулся по плавательной дорожке. – Эй! – возмущенно вскрикнула Гвен, которую окатило фонтаном брызг где-то позади. Девушка бросилась в догонку, но куда ей? Даже полудохлым, я все равно остаюсь мутантом со сверхвозможностями, так что она успела проплыть меньше четверти дистанции, когда я уже снова с ней пересекся на обратном пути от конца дорожки. И снова возмущенный крик иза брызг, которыми я ее окатил. – Эй! – возмутилась она. – Так не честно! – Что не честно? – удивился я, опять поровнявшись с ней и сбавив свою скорость до ее скорости. – Ты не предупредил, что отличный пловец! – А должен был? – приподнял бровь я и снова поморщился от боли – бровь тоже вчера пострадала. Вроде бы слегка отступившие тошнота и слабость начали опять возвращаться. – Так ты и не объяснил, за что с тобой так обошелся Сэнсей? – перевела она тему, старательно продолжая грести. Я же перевернулся на спину и вялыми взмахами рук поддерживал свою скорость на таком уровне, чтобы не отстать, но и вперед не вылезать. – Это из-за моего отца? – Причем тут твой отец? – все также лениво отозвался я. – Просто часть обучения… – Ничего себе “обучение”! Ты же словно в аварии побывал! – Авария… Точно, вспомнил, Краш его звали… хмыкнул я, восстановив в памяти лицо парня, подарившего мне шестое по счету сотрясение прошлой ночью. По ходу, я тогда вырубился, поскольку следующее, что я помню, это ведро ледяной воды, выплеснутое мне в лицо заботливым Сэнсеем, а затем его же пинок, отправляющий меня к следующему противнику. Бой я вел тогда уже полностью на “автопилоте”, причем, что удивительнее всего: победил. Как и в трех последующих. Видимо этого моего состояния Витя-Сэнсей и пытался добиться таким умопомрачительным марафоном? Не зря же он так часто повторяет, что я слишком много думаю. Вот и устроил мне отключение мозга путем последовательных в него попаданий. Хорошо хоть не прямых, а “самортизированных” черепом. – Кого “его”? – не поняла Гвен. – Парня, который меня вырубил, – на автомате, занятый своими вялыми мыслями, отозвался я. – Ты же говорил, что бил тебя Сэнсей? – удивилась девушка. – Если б меня Сэнсей бил, я б с тобой не разговаривал. Я бы уже ни с кем не разговаривал… – Что ж он за зверь-то такой?! – Страшный “зверь”, – честно ответил я и нырком развернулся, отолкнувшись ногами от бортика, после чего прежним темпом поплыл в обратном направлении. Мой маневр повторила и блондинка, правда, не так ловко, как я, что закономерно по озвученным уже выше причинам. – Ночью встретишь – заикой останешься, а днем наткнешься – от заикания вылечишься. – Так ты объяснишь толком, что произошло-то?! – не выдержала Гвен. – Толком? – повернул к ней голову я. – Специальная тренировка от Вити-Сэнсея: одиннадцать полноконтактных спаррингов подряд. В восьми я победил. Три проиграл нокаутами. Так достаточно “толково”? – А с кем спарринги? – С другими бойцами, которых против меня Сэнсей нашел. – И ты после такого в Университет пришел?! Тебе в больницу, к врачу, дураку, надо! – Ты забываешь, что я и сам почти врач. Мне виднее. – Дурак! – надулась блондинка и поплыла дальше молча. Наплававшись и приняв душ, мы вышли из здания. – Жить хорошо! - с чувством высказал я небу, глубоко втянув в себя воздух. – Спасибо, что вытащила меня сюда. Водичка удивительно хорошо освежает! – Что-то ты подозрительно бодрый, – хмыкнула блондинка. – Видимо, не так сильно мне досталось, как казалось до этого, – пожал плечами я. Девушка чуть помолчала, а потом вдруг выдала. – Прав был отец! Ты все же и правда “опасный тип”, Питер Паркер! – С чего вдруг такие выводы? – удивился я. – Ты свое тело в зеркале видел? – Видел, – все так же недоуменно ответил я. – Живого места на нем нет. – Я не про то, – отмахнулась она. – А про что? – Ни про что, забудь! – сказала Гвен. – Увидимся на лекции! – и убежала по направлению к автобусной остановке. *** Коннерс, увидев меня после занятий, неодобрительно покачал головой, заставил снять темные очки, заценил столь же темные, как и очки, круги под глазами, делающие меня похожим на панду, посветил в глаза фонариком, проверяя реакцию зрачков и выгнал домой с наказом отлеживаться и не маяться ерундой. Первые тесты препарата на мышах он и без меня проведет. – Домой, так домой, – вздохнул я, но спорить не стал. В конце концов у меня и дома, в моей собственной лаборатории, есть чем заняться. Те проекты ведь тоже сами себя не сделают. *** Неделю я носил в Универе темные очки и свитера с высоким горлом, чтобы не вызывать у Стэйси лишних вопросов чересчур быстрым исчезновением гематом с тела и отеков из-под глаз. По той же причине и от бассейна отбрехивался. Коннерс больше из лаборатории не выгонял. Тесты шли полным ходом. Через месяц планировали перейти уже на приматов, а там и до лежащего в искусственной коме Нормана очередь дойдет. *** Во вторник сработала радиостанция. Точнее она у меня работала всегда, я даже временами трепался по ней с пожарными просто так, ни о чем. Но тут поступил именно вызов с просьбой помочь. Правда, они и сами не очень представляли, чем я им помочь смогу, но других идей просто не было. Только надежда на чудо. Ситуация экстренная: сложный пожар, высокое здание, внутри люди, пожарные лестницы старые и, о ужас, обвалились раньше, чем люди успели выйти, а выдвижные лестницы пожарных машин слишком коротки, чтобы ими можно было вытащить людей. Время не терпит, а я сижу на лекции. Хорошо хоть радейка у меня “модная” с наушником и ларингофоном, так что мои переговоры не отвлекали соседей. Удобно, что на лекциях не обязательно отпрашиваться у преподавателя. Можно просто встать и уйти. Главное сделать это тихо, не мешая остальным. Именно так я и поступил: ушел по-тихому, надел маску Джона, которую не переставал в свободное время совершенствовать (она уже реально приблизилась по качеству и функционалу к своему киношному прототипу) и выпрыгнул из окна в конце безлюдного коридора. Ситуация экстренная, каждая минута на счету, а пожар на другом конце города, куда еще как-то добраться надо. Колебался я не долго. Трудно долго колебаться, когда летишь из окна седьмого этажа. Так что паутина из пускателя выстрелила практичеси сама по себе. И это было так непередаваемо круто! Нет, на паутине я уже летал. Ночью. По стройке. Не далеко. А тут: днем, через весь город промеж небоскребов… Крик восторга рвался из груди на волю, и сдержать его было выше моих сил. Да я особенно и не пытался сдерживаться. Я спешил. Пятнадцать минут мне понадобилось, чтобы добраться до нужного места. Там с ходу, не останавливаясь, впрыгнул, выбив ногами раму, в окно этажа, на котором в огненной ловушке оказались заперты люди. Дальше была работа. Просто работа по спасению жизней, в которой очень хорошо помогала паутина. Не будь ее, и все мои способности были бы в этой ситуации бесполезны, но она была, так что чудо, на которое все надеялись, случилось. Наверное, это даже было красиво. Без жертв, к сожалению, не обошлось. Но тут уж такова жизнь: оказаться в нужном месте мгновенно даже я не в состоянии. Большинство из погибших скончались еще до моего появления, но один пожилой мужчина умер от сердечного приступа уже на земле, пока я вытаскивал остальных. Причем парамедики оказывали ему помощь, но не всегда все зависит от них или от меня… – Новый трюк осваиваешь, Джонни? – улыбаясь, подошел и пожал мне руку командир пожарного рассчета, с которым мы были неплохо знакомы. – Надо же развиваться и расти над собой, – улыбнулся ответно я, хоть и не самые приятные ощущения от улыбки с надетой полимерной маской на лице. – Глякось, как настоящая прям, – восхитился он, поднимая с земли обрывок одной из моих нитей. – Крепкая! – В десять раз прочнее стали на разрыв, – позволил себе немного похвалиться я. – Не хило, – присвистнул он. – Особенно учитывая вес. Твоя разработка? – Моя, – улыбнулся я и, выпендриваясь, выстрелил паутиной из пускателя, пуская ее широкой сетью на ближайший оконный проем. – Паук прям! – снова присвистнул он. – Не, я человек. – Человек-паук! - Засмеялся командир пожарного рассчета. И только тут я заметил то, на что должен был с самого начала обратить особое внимание: на нас смотрела камера. И даже не одна: журналистов на пожар собралось не мало. Журналисты! Теперь точно от прозвища не отделаться. А жаль. *** Дома Дядя Бэн сидел перед телевизором и смотрел новенький новостной репортаж о том самом пожаре. Дядя улыбался. Лучшей оценки своей работе я не смог бы получить, даже если бы искал ее. Было приятно. ***