Mi - miraculum - чудо

Прошло два года безуспешной погони за Риего, Винчестеров Обри больше не встречала, впрочем, как и кого-нибудь другого из охотников, исключая Бобби. Она остановилась в Мэдисоне – стайка вампиров обращала все больше людей, пополняла свои ряды. Обри не могла оставить это так и поэтому сейчас сидела в укрытии живой изгороди и наблюдала за их пристанищем. Это было большое бетонное и явно заброшенное здание какого-то завода. В окнах без стекол иногда мелькали тени, бетонные стены были кое-где покрыты зеленым мхом, изредка виднелись темные влажные пятна вокруг него, длинная, почти с рост человека трава загораживала темную большую дыру, выполняющую роль входа. Вокруг здание окружал негустой лесок, наполненный шорохами зверей и птиц. Ветер трепал верхушки деревьев, иногда раздавалось уханье совы. Обри ждала. В охоте на вампиров главное – уметь ждать. Эти существа очень быстрые и у них очень хорошее обоняние. Если ты вовремя не отрубишь им голову, то пиши пропало. Тем более, если это не пара вампиров-одиночек, а группа или стайка. И особенно, если они находятся в огромном здании, где много пространства и темно. В этих случаях ошибки недопустимы, если тебе жизнь дорога. Но Обри учится на своих ошибках. Уже почти восемь лет учится, так что вампиры или оборотни не составляют труда. Обри лежала на траве в непромокаемой черной ветровке, в руках мачете, за поясом револьвер. Трава должна была отбить ее запах хотя бы частично, хотя в ней был и минус – ощущение не из приятных, валяться в мокрой холодной траве, все время лезущей в лицо. Но ее мучениям пришел конец – уже надо было выбираться из укрытия и идти делать дело. Обри неслышно поднялась и осмотрелась – вокруг никого. Немного размяв шею и ноги, она крадучись двинулась к зданию, каждые два метра оглядываясь и проверяя, нет ли кого. Вдруг, слева мелькнула тень, направляющаяся к ней. «Неужели снова…?» - промелькнула мысль в ее голове, когда она увидела над собой лезвие мачете, которое, спустя несколько мгновений, благополучно валялось на земле. Перед Обри стоял удивленный Дин, рассеянно смотрящий то на нее, то на валяющееся оружие, только что выбитое из его рук. - Ну что, чуть не сшибать мне голову при встрече стало твоей традицией, как я погляжу, Дин. – Обри подняла мачете и отдала его хозяину, оглядываясь на пробирающегося к ним, все такого же здорового как лось, Сэма. – У меня дежавю, ребят. Вы специально это подстроили? – Насмешливо приподняв брови, с привычным сарказмом спросила Обри, смотря на двух братьев, так и не проронивших пока ни слова. - Ты удивишься, но нет, - ответил Дин, ухмыляясь каким-то своим мыслям. - Ладно, не время тут радоваться встрече, наша возня наверняка было не такой бесшумной, как хотелось бы, так что не будем терять время и отрубим головы нашим зубастым друзьям. – Обри, в обществе Винчестеров скользнула в темную дыру в стене, их сразу поглотила тьма темнотой.

***

Вместе, они без труда вырезали стайку вампиров, встретившую их весьма негостеприимно, из-за того, что Дин опять чуть не лишил Обри головушки, подняв громкую возню, которой так пыталась не допустить в этот раз охотница. Сейчас они ехали в отель – была ночь и хотелось спать, а никто из них еще не остановился в мотеле, так что решили взять соседние номера в отеле «Гармония». Немного прищурив глаза на название сего заведения, Обри, чуть усмехнувшись, зашла в него вслед за братьями. Там было весьма приятно и пахло лавандой, или чем-то вроде того. Девушка, сидящая за стойкой, любезно дала им смежные номера, попутно пожирая Дина и Сэма взглядом, при каждом удобной случае строя глазки. На Обри же, она, что было не удивительно, бросила презрительный взгляд, хотя той и было глубоко на нее наплевать. Ей сейчас хотелось только немного порасспрашивать братьев насчет того, каким это образом они оказались в одном месте, в одном время, а потом завалиться спать. Они все вместе направились в номер Дина и Сэма, по пути Обри закинула вещи в свой номер, кинув тоскливый взгляд на явно мягкую кроватку и теплое одеялко. - Видимо, судьба, или еще что-то такое решило, что нам надо поработать вместе, - произнесла Обри, после речей братьев о том, что они понятия не имели, что она тоже в городе и что это просто совпадение, - Что ж, буду рада прикрывать ваши задницы какое-то время. – Обри была, как всегда, саркастична, но с ней спорить никто не стал. Дин с братом рассказывали о своих «подвигах», да и вообще какие-то новости из мира охотников. Обри рассказывала про разную нечисть, которую ей довелось повстречать, об Бобби, к которому Винчестеры давно не заезжали, о своих боевых ранениях и иногда, между делом вставляла, что ее голову слишком часто пытаются отрубить, что не может не тревожить. Но вскоре пиво и кола в бутылках кончились, а Обри начала широко зевать до слез на глазах, заражая зеванием и своих собеседников. - Ох, если я сейчас не лягу спать, то кого-нибудь убью. И скорее всего, это будет кто-то из вас. Спокойной, вездесущие Винчестеры, - бросила Обри, перед тем как широко зевнуть и выйти из номера братьев, тоже сонно зевающих и пожелавших ей хороших сновидений. Обри всегда либо снятся кошмары, либо она просто беспокойно спит, не видя сновидений. Второе ее устраивало больше, но сны мы не можем контролировать, так что у нее не было выбора. Его ни у кого нет. Поэтому Обри частенько просыпается в холодном поту, запутавшись в одеяле и выкрикивая что-то, все еще находясь под действием приснившегося. У нее часто случается сонный паралич – когда твой разум проснулся раньше, чем тело, и ты буквально парализован. Кто-то чувствует, что тонет, кто-то, что бежит куда-то, а кто-то, что падает. Падает долго, падает в темноту, поглощающую тебя целиком и абсолютно беспроглядную. И в основном, Обри все время падает в темноту. Падает, падает и падает, пока не просыпается в поту, в кровати. Сегодня ей опять не повезло. Как только она заснула, перед глазами появилась мама. Не та жизнерадостная женщина, на лице которой всегда была улыбка, а та, что сидит в кресле, со стеклянным безэмоциональным взглядом, никогда не отвечающая и не шевелящаяся. Обри сиди на коленях перед матерью и кричит. Она пытается докричаться до нее, трясет ее за колени, заглядывает в пустые глаза, все еще смотрящие куда-то в угол комнаты, не видящие собственную дочь. Она кричит до хрипоты, надеясь, что мама вот-вот ответит ей, пошевелится, или хотя бы моргнет. Но тут перед ней появляется могила. Могила ее отца. Перед ней сидит мама, в черной одежде и смотрит на надгробие. Обри встает со стула, как тогда, в детстве, много лет назад, и идет к матери. Она теребит ее за плечо, зовет. А когда наконец она поворачивается, у нее нет лица. Точнее оно есть, но ни глаз, ни рта, ни носа и всего остального на нем нет. Обри испуганно отшатнулась и, поскользнувшись на земле, размытой водой, начала падать. Падать в черную беспроглядную темноту. Ее рот отрывался в беззвучном крике, а темнота все поглощала ее. Она падала, падала, падала… Вдруг, она увидела что-то белое. Белый потолок, заслоненный чьим-то лицом. Обри испуганно забарахталась в кровати, ей казалось, что она все еще падает. По щекам текли горячие слезы, перемешиваясь с каплями пота. Она кричала, запутываясь в простыне и одеяле, в безуспешных попытках выбраться. Но ее кто-то держал. - Обри, все хорошо, хорошо. Это всего лишь сон, просто кошмар, все хорошо, - говорил низкий, успокаивающий голос. Обри наконец перестала вырываться и лишь судорожно вдыхала воздух; по щекам текли слезы, волосы прилипли к влажному лицу и неприятно лезли в рот. - Все, хорошо, хорошо, - убеждал голос, чьи-то руки ласково обнимали за плечи. Обри сфокусировалась и увидела темно-русые волосы и широкую спину, слегка размытые из-за занавесы слез. - Дин? – Хриплым, дрожащим голосом спросила она, уткнувшись в теплое плечо. - Да, - ответил парень, поглаживая ее по спине теплой ладонью, - Обри, все хорошо, ты в безопасности. - Я… Меня зовут Мира, - начала говорить Обри, слегка прикрыв глаза. Здесь, в темноте, которую надо бояться, она все равно чувствовала себя защищенной в объятиях Дина. Она верит ему, все хорошо, она в безопасности, - Мира, означает «чудо». Родители назвали меня так, потому что мама не могла забеременеть, но вдруг получилось. Они потеряли надежду, но под Рождество вдруг оказалось, что мама была беременна несколько месяцев. Я – чудо, которое никто не ждал. Когда я родилась, вокруг меня происходили несчастья. Когда мне исполнилось два года, в мой День Рождение, умерла бабушка. Сердечный приступ случился прямо на празднике. Некоторое время спустя умер папин отец. Из-за этого папа стал себя плохо чувствовать, хотя никогда в жизни не болел. Когда мне было семь, и я пришла со школы домой, мама мне сообщила, что папу сбила машина. Отец, по пути в магазин потерял сознание, и его просто переехали. Случайно, но насмерть. Во время его похорон, мама все время плакала. И после тоже. Она сидела над могилой и плакала несколько часов. Начался дождь, когда я наконец подошла к ней, но она не отвечала мне и не двигалась. Доктор сказала, что у нее эмоциональный шок и что это пройдет. Она не смотрела на меня, не двигалась, не моргала. Ее глаза… они словно остекленели. Мне приходилось кормить ее, одевать, купать. Я не ходила в школу. Но через какое-то время решила сходить. Когда я пришла, мама лежала на полу. Мне не надо было ее оставлять, надо было остаться и… - голос Обри дрогнул и оборвался. Из глаз снова потекли слезы, она сжала губы, чтобы не всхлипывать. Когда она наконец успокоилась, то продолжила, - врачи не могли объяснить ее смерть. Лишь пожимали плечами в ответ на вопросы маленькой девочки, почти одновременно лишившуюся родителей. Они хотели забрать меня в детский дом, но не смогли. Я отказывалась покидать дом и, в конце концов, они смирились. Я получала пособие из-за утраты обоих опекунов, раз в несколько недель заходил социальный сотрудник. Я ходила в школу, но меня там не замечали, учителя никогда не спрашивали. Как только мне исполнилось восемнадцать, я уехала из города. Я уехала из Нью-Джерси, пообещав, что никогда больше туда не вернусь. И я не вернулась. Я не верю в свое имя, поэтому я Обри. Просто Обри. И знаешь, Дин, чудес не бывает. И я уж точно не одна их них, - закончила Обри, отстраняясь от Дина, чтобы посмотреть в его глаза. В них плескалось сожаление, немного ужаса и… боль. Да, в них была еще боль, много боли. Боль утраты, которую они оба познали. - Для меня ты – чудо, - произнес он, смотря прямо в небесно-голубые глаза Обри, блестящие от слез. В их глубине засел страх и боль. - А ты умеешь говорить красивые слова, - улыбнулась она, вытирая одну щеку краем пижамы и неотрывно смотря в зеленые, как свежескошенная трава, глаза Дина. Он не ответил, убрав ее руку от лица и стерев слезы с ее лица. Он наклонился к ней. - Ты – мое чудо, - прошептал он, прижавшись своими теплыми сухими губами к мокрым и соленым губам Обри, все еще смотря на ее веснушчатое лицо. На секунду, в ее голубых глазах мелькнуло удивление, но почти сразу исчезло, и она прикрыла глаза. Дин почувствовал улыбку сквозь поцелуй. - Я умру. Я все равно умру. Риего заберет мою жизнь, как забрал ее у матери, - отстранившись, чуть дрогнувшим голосом произнесла Обри. На ее лице играла печальная улыбка, глаза чуть прищурившись, тепло смотрели на Дина. - Что за Риего? – Дин, мгновенно посерьезнев, смотрел на Обри с явно выраженным беспокойством. Кто бы знал, что этот парень когда-нибудь будет беспокоиться за девушку. Обри рассказала ему о монстре, унесшем жизнь ее матери. О монстре, который когда-нибудь унесет и ее жизнь, когда она будет пытаться отмстить ему. И когда он это сделает, Обри унесет все несчастья, причиненные ее близким в могилу, как и свое настоящее имя. Дин ничего не сказал на этот счет, лишь внимательно смотря на Обри и сжимая ее холодную руку в своей, теплой. - Ложись спать, Сэм нашел дело, тебе нужно отдохнуть, - наконец произнес он, поцеловав Обри в лоб. - Ты побудешь со мной? - Конечно. Эта девушка, которую он встретил однажды в баре у дороги, никогда не уходила из его мыслей. На протяжении более пяти лет он думал о ней. На охоте, в машине, в номере, в баре… И после встречи на охоте, он думал о ней. И даже сейчас, она думает о ней. О том, что даже если она умрет, хоть он этого не должен допустить ни в коем случае, он будет продолжать думать о ней.