***
У меня есть три дня, чтобы всё исправить. Три дня власти над демоном, который свою магии даже не показывал. Мы пойдём в кино. На прогулку на катере. И разборка с судом. — Сможешь сделать так, чтобы родители не заходили в эту комнату на три дня, не слышали отсюда ничего, не видели. Сможешь ведь? — Почему нет? — и он отправил их необитаемый остров с палаткой и едой. — А ты креативный. — Им отпуск тоже не помешает, — сказал он, садясь в кресло в зале. — Ты что пьёшь, ешь? Человеческая еда подойдёт или только кровь девственниц? Голоден? — спросила его, стоя у двери. Внутри всё сжималось, я не могла отвести взгляда от его идеальной кожи, от носа с явной горбинкой. От ключиц. Ммм… — А есть? — усмехнулся демон — Алелон из восьмого разряда. — Могу и вашу еду. Мне нравилось, как он отвечал. Чётко. Мало. — А моя вкусная? — прошептала, и тут же прикусила язык. Похоже кое-кто возбудился. — Ну налей мне в рюмку, потом спрашивай, — а демон всё спокойно отвечал, говорил. Только его фиолетовые глаза бегали из стороны в сторону, в них виднелись искры. Я ушла в кухню. Вымыла руку, взяла нож и провела по двум пальцам небольшие полоски, подставив рюмку. Я сходила с ума. Мне он был интересен. Наполнив наполовину, отнесла ему и ушла в ванную, чтобы приготовиться к кино. Полтора часа в ванной сыграли своё. Мне захотелось раскрасить себя, сделать красивой, но их зеркала на меня смотрела совсем потухшая девушка с выжженными волосами и узкими лицом. У меня не было ни одного парня, совсем. Никто не смотрел в мою сторону. Было обидно. После разогрела блины, достала мёд и подала на стол. Там всё сидел в своей королевской позе Алелон и смотрел на закрытое окно занавесками. Рюмка была недопита. — Что, не вкусно? — Я пил и получше, но знаешь… кровь твоя меня возбудила. Ты разве хочешь на меня? — и он посмотрел на меня. Я отшатнулась, отпрянула от него. Начала хватать ртом воздуха, потому что лёгкие горели. — Оставим это. Не нравится — не пей. А я пойду… переоденусь… Пошла, — и развернулась к выходу. — Э… ванная там. — Для чего? — Что в этом случаи делают? Занимаются онанизмом, — протараторила и поспешно скрылась с глаз долой. Было стыдно, но… Ох, зря затеяла это. Ох, зря. А в голове прокручивались сцены из порно, что становилось всё хуже и хуже. Ноги дрожали. Всё ныло внутри. Тошнило от перевозбуждения. — Май, ты знаешь его только второй час, а уже течёшь… — шептала и поджимала ноги. И ничего холодного нет. — Если это называется «хочу», то да — хочу. На мои плечи легли чьи-то ладони. Я вздрогнула. — Э, что ты делаешь? — Не зависимо, где я, твоё желание — закон. Я не против. Его ладони полезли к лопаткам, оттягивая майку. — Я что-то не готова, чтобы так просто переспать, — заплетался язык. Я смотрела в одну точку и сходила с ума. А он возвышался надо мной, делал полосы на спине когтями и слизывал кровь. — Слишком много чести этой девственности. И тем более, не лучше её отдать существу, который ничем не болеет и от которого риск залететь минимален? О, этот вопрос потом, — и он поцеловал меня, кусал губы. Лизал нос и нёбо, пока не дошёл до груди. Через пару минут мы были раздетые и опьянённые желанием. Алелон делал всё быстро и почти бесшумно. Я даже не слышала его дыхания. Только моё. Он вошёл без предупреждения, без подготовки. Просто. Двигался быстро и жёстко. А затем повернул на живот и притянул к себе, чтобы я села на его бёдра. Тогда и начался второй раунд. Мы забили на кино. Лежали на кровати и рассматривали потолок. — Это так моя кровь так подействовала? — Да. — Значит, вы так можете определять, в каком настроении находится человек… Вампиры. — У тебя шрам на черепе, откуда он? — Разве не зажил? Хех, просто моя младшая сестра меня ударила в детстве, потому что не хотела разбирать её говно. Она разозлилась и ударила светильником, а потом… на меня всё свалили. Мне никто не поверил, потому что я старшая. А у тебя есть браться или сёстры? — Нет. Вряд ли. — Демоны разве не могут иметь детей? — Редко, и если они подавляют силу. Не вникай. Через два с половиной дня ты меня забудешь. — Как бы, — и сдула чёлку. — А как вы не устаёте жить? Желания исполнять, пить, есть, заниматься сексом… ведь столько лет… — Мы все имеем слабости. И именно это даёт нам смысл жить, следить за вами, дураками. — Обидно, но в точку. А вы смотрите современные фильмы? — Времени нет. — Хочешь? — Мне всё равно. — Ладно… я тогда включу одну мультипликацию. Надеюсь, она тебе понравится. И я включила «Унесённые призраками». Я вырубилась на третьем фильме Хаяо Миядзаки, около Алеона, прижавшись к его ноге, а он… Нас встретило утро, но… — Всю ночь смотрел? — Красиво нарисовано. С прошлым веком не сравнить. Надо Сатане показать, много занимательных историй. — Он мастер. Жаль, что он завершил карьеру, — Алеон посмотрел на меня и скорчил недовольную гримасу. Мужчина показался мне более эмоциональным, чем вчера. — Выбью квоту у Люцифера. У него будет целая мастерская в Аду. — Как-то не очень звучит. Будешь есть? У нас тяжёлый день. Позавтракав, мы пошли на катер. Я взяла с собой документы по делу о наследстве и старый ноутбук. — Помоги мне сделать так, чтобы их машина, гараж, альбомы, картины, один чайный сервиз достались мне, квартиру разделить между отцом, сестрой. — Не гонишься за комнатой? — удивился демон и притянул документы. — Я не хочу здесь жить и работать. У них новая дорогая машина, которую хочу продать и на эти деньги переехать. А остальное память. — Хорошо, будет сделано, но это не бесплатно. — А что ты хочешь? — Крови и алкоголя, хотя бы этим отблагодари, а то без энтузиазма не поработаешь хорошо. — Хочешь алкоголя? Деньги дай или сам сходи — у меня нет. Он дорогой, а кровь… До потери пульса, жизни не доводи, — и протянула свою руку. Демон пошарил во внутреннем кармане пиджака и достал карточку с символикой сатаны со значком ВИЗы. Остальное время мы плыли по реке и рассматривали виды города. Я спрашивала о жизни в Аду, интересах и личной жизни демона, о становлении человечества. Алеон многого не помнил. Отвечал всё также коротко. Его чёрные волосы развевались на ветру. И без алкоголя бы градус поднялся, а тут… такое. Он был красив, умён, силён… Я не видела в нём жестокости или ненависти. Он был жутко снисходителен ко мне, к простой смертной. Он пленил меня. — Слышала о историях, в которых демон и человек влюбляются. Они проходят испытания и потом живут вместе в Аду или на Земле… Нет такого? — Почему нет? Есть, но так редко. Раньше от нас бежали и святой водой обливали, а сейчас цепляются, потому что придумывают розовый Рай в Аду. Но даже ты… готова отказаться от всего, чтобы терпеть существо, которое будет тебе изменять, убивать, совращать и лишний раз унижать? — Нет. Я не могу изменить сущность, которая этого не хочет, да и… Посмотри на меня, мне двадцать пять, я лицемерная тварь, не имею работы и лишних денег. Побираюсь на свадьбах фотографом, при этом унижаю сестру и гноблю родителей, которые в детстве гнобили меня. Я злая. Я настолько прогнила, что даже тебя не испугалась. Хочу ломать черепа и кости, потому что столько злости накопилось. Меня даже за крик били. — Объективно. Выпей ещё — полегчает, — и он налил в стакан ещё коньяка. А остатки крови вылил в рот и запил виски. Я выпила залпом и застонала. Мне было плохо, тошнило. Меня надоел вид города, над которым возвышалась радуга. Над городом, который считала угасшим. Храмы, дома, мосты двоились. Я положила голову на стол и закрыла её руками. Я вновь и вновь ненавидела себя. Ненавидела место. Ненавидела яркие краски, которые внушали надежду, но… я знаю, что никчёмная, что и цветка была недостойна. Знаю… — Алелеон, забери меня отсюда, пожалуйста. Унеси меня туда, где… будет… Уже троилась в глазах. Он услышал меня и слабо кивнул головой. Дул ветер. Было холодно и светло. И кроме ветра ничего не было слышно. — Где мы? — На Эвересте. Холодно? — и он притянул к себе и положил голову на колени. Мне стало тепло. Нас как-будто окружил барьер. — Самый прекрасный день, я на Эвересте, где дофига трупов, — усмехнулась и уткнулась в его штаны носом. Мы пробыли тут несколько часов, я лежала на нём, утопая в снеге, пока не выветрился алкоголь. Потом устроила бойню снежками. — Мне всё равно, что тебе не холодно! — крикнула и замахнулась на него. — Я могу барьер убрать, ты сдохнешь, — пожал плечами и щелкнул пальцем. — Нет, — и рухнула в снег, снег, поднятый ветром, накрыл меня. Я леденела. Солнце слепило. — Я не хочу играть, — знакомый демон схватил меня за руку и потянул наверх. Мы оказались в родной комнате. А я, только согревшись, стала дубасить его подушкой. — Скотина, я могла сгореть от солнца! Могла замёрзнуть! Я могла сдохнуть! Как это объяснить альпинистам, что раздетая девушка на вершине? — И это только тебя заволновало? Ты захотела жить? — и в новом замахе, я замерла около него. — Ты… — сил не хватало, чтобы объяснить ему всю гамму чувств. — Кровопийца. Ублюдок. Скотина! И наступила ему на ногу. — Стоишь как истукан, будто тебя вообще ничего не трогает. Где эмоции? Ты словно книга, которую начали и не дописали. Что молчишь, будто в рот воду набрал? Скажи, что-нибудь, Алелеон. Пожалуйста, — мне было страшно смотреть на его помрачневшее лицо. — Осталось две ночи. И я уйду. Займись своими делами. Глотая слёзы, я собирала принадлежности для фотоаппарата. Завтра снова мне быть фотографом на свадьбе одной дамочки за тридцать, что выходила замуж уже в третий раз. Я впервые чувствовала эту драму в сердце, было не удобно, плохо и одиноко. Но я не могла подойти к нему и помириться. Мне было страшно.«С добрым утром. Сходи в парк аттракционов на день. Вдруг понравится. Забери меня вечером с работы, пожалуйста. Закончу к ночи. Майя»
Дамочка оказалась приятная на внешность. За словом в карман не лезла. Много пила и веселилась. Целовала своего мужа. Всё её поздравляли, дарили конверты. И всё это я снимала. Под конец вечера я ушла в туалет, чтобы привести себя в порядок. Туда вошла и сама невеста. — И какие снимки получились? — Яркими и весёлыми. Захочется пересматривать. — Я рада, — мы говорили через кабинку. — Надеюсь, этот брак будет последний. Сначала этот ублюдок, потом транжира и пьяница, а теперь, кажется, счастье. — Как вы познакомились? — Никак. Двое пьяных в баре, ночь на скрипучей кровати, а потом и неделя. Мы друг друга физически устроили и начали знакомство. Правда забавно? — Всегда думала, что сначала внутренний мир… — Кровать — это внутренний мир, самое скрытое и скрываемое обычно там. Лучше узнаешь себя и партнёра. Давай селфи? Да, возможно, мне стоит прислушаться к её словам. Сделав последнее фото, я пожелала молодожёнам доверия, счастья и стабильности и пошла на улицу. Там меня ждал демон в тёмном плаще. Он был мрачен. — Дети, ненавижу детей. — Просто так много не видел, — съязвила на его ответ и пошла вперёд. Всё было так волнительно и необычно. Я боялась своей идеи, но даже мой внутренний мир был не против. Мы вошли в квартиру и стали снимать верхнюю одежду. После душ и ароматный чай перед телевизором. Колени дрожали. — Алелеон, а я могу устроить как партнёр в плотских утехах? — спросила и отвернулась от него, чтобы не видеть взгляд. — Да, возможно. Ты не уверена и не любишь своё тело. — Не твоё дело, — рыкнула и замолкла. — Прости, не то хотела сказать. Я набрала в лёгкие побольше воздуха. — Давай повторим? Только как тебе нравится… — и я опять закусила губу, локон за ухо уложила и опустила взгляд на свои ноги. — Как мне? Жалеть не будешь? — Чтобы соседи не слышали. Чтобы не повредило моему здоровью и психике. — БДСМ, знакомо? — Как думаешь? Да. И тогда без грузов и протыканием тела. Земля словно из-под ног ушла. Я вновь ощутила то, что было позапрошлой ночью. Он раздел меня и связал так, чтобы не смогла двигаться. Он царапал меня и пил кровь. Он обливал меня горячим, жидким воском везде, отчего я кричала и пыталась вырваться из стальной хватки пут. Он бил ладонями по заднице. Он был везде. Совал горящую свечку в вагину. От нежности до животных ритмов. В конце-концов я неподвижно лежала на полу, на котором была расстелена чистая простынь. Рядом с ним. Рот был открыт от того, что я до сих пор ощущала жжение и боль. — Жалеешь? — но я не смогла ничего ему ответить. Я не жалела, но… это было слишком жёстко и непривычно. — Больно? Я даже сильно не старался. Хорошо, — он стянул с себя очки, аккуратно сложил и положил на столик. Алелеон возвысился надо мной и прикоснулся холодными губами к правой руке. Он слизывал кровь, шершавым языком он вылизывал меня. — Ты снова возбудилась. — Да, хочу, — и он начал меня целовать в губы, медленно, властно, жалея и терпя такую, как я. — Неуверенность. Страх. Возбуждение. — Не хочу, устала от этого. Почему так тяжело стать сильной и нужной? — я прикоснулась к его лицу и посмотрела в глаза, а внутри всё горело и скручивалось. — Сколько же романов о предательстве ты прочитала? — а Алелеон всё целовал меня, живот, там… — Не надо, — и инстинктивно попыталась сжать бёдра, но он остановил их, и я вновь начала сходить с ума. — А-ах. — Это моя благодарность за твоё тело, — прошептал он и куснул клитор. И вошёл пальцем. Меня затрясло. Я забыла как дышать. Я каталась в адской агонии, сминая простынь. — Так быстро, человек. Мне нравится, — и он улыбнулся. — Улыбаешься, с-скотина, — дышала и сжимала бёдра. Алелеон наклонился ко мне и прошептал: — Это называется сквирт. Просто наслаждайся. — А ты? Мои прикосновения были неумелы, но демон не вырывался. Просто сидел с закрытыми глазами и ждал, пока я закончу. А я хотела сделать ему приятное. — Ммм, решила взять всё в последнюю ночь? А зубы острые, — прищурился демон и положил свою ладонь на мою макушку. — Ладно-ладно, только глубже. И он вздохнул, приоткрыл рот. — Ты слишком нежная. Не стоит. Но ему нравилось, я слышала. Я чувствовала, как подрагивала его рука, держащая волосы на макушке. — В рот налью, если ты не выпустишь его. Ну же. Его сперма оказалась на моём подбородке, шее и груди. — Вот так как-то. — Уже четвёртый час, спать пора, Май. — Ты можешь уйти. — У тебя ещё больше четырнадцати часов. Умойся и иди спать. Неужели я настолько противна? Неужели я настолько уродлива? Неужели во мне нет ничего, чтобы задержаться? — Останься со мной, — легла на кровать. — Останусь. Спи. Полчаса я ворочалась, пыталась услышать его дыхание, не могла уснуть. Разные мысли атаковали меня. Я не хочу возвращаться обратно в ту жизнь! — Алелеон… — позвала в пустоту, — ты к кому-нибудь чувствовал что-нибудь кроме ненависти и снисхождения? — Да. — А что я вызываю? — Ни то и ни другое. Спи. — Алелеон… ты скоро вернёшься в Ад, верно? — Верно. — Ты будешь одинок? Только честно. — Да. — Тебе нравятся изобретения людей? — Да. Тогда я привстала и посмотрела туда, где находился демон. — Можно, я стану наглой? — Стань. — Скажи, что я самая красивая. — Ты самая красивая. — Скажи, что любишь меня. — Я люблю тебя. — Сделай мне предложение. — Знаешь, если бы не цветок, то я разорвал бы тебя на много маленьких волшебниц. — Знаю. Поэтому лучше обговорить наш брачный контракт, пока ты вынужден со мной соглашаться. Пока ты мой. — Пока твой, — и его фиолетовые глаза сверкнули во тьме. Он подходил ко мне. — Май, помнишь разговор на теплоходе? — Да. Я знаю на что иду. Ты не сделаешь меня бессмертной. Наверняка, я буду вариться в котле за все грехи. Но, пускай обман, пускай ты говоришь это из-за желания, пускай я тебе ненужна, никому ненужна, но я хочу жить, хотя бы пару десятилетий. Я хочу поверить тебе. Полюбить. Пожалуйста. — Не умоляй. Его голос был жёстким, холодным. Но… — Я буду ждать твоего решения. Хотя… нет, я так не могу. Я завершаю своё желание, ты свободен. Иди. Прощай, — последнее слово застряло в горле. И он исчез. Я зарыдала. В то же время послышался храп из спальни, в то же время вечный цветок завял.***
— Я пришла, — в квартиру ворвался метеор человек. — Оксана, ты знаешь, что с ней? Она не выходит из комнаты второй день, рыдает, не есть и не пьёт, — начал глава семейства. — Сейчас узнаем, — сказала девушка и ринулась в комнату. Там она увидела побледневшую сестру, что сжимала вечный цветок. — Май, что с тобой? — Квартира будет поделена с отцом. Вы сможете переехать с детьми, — закашляла Майя и выронила цветок. Оксана откинула его и подбежала к ней. — Ты всё о наследстве? Ты на себя посмотри! Что ты делаешь с собой? — Сгораю от пустоты, — прохрипела и ещё сильнее закашляла. — Я всегда ненавидела тебя, даже сейчас. Я получила образование, специальность, пытаюсь заработать деньги, но никак не могу вырваться… У тебя есть семья и человек, которому ты доверяешь. И кто здесь пропавший? — Блять, Майя, прекрати! Ну залетела и залетела, свет клином не сошёлся. Но это не помогло, девушка рыдала и сходила с ума. Она была жалкой. Она впервые полюбила. Кого-то. Настолько, что смогла отпустить. Через час Майю забрали на скорой с диагнозом — нервным истощением в больницу, после чего она заработала анорексию и лежала под капельницами. — Ты постаралась? Да? Картины, некоторая посуда, машина и гараж. А нам квартиру и всё остальное? Я знала, что ты хочешь уехать. Я тоже тебе завидовала. Пока ты училась, я меняла панперсы, стирала, убирала, готовила. А потом ещё один. Я сходила с ума. И приехала ты, повзрослевшая, последняя надежда семьи, которая в будущем станет успешной. Ты красивой… была. Только злой и обиженной, никого к себе не подпускала, ведь всегда ждала моего ножа в спину. Ты никогда меня не защищала, ни в детском саду, ни в школе. Для тебя меня не существовало. Но до сих пор я помню, когда ты оставалась со мной, когда родители уходили пить, гулять и работать. Ты читала сказки, энциклопедии, когда начинала задавать вопросы. Просто доставала нужную статью и читала. А потом успокоила, когда пошли месячные. А потом сидела и готовила к ОГЭ. Я помню это. На кого буду орать? На кого я положусь? Кому доверю детей, если со мной что-нибудь случится? Вите хоть и доверяю, но он видный… бросит детей. Май, возвращайся к нам. Её слова сработали как заклинание. На следующий месяц после разговора в больнице Оксана попала в больницу с несколькими ножевыми ранениями. — Сначала дедушка и бабушка твои, потом ты и сестра, невезучая семейка, — сказал врач Майе, которую пытались покормить. Та посмотрела на него и из глаз её брызнули слёзы. — Где она? — прошипела девушка. — В реанимации. Молись за неё, вдруг поможет. Для отца и матери это было третьим ударом. А Витёк после новости о гибели жены сначала погоревал, заказал гроб после продажи всей мебели и уехал в другой город, к родителям. Майя ела сама, после каждой ложки хотелось блевать, но она не могла позволить это себе. У сестры остались двое малышей. Двое детей. — Их отдадут в детдом, — говорила она себе и больше хотела жить. Майе покрасили волосы в красный цвет — в любимый цвет сестры. После погребения она пошла на свадьбу, на работу. Теперь ей нужно было работать за троих. Две работы, третья на подработке. Заполнение бумажек. Отбивание право на племянниц. Торошение Витька, которому дети были не нужны. — Нахуй мне нужны твои алименты, от детей откажись. Не хочешь воспитывать — не воспитывать, я их возьму! И тяжелее всего было объяснить мальчику и девочке то, что мама больше не придёт. Не прикоснётся, не обнимет. Не приготовит суп. Не споёт. Отец переписал квартиру полностью на Майю и её приёмных детей. Шёл день за днём. Годом за годом. Всё забывалось. И ненависть, и болезнь. Да, последнее всплывало в медкнижке у работодателей. Да, из-за этого не брали на хорошую работу, но девушка не сдавалась. И билась в закрытые окна. — Вы уже взрослые, чтобы сами себе погладить, сварить кашу и помыть полы, поэтому это будет только на вас. Я приду вечером, не деритесь и не пугайтесь, — и она поцеловала каждого в щёку и ушла на работу. В ней больше не осталось любви к Алелеону. Он был с ней из-за желания, но… он подарил ей надежду, лучший секс в жизни и подарок — прогулку по Эвересту. Она отдала всю себя ради детей, и когда у неё появились морщины, обвисла грудь, болела поясница, то не переживала. У неё были уже внуки, что часто приходили помогать бабушке. И дети, что ухаживали за теми клумбами. В бабушкиной с дедушкиной квартире кипела жизнь, пахло вареньем и ватрушками. Играла музыка. Майя сидела на креслокачалке и слушала игру взрослой дочери, что так пошла в маму. Она была красавицей и умницей. И всего добилась сама. Сын копошился с женой на кухне, на воскресный стол внуки носили кушанья. — Помню, как-то в детстве я упала с качели. Я тогда сильно разозлилась и ударила железную ножку, получила ушиб, — и рассмеялась Майя. — Бабушка, картоха сварена. Можно садиться, — пригласила к столу внучка и отодвинула стул любимой бабуле. Прошло несколько лет. Совсем одряхлев, Майя перебирая свои дневники, наткнулась на запись о вечном цветке и вспомнила любовный роман. Она накинула шаль, взяла в одну руку шар, в другую — трость и пошла на площадь. Она искала того, кому могла подарить одно желание. И она наткнулась, на одинокого мальчика, девяти лет с коробкой из-под обуви. — Здравствуй, милок. — Здравствуйте, что вам нужно? — исподлобья спросил мальчуган и коробку ещё крепче взял. — Я хочу подарить тебе одну вещь, ценную. Она может исполнить одно желание. Любое, кроме бессмертия и других бессмысленных желаний. Остальное тебе расскажет Он. Поверь мне. Держи, — и протянула шар ребёнку. — Спасибо, но почему? — но ответа он не дождался. Старуха положила шар на коробку и зашагала к дороге. В голове стоял туман. Она пробиралась через толпу, пыталась найти свет, свободу и лёгкость, но всё болело. Скрип шин. Крики прохожих. Удар. Кровоизлияние в мозг. — Если ты правда исполняешь желание, то оживи её! — кричал мальчик, увидев эту сцену. Шар скользнул из его рук и упал на асфальт. Время замедлилось. Все онемели. Мальчик закричал. — Что это? — Я Алелеон, демон этого шара. Могу исполнить одно желание. — Оживи её! Оживи! Ты же демон. — Ты готов пожертвовать своим единственным шансом, чтобы спасти эту старуху? — задал вопрос не постаревший демон. Он был всё таким же, как и много десятков лет назад, только костюм был другим. — Не называй её старухой! — мальчик заплакал. — Малец, ты ей не поможешь. Она умерла. Мгновенно, не чувствуя, смерть. — И тебе не жалко? — Нет, ведь она пошла за светом, — демон посмотрел в сторону окровавленной старухи и глубоко вздохнул. — К сожалению, в Рай она не попадёт, но она переродится в очень красивую девочку. Счастливую и любимую. Я буду оберегать её. — П-почему? — Она даровала мне три дня счастья в своё время, я их не оценил. Она чуть не умерла из-за этого, но её спала сестра, её дети. Ну так что, каково твоё желание? Ты одинок. У тебя нет никого. Всех перерезали? — Хочу маму и папу, хочу в семью! — и мальчик заревел. — Хорошо, будет, — и время вновь пошло. А демон остался. Он взял мальчика за руку и потащил его на улицу. — Мы идём к твоему прошлому дому, чтобы собрать вещи. А потом в семью. Алелеон отдал мальчика в семью Майи, создав липовое завещание. А затем вручил мальчику целый шар. — Отдай его своей младшей и последней дочери. Понять, почему демон сказал ему сделать, он смог только через тридцать с чем-то лет, когда состоялся очередной воскресный ужин. Он приглянулся к старой фотографии и чуть не поседел, это была уже взрослая его дочь — Анна. Она очень была на неё похожа. — Это… моя бабушка? — спросил он у матери. — Да, она была моей тётей, мама попала под машину, а отец бросил нас. Она одна нас воспитывала и тянула на горбу. Она погибла также под машиной, на следующий день и ты объявился. Я хорошо помню этот день, — отвечала приёмная мама, раскачиваясь на старой качалке. — Анна похожа на неё. — Реинкарнация, — прошептал мужчина и посмотрел на дочь. Ей было восемь. Она только пошла во второй класс. Она была светленькой, хорошенькой. Всё как и предсказывал демон. — Ты за ней придёшь? Вот, чем я за счастье заплачу? Своей дочерью! Время шло, Анна взрослела, хорошела и мудрела. Несмотря на её ум, любопытство и живость, в ней было достаточно цинизма и жестокости. Всё уместилось в этом стройном теле. Мужчина решился. Он отдал шар ей на семнадцатилетие. Шар с вечным цветком розы. Дочь его поцеловала и поблагодарила. — Эта вещь принадлежала твоей бабушке. Она может исполнить любое твоё желание, но я так думаю, в этот раз круг сомкнётся? — Почему? — Есть одно существо, которое заинтересовалось тобой до твоего рождения. Она находится здесь. Я хочу предупредить тебя, будь осторожна. Мама и папа уехали на дачу на следующий день, тогда и открыла крышку Анна и замерла. Перед ней стоял ослепительной красоты мужчина, от которого сводило колени. — Здравствуй, Анна. — Это ты меня искал? — с вызовом начала девушка, обходя его. — Я тебя давным-давно нашёл. Но так как мы в этой жизни не знакомы, то позволь представиться, я Алелеон — демон, исполняющий желание, одно. — Знаешь, как-то страшно загадывать желание, не зная риски. — Анна, не волнуйся. Если знаешь, что загадать, позволь исполнить моё желание. — Это какое ещё? — Позволь с тобой побыть пять лет, рядом. В соседней квартире. Помоги выбраться из Ада. Я буду исполнять твои прихоти, я буду в твоей власти. — Стоп-стоп-стоп, это как? Мороженое на ночь? На гулянки отпрашивать от родаков? Да, только воли не лишай. Прошу. — Странный ты демон. Ну ладно. Много желаний — это же лучше чем одно, верно? — Да. — Отправляйся на Землю на пять лет, помогай мне здесь. Имей волю, но зла не причиняй. Вот моё желание. Это было только началом. Из молящегося демона Алелеон стал истинным демоном, который смотрел на всех с высока. Он не бегал за мороженым, не отпрашивал Анну на вечеринки, не закрывал от измывательств, но он был всегда рядом. Он был другом. Он выводил её из хронических депрессий. Мучил пинками под зад и пошлыми замечаниями. И несмотря на кислую мину, Алелеон был счастлив. Все пять лет. Анна была на третьем курсе, когда закончилось желание. Демон исчез, не попрощавшись. Он исчез на пять лет, а потом внезапно вернулся. — Люцифер видел меня. Я заберу тебя в Ад. — Стоп-стоп-стоп. А как моя жизнь? Цели? Зачем надо было это затевать? И вообще… какие у нас отношения? Собака и хозяин? — Я к тебе ещё не прикоснулся. — Ага, даже на алкогольной пати никто не подошёл, а к кому подходила сама — разбегались в два счёта. Это всё ты. Я в девках просижу, да? — Ты слышала меня? Я забираю тебя. Я дам тебе ключ между двумя мирами. — Хорошо, но я буду свободна в своих решениях. — Естественно. — Постоянно такой… — Какой? — Скажи, что я самая красивая. — Ты самая красивая. — Скажи, что любишь меня. — Я люблю тебя. — Теперь сделай мне предложение. — Пока я согласен, составим брачный контракт. — Замётано. — Замечательно. — Блеск! Мама! — схватилась за голову девушка и начала мотать головой. — Ну надо было отцу давать тот шар! — А этот шар разбей, навсегда. Прислуживать теперь хочу по-другому. Стану в разряде повыше, можно и пентаграмму себе создать, — и Алелеон в такой момент улыбнулся. — Давай поиграем в «Пожарную машину»? — А она безопасная? — Если спичек с собой нет, то да. — Ну давай. Алелеон сел перед Анной и разверну колени к себе. — Я буду подниматься вверх по ноге, а ты будешь говорить цвета светофора и знаки. Хорошо? — Ладно, — недоверчиво произнесла Анна. — Пробный заезд. Начали. Всё началось с невинного. Алелеон начал с пятки и дошёл до большого пальца, он держал её крепко, потому что Анна боялась щекотки. А потом… — А на красный свет пожарная машина может проехать, — и его ладонь скользнула под её мужскую клетчатую рубашку. — Чего творишь? — начала отбиваться девушка, но было поздно. Демон подхватил её на руки и пошёл к кровати. Он расстегнул её рубашку и начал целовать шею, губы, уши, щёки. Анна была мила. Ужасно. Такой, как тогда. В прошлой жизни. Демон видел в ней иную Майю, родившейся в семье, где её ждали и любили. И такая ему нравилась больше. Полетели штаны, рубашки, нижнее бельё. Алелеон зацеловал девушку, кусал. — Будет, наверно, больно, — и он резко вошёл в неё и начал двигаться медленно, по нарастающей. Анна шипела, но он её не слушал. Через пару минут девушке стала лучше, и она расслабилась. Демон проводил пальцем по её голой спине и наблюдал, как она вздрагивала от холода. Теперь у них будет целая вечность. Он возьмёт её душу и поместит в своё хранилище. И Анна будет жить. Она раскрасит его серую и однообразную жизнь. Да, через лет триста они устанут друг от друга. Может быть, откроется дорога «налево». Может быть, они останутся друг другу интересны, но тем не менее, хотя бы на это короткое время они будут счастливы.