Смирение

Киркволл медленно погружался в сумерки. Площадь перед Церковью к вечеру окончательно опустела, только пара городских стражников еще шаталась неподалеку, создавая видимость работы. Если бы Хоук притащила с собой Авелин, им бы не поздоровилось. Защитница все еще беседовала о чем-то с Владычицей Церкви, когда Андерс оказался снаружи и привалился спиной к одной из массивных каменных колонн. Его охватила паника, сердцебиение отдавалось настойчивым гулом в ушах. Мужчина вспотел и его тело пробирало мелкой дрожью, он часто дышал, но восстановить дыхание и прогнать ноющее чувство тревоги все никак не удавалось. — Ты все сделал правильно. Голос Справедливости немного отрезвил и привел его в чувство. Дело было сделано, он не схвачен и не разоблачен. Ему нечего и некого бояться или стыдиться. Разве что, Хоук, которая так слепо доверяла ему и согласилась помочь, не усомнившись ни в едином его слове, насквозь пропитанном ложью. Как бы то ни было, это уже не имело значения. Завтра днем все закончится. Андерс шел к этому шесть лет. — Ты служишь великой цели. Твои друзья могут этого не понять, но ты знаешь наверняка. Друзья. Со времен Посвящения он не помнил значения этого слова во множественном числе. Справедливость долгие годы был единственным его другом, навечно объединенным с ним телом и разумом. Потом в его жизни появилась Хоук, и она стала для Стража чем-то иным. Это друг, с которым можно было смеяться. Друг, к которому он мог прикоснуться. Утешить и прийти за утешением. Он ценил Справедливость, но Хоук могла быть одновременно частью его души и целостным живым существом. И чем больше Андерс думал об этом, тем меньше ему хотелось дожить до завтрашнего дня. Были и другие. Среди тех, рядом с кем не хотелось чесаться и соблюдать дистанцию, Варрик стал вторым после Мариан. Авелин умудрялась вызывать у целителя положительные эмоции в свой адрес, даже несмотря на ее лояльность к Храмовникам. Мерриль... во всяком случае, он ее не ненавидел. Он испытывал жалость к девчонке и с каждым днем осознавал, что это все больше похоже на искреннее сочувствие. Андерс скучал по Изабеле, равнодушно относился к Себастьяну, и только к одной личности так и не смог определить своего отношения. Когда Андерс думал о Фенрисе, — а сопротивляться этим мыслям становилось все труднее, — он ощущал нарастающее раздражение. Не из-за их показной вражды, это уже стало чем-то, без чего высохли бы реки и солнце перестало всходить на небосвод. Дело было в чувстве неопределенности, — так он думал до тех пор, пока не осознал, что все это дерьмо собачье. Его попросту тянуло к ебучему эльфу. Не к Хоук, не к Мерриль, которая хотя бы поддерживала таких, как он. К Фенрису, один взгляд в сторону которого мог стоить ему, как минимум, зубов. — Личное не может сосуществовать... — Довольно! Я понял тебя. — Но я еще ничего не сказала. Отступник вздрогнул. Он настолько глубоко погрузился в свои мысли, что не заметил, как к нему подобралась Хоук. — Что, Справедливость на редкость разговорчив сегодня? — она улыбнулась Андерсу и направилась вниз по ступенькам. Маг последовал за ней. — Он бывает... дотошным. — В самом деле? — Мариан саркастично выгнула бровь и усмехнулась, — Тебе есть, где переночевать? Андерс не смог сдержать горькой улыбки. — Спасибо, Хоук. У меня еще остались дела.

***

Забавно, что Фенрис запер все двери в поместье его бывшего хозяина, кроме центральных, ведущих прямиком к нему в спальню. Он бы еще табличку «ОТКРЫТО» при входе повесил, или коврик с приветственной надписью оставил. Впрочем, запертые двери в Киркволле никогда не были проблемой. Особенно для магов. Андерс уже не шел — ноги несли его сами в заброшенное имение, чудом (и стараниями Капитана городской стражи) не разграбленное по сей день. Его не остановил даже возмущенный возглас нынешнего хозяина, маг затормозил только тогда, когда оказался в одном шаге от эльфа на пороге его спальни. Злого, нахохлившегося и явно недовольного столь поздним визитом эльфа. — У тебя должна быть веская причина, для того, чтобы заявляться сюда в одиночку, маг... Целитель сделал к нему последний шаг, ладони отступника легли на скуластое лицо воина, и они столкнулись лбами. Андерс замешкался. Прикрыв глаза, он втянул воздух носом, и невесомо прошелся подушечками больших пальцев по впалым щекам Фенриса. И без того огромные зеленые глаза округлились в неком подобии тупого ужаса. Эльф застыл в оцепенении, не зная, что ему делать, думать — тем более. Чем и воспользовался незваный гость. — Мне жаль. — на выдохе прошептал целитель и поцеловал его. Андерс был готов ко всему и о последствиях волновался в меньшей степени. Он не знал наверняка, чем обернется завтрашний день, но чувствовал, что больше подходящей возможности не представится. Прежде чем получить коленом в пах или лишиться нижней челюсти, он успел понять две вещи. Во-первых, губы эльфа только казались ему идеальными: они были сухими, Андерс даже мог чувствовать незначительные шелушения ближе к уголкам рта. Но это были самые восхитительные губы среди всех, что ему приходилось целовать. А во-вторых, он понял, что оказался прав. Не одним духом Справедливости отступник был одержим. Фенрис очнулся в тот момент, когда чужой язык очутился у него во рту. Он гневно зарычал, оттолкнул мужчину, что не стало сюрпризом, и влепил ему пощечину. Андерс не рассчитывал на столь снисходительное наказание, но стоило отдать воину должное — от этой затрещины у Стража до утра в ушах звенеть будет. Хвала Создателю, что каким-то чудом эльф был без своих латных перчаток. — Ты спятил? — едко прошипел Фенрис, сохраняя между ними вновь восстановленную дистанцию. Если бы Андерс не знал его достаточно хорошо, он мог бы подумать, что испугал его. Целитель не решался посмотреть на эльфа, стоял и разглядывал носки своих поношенных сапог. Он закусил щеку, по которой только что получил, изнутри, и едва сдерживал сгусток неопределенных эмоций, клокочущих в груди. — Теперь ты оглох?! — выкрикнул эльф. Фенрис похолодел, встретившись со взглядом карих глаз визитера. Он был пустым. Почти стеклянным. По позвоночнику пробежала колющая дрожь, когда губы Стража исказила кроткая, почти скорбная, улыбка. — Мне жаль. — повторил Андерс, не прячась, после чего развернулся и зашагал прочь.

***

Отголоски прогремевшего взрыва все еще звучали в подсознании многих присутствующих. Андерс сидел спиной к людям, которых когда-то смел называть своими друзьями. Ему не нужно было видеть, чтобы ощутить ту смесь гнева, презрения и страха, отраженную во взгляде каждого из них. Каждого, кроме Мерриль. После всего, что он ей наговорил, после того, как Рыцарь-Командор объявила Право Уничтожения. Кто бы мог подумать? — Он хочет умереть, так убей его. — голос Фенриса не дрогнул. — Я уже сделала то, чего он хотел. Последствия его желаний все еще тлеют на месте Церкви. — огрызнулась Хоук. — Он заслуживает смерти за свое преступление! — Себастьян был готов лично, на месте прикончить ублюдка, уничтожившего его вторую семью. Андерс не вмешивался. Не оборачивался. Он слышал, как тихо скулит долийка где-то неподалеку, и ему хотелось заткнуть ее, потому что отступник не был достоин ее сострадания. Ее и чьего-либо. — Первый Чародей не будет долго ждать твоего решения, Защитница. И я не собираюсь. — Ваэль крепко сжал рукоять своего лука, — Если ты пощадишь его, я уйду. Но вернусь с армией, способной навсегда стереть весь этот город с лица земли. — Просто сделай это, Хоук. — ЗАХЛОПНИ СВОЮ ПАСТЬ, ЖИВОТНОЕ! Мариан мгновенно оказалась перед целителем и вздернула его за грудки, заставляя подняться. Андерс встретился с ней взглядом и наткнулся на черную бездну, заполнившую ясные голубые глаза малефикара. Ему уже была знакома эта пропасть. Именно так Хоук смотрела на свою возлюбленную, когда согласилась выдать Изабелу кунари за ее предательство. — Смерть только избавит тебя от последствий, трус. — Защитница отшвырнула провинившегося перед всем Тедасом отступника и брезгливо поморщилась, — Авелин, пошли стражников за Калленом. Пусть пришлет людей и готовит клеймо. Возможно, у нас еще есть шанс на шаткое перемирие. — Ты хочешь... чтобы его усмирили? Вопрос, заданный Фенрисом, заставил сердце Андерса пропустить удар, но он был не в силах что-либо произнести. Хоук же только подтвердила опасения эльфа, — в его понимании, смерть была милосердием. — Этот выблядок получит то, от чего всю жизнь пытался убежать. Себастьян? Старкхэйвенский принц кивнул, злобно покосившись в сторону взвизгнувшей Мерриль. — Меня устраивает твое решение. Но я хочу убедиться в том, что это не уловка. — Не думаю, что Храмовники откажут тебе. — Хоук в последний раз подошла ближе и сплюнула под ноги Андерсу, — Ты хотел справедливости? Вот твоя справедливость.