Memories

      Свет пробивается сквозь маленькое окно, запуская лучи утреннего солнца в палату, где ежесекундно тошнит от постоянной белизны. Стены, окрашенные в такой же дотошный белый, как и пол, давят на тебя, а ты не можешь спрятаться и убежать. Здесь только маленькое окно, жёсткая койка с одеялом, насквозь провонявшим какими-то медикаментами, и неуютная комната. И никакого телефона.       Словно находишься в коробке, где ярко-белый цвет слепит тебя каждый раз, когда ты просыпаешься. А точнее, просто открываешь глаза, потому что так и не заснула. Опять.       И стерильность. Везде и повсюду.       Но Елена молчит, не комментируя своё положение никоим образом. Молчит с того самого дня, как их спасли. Она не осуждает решение отца запихнуть её сюда. Может она тоже считает, что это было бы для неё пользой. Может она считает, что жизнь продолжается, даже если рядом больше нет друзей. Ложь, ложь, ложь. Даже если Мисси и Джош убиты, как и мерзкий Брайан, не успевший поселиться в её мыслях и сердце, которое теперь окутывает лишь только безразличная пустота.       Но они никогда не поймут, потому что их там не было.       Не-ет. Нет-нет-нет.       Девушка бы с удовольствием покинула это место. Она уверена, что лекарства мешают ей оправиться после случившегося, уверена, что скоро сгинет здесь, в этой палате, насквозь пропитавшейся её страхом и извечным испугом. Отец обещал ей всего лишь две недели, но они, почему-то, затянулись, и идёт уже четвёртая. А может и третья. Погибшая внутри теряет счёт времени.       Иногда Елена сходит с ума, замечая в темноте смутные очертания Коллекционера. Закрывает глаза, кусая до крови дрожащие губы. Не смотрит именно в ту сторону, где видит нечто ужасное. Она не хочет верить, что она в этом участвовала, что была его жертвой. Она молчит, но не перестаёт изводить себя пустыми догадками, что он вернётся. Вернётся за ней и всё. Напрасно она пыталась сбежать. Ей не скрыться. Никогда. — Послушай, — мистер Питерс смотрит на О’Брайена с надеждой, в которую мужчина уже и не верит. — Я прошу тебя, сходи к ней, поговори, может это хоть как-то ей поможет. — Я ей никто, почему вы решили, что я смогу чем-то помочь? — Потому что только ты был рядом с ней в тот момент. И только ты выжил.       Аркин сам не знает, почему соглашается. Настроения нет никакого, и главная его причина — развод с Лизой. Ублюдок не был найден, сколько бы мужчина его не искал. Сколько бы не находился в поисках справедливости. О’Брайен пытается отпустить прошлое, но он никогда не отпустит того, что сделал Коллекционер.       Елена сидит на жёсткой неуютной койке, морщится от того, что одежда так прилипает к телу из-за её страха, что спускается по глотке куда-то вниз. Она до костей тощая, ведь из-за увиденного кусок в горло до сих пор не лезет, а девушка будто и не чувствует голод. Нет никаких эмоций, лишь страх, окутывающий её каждую ночь. Каждый раз, когда она оказывается в темноте.       Её кошмары — чья-то кровь, чьи-то органы и люди, в глазах которых застыли желание жить и мольбы о помощи.       И слёз не осталось. Ни у них, ни у неё.       Пару раз приходил отец. Встречались как-то возле входа, там, на нижнем этаже. Разговор начинался с жалости в голосе, потом он переходил на упрёки из-за того, что она ничего не ест. Елена понимала, что он хочет помочь, понимала, что «это всё для её же блага», но почему тогда ничего не помогает? — Привет, — Аркин негромко хлопает дверью, смотрит на Елену и медленно проходит к койке, усаживаясь рядом. Взгляд понимающе скользит по ней, он поджимает губы и почему-то не знает, что сказать. — Мне кажется, тебя достали комментарии по поводу твоего вида, поэтому я не скажу ничего насчёт этого.       Она не верит, что он пришёл. Ей кажется, что это — очередная галлюцинация, что ей мерещится. Но где-то в глубине души теплятся радость и счастье, потому что она так скучала по тому, кто её хоть как-то понимает. А в то же время она сидит и вглядывается в стену напротив себя, делая это так, словно что-то видит сквозь неё.       Он думает, что она слишком вымотана. Её болезненная бледность, тёмные мешки под глазами, изодранные губы и измученное выражение лица. Тощая рука тянется к подушке, сжимая ткань до побеления костяшек. Она смотрит в одну точку, в один угол, где снова появляется тень, напоминающая маньяка.       Мужчина молчит, чувствуя как звенящая тишина окутывает его с ног до головы, прослеживает её взгляд, оборачивается и понимает, что ничего там не видит. Он понимает, что произошедшее не даёт ей покоя, что она сходит с ума, и ещё он понимает, что у них обоих — один и тот же диагноз. — Эй, — Аркин хватает её за руку, сжимающую до этого ткань белой подушки. — Я понимаю, что это сложно, но поверь мне, он будет найден. — А если нет? — дрожащий голос мужчина еле слышит, хоть в палате и царит тишина. — Никаких «нет». Он поплатится за всё это.       Они виделись месяц назад. Когда пытались спастись. Когда сидели и молчали посреди кутерьмы, в которой носились полицейские, врачи и пожарные. Это был тот день, когда Елена вытащила его из огня, и когда он обнаружил в потёртом кровавом ящике лишь маску, оставшуюся от Коллекционера. И каждый из них хотел забыть этот день навсегда, выпилить его из своей жизни, чтобы не осталось ни следа. Ни одного напоминания.       Жаль, что у них не амнезия.       В первую их встречу она была безнадёжно расстроена. Брайан, подонок, предал её, и Елена чувствовала себя опустошенной, чувствовала себя гораздо хуже, чем сейчас. Аркин был для неё неожиданностью, но всё равно она надеялась, что он поможет. Совсем недавно девушка всё-таки поняла, что он ничем не мог ей помочь. Даже стало немного стыдно за то, что она упрекнула его во вторую их встречу. «Меня ты оставил!» «Слушай, что я мог сделать?»       Во вторую их встречу она подумала, что он её ненавидит. Ей казалось, что он относится к ней до жути холодно, но в то же время она понимала, что не могла так просто взять и спросить у него, мол, что я тебе такого сделала. Да и момент был не самый подходящий. — Всё-таки зря он тебя сюда, — голос О’Брайена выводит её из ненужных мыслей, за что она ему благодарна. Она много за что ему благодарна, почему-то, но по некой причине так и не сказала ему «спасибо», втайне надеясь, что он телепат. — Ты… Ты сам как? — С Лизой развёлся. Не очень.       Ей не нравится такой пустой и скомканный разговор, но по-другому никак, потому что здесь есть и её вина. Елена упирается лопатками в голую стену, на минуту опускает взгляд в пол и скрещивает руки на груди, пытаясь оставить незамеченными сбитые костяшки. Не понимает, что он уже давно увидел. Не понимает, зачем он пришёл, точнее, согласился прийти. Если он не в настроении, почему он здесь? Почему не отказался?       Она рассматривает порезы на его руке и дёргается, не замечая, что от Аркина это не укрылось. Воспоминания снова режут по ушам, Елена разглядывает дорогу к бывшему логову Коллекционера и безуспешно замирает. Некоторое время они просто молчат, смотрят друг другу в глаза и не говорят больше ни о чём, ведь понимают всё без слов. Ведь они одни остались в живых, и никто их больше не поймёт.       В её глазах — страх, паника и что-то ещё. В его глазах — желание помочь, понимание, что-то ещё и никакой жалости.       Когда он уходит и почти открывает дверь, она внезапно вскакивает с койки и бросается ему на шею, обнимая так легко, что О’Брайен неловко мнётся от неожиданности. Питерс боится, что он оттолкнёт её, боится, что она не вовремя это сделала, что они не в тех отношениях, даже не приятели, ещё мелькают мысли о его разводе с женой, и что дела у него «не очень». Но куча мыслей останавливается, а девушка становится спокойнее, когда сердце перестаёт бешено стучать.       Мужчина обнимает её одной рукой, но потом всё-таки кладёт и вторую на её спину. И ей становится гораздо лучше от того, что он не отлепил её от себя. — Аркин, — вор смотрит на неё как-то по-другому, но всё же ждёт просьбу, которая читается в её глазах. — Придёшь ещё?       Он недолго молчит перед ответом, но искренне хочет вытащить Елену из этого состояния и отсюда, нисколько не жалея о том, что согласился прийти к ней. — Приду.       Они оба улыбаются. Но только он уже в коридоре, а она там, в палате. Впервые за долгое время.