Одна из Них

— Такс, у вас осталось ровно двадцать минут, мои господа! Советую, поторапливаться…- предупредил профессор Слизнорт в классе, проходя мимо столов, посматривая при этом в содержимое котлов, над которыми старательно работали его ученики. Одна из них Гермиона Грейнджер, все ещё лучшая ученица школы и вторая по успеваемости в зельеварение после Гарри. Ей было на руку сегодняшний урок зельеварений, так как Слизнорт задал каждому ученику выборочно приготовить то зелье, которое им больше все нравится и Гермиона даже не стала долго думать, какое именно зелье ей необходимо было приготовить. Тем более, они все недавно работали над этим чудом. Гермиона старалась никого не замечать, мешая при этом все нужные ингредиенты по часовой стрелки. Если что-то пойдёт не так, это может вызвать очень большие последствия… Хотя нет. И с зельем и без него они будут. Ведь каждое, особенно не тщательно обдуманное действие несёт свои последствия, но каждому человеку дан выбор, как с ними справляется… Не думаю, что я справлюсь… но и выбора у меня нет. Дружба… Когда-то это слово имело огромное значение в моей жизни… И это было одно из самых светлых и бескорыстных вещей на моей памяти. Раньше я думала, что друзья должны быть вторым местом по важности после родителей или семьи, но теперь эта искренняя связь потеряла свой смысл. И я больше не верю в дружбу, в идеальные взаимоотношения, основанные на доверии, честности и открытости по отношению друг другу. Друг познаётся в беде и именно мои друзья отвернулись от меня… Почти самые дорогие люди в моей жизни оказались лишь обычными предателями, не способными прийти в самый нужный и оттаявший момент, когда все катится вверх дном, когда больше нет сил не сдаваться… Горькая правда. Друзья не вечны. Люди уходят и приходят в твою жизнь без приглашений, но и бесследно умеют расставаться с тобой, будто ты и вовсе никогда не была частью их мира. И оставляют лишь воспоминания, которые со временем исчезают из твоей памяти, образуя пустоту внутри и разочарования несложившейся дружбы. Но разве люди умеют прощаться навсегда? Нет. Но они уходят, не спросив согласья. Гермиона умела дружить, но навык духовной близости с кем-то был утерян в особняке этим летом. И поручение темного властелина не поможет обрести старое взаимопонимание между ней и её так называемыми друзьями. Либо ты, либо они… Тебе решать. Слезинка за слезинкой, господи, когда же она перестанет плакать? Или смотреть на свой угольный котёл так, словно это как раз и были твои последние секунды перед смертью?  — Гарри!!! — звонкий смех Гермионы раздался на всю окружность деревушки, когда Поттер выглянул из-под мантии невидимки.  — Проклятье, Гарри… Это не смешно! — заявил Рон, практически задыхаясь от смеха. Воспоминания не умирают, особенно тогда, когда твои эмоции были на высоте, выше всяких высот… когда твоё сердце буквально кричало от радости. Гермиона, ощутив на себе чей-то взгляд, подняла свои тяжелые веки. Гарри смотрел на неё, словно зная, о чем она думала. Что замышляла… Словно чувствуя вибрации воспоминаний и волнения девушки. Я не буду чувствовать себя виноватой. Я не буду чувствовать, что я делаю что-то не правильно… не буду чувствовать ничего. Не смотри на меня так! У меня нет выбора… Выбор есть всегда. И ты его уже сделала. Ты прогнила. Ты одержима, не функционируешь нормально, лишь на поводу своей обиды и подчинения. И ты осознаешь это. И это самое худшее, что случилось с тобой. Я убиваю осознанно. Гермиона тут же слабо улыбнулась другу, он все равно никогда не догадается, что же именно творится у неё в душе. Никто не сможет догадаться. Потому что я злюсь. И не могу остановится. Я ищу ответы в себе. Надеясь найти ответ в мести… Но почему я хочу отомстить? Осталось ли частица меня или она потерлась на со всем? Гарри, кивнув в ответ, отвернулся и стал разглядеть весь класс. Слишком слеп, слишком сконцентрирован на себе, любимом. Он же Избранный.  — Мисс Грейнджер! У вас получился отличный напиток живой смерти, десять баллов Гриффиндору! — заявил от восторга Слизнорт на весь класс. Она и улыбнулась ему, хотя внутри тревожно всё гудело. Когда же профессор ушёл, девушка быстро взяла маленький и хрустальный флакон из кармана мантии и аккуратно с помощью палочки наполнила его жидкостью. Все кипели над своими котлами, поэтому никто не заметил этого странного проступка. Затем, подошла к шкафчику со всякими принадлежностями рядом с Слизеринцами. Притворившись, будто умница школы искала что-нибудь интересное для конца урока, аккуратно отдала флакончик с опасной жидкостью Малфою прямо в ладонь. Её «напарник» умело спрятал его в свой карман. Дело сделано. Пути назад нет. Покойтесь с миром старые и никому не нужные воспоминания счастья… Я наконец-то могу убить вас. *** Минута за минутой. Секунда за секундой. Нервная клетка за нервной клеткой. Вот-вот они должны появиться тут. Не трудно было поддерживать диалог с Ромильдой Вейн в женском туалете. Не трудно было врать ей, объяснять, какая же всё-таки классная идея дать лучшей подруги самого Поттера коробку « Шоколадных котелков » со вкусом Приворотного Зелья в подарок, чтобы она оставила их в спальне для мальчиков на кровати Рона Уизли. И подделать её открытку. Нет, Ромильда, от Приворотного Зелья не будет никаких побочных эффектов… Да, Ромильда, только так Гарри Поттер сможет влюбится в тебя, я тебя уверяю… Тошнит от твоего нового облика. Тошнит от самой себя. Хотя за каждой ложью, за каждым гадким поступком ты привыкаешь к злой игре, и уже не хочешь из неё выходить, хочешь только играть в неё дальше. Как далеко ты зайдёшь?  — Ну, Ромильда берет у него дополнительные уроки, — послышался сверху голос Гарри. Гермиона мгновенно сделала сконцентрированный вид над учебником Защиты от Темных Искусств.  — Так, может, попросить, чтобы он их нам обо­им давал? — с жаром воскликнул Рон. Увидев лучшую подругу за книгой на просторном диване, Гарри пропыхтел:  — Гермиона, помоги мне! Он по ошибке проглотил Приворотное Зелье.  — Как это случилось? — недоуменно спросила Гермиона, хватая вторую руку Рональда и бросила её на свои хрупкие плечи.  — Ты тоже знаешь Ромильду? — простонал Рон, когда заметил, что двое его друзей ведут его за пределы Гостиной Гриффиндора.  — Ромильда Вейн. Она оставила для него открытку и эти проклятые шоколадные конфеты! Он, наверное, из-за потери Лаванды купился на её глупые стихотворения и сама понимаешь, съел одну или две штучки… Я сказал ему попробовать переключится на что-нибудь другое, но я не знал, что они будут отправлены! — злобно ответил Гарри, пытаясь держать равновесие из-за тяжести Уизли.  — Я всегда знала, что она положила на него глаз. Бедный Рональд… — только и могла промолвить Гермиона, скрывая тщательно своё сострадание.  — Да… Я хочу отнести его к Слизнорту. У него должно быть противоядие. И они сделали это. Слизнорт не желанно в пижаме открыл ученикам дверь и разрешил всем войти. Рон еле уселся на украшенную кисточками скамейку, Гарри сидел рядом с ним и наблюдал за профессором, как тот открыл саквояж со снадобьями и пытался приготовить из всех подобающих ингредиентов противоядие. Гермиона не могла просто спокойно сидеть, зная, чем может обернуться эта спасательная операция. Не могу поверить, что у Малфоя всё могло получится и что он продумал все детали их операций. Ведь если его расчеты верны, то сегодня вечером может и умереть… сам Дамблдор. Что же я делаю? Ещё не поздно все остановить! Останови это, останови!  — Как я выгляжу? Ромильда должна быть в восторге! — пылко промолвил Рон и Гермиона бросила на него свой милосердный взгляд. Запомни его очертания лица, запомни каждую родинку, его рыжие и немного вьющиеся волосы, его зелёные и такие добрые, невинные, глаза… Его, иногда не к месту, шутки и провокации в твой адрес. Его безобидную улыбку и самые тёплые объятия во вселенной… Да, я любила его. Но любви свойственно заканчиваться, когда первое разочарование ударяет тебя по лицу от того человека, которому ты доверяла самое сокровенное, что у тебя было. Своё сердце. Я не могу. Я не могу… Вспомни сколько боли он причинил тебе, сколько осколков вонзил в твоё сердце, как предал тебя, прямо перед твоими глазами… Он никогда не думал о твоих чувствах, никогда не думал о тебе… Почему же ты должна думать о нём?  — Вот, а теперь выпейте — это средство тонизирует нервы, оно поможет вам сохранить спокойствие при ее появ­лении. — Слизнорт вручил Рору стакан с прозрачной жидкостью и Уизли залпом проглотил противоядие. Все наблюдали, а Гриффиндорка отвернулась ото всех. Смотрела в окно, на тёмное небо, на яркие и далекие звёзды, такие яркие, но и такие одинокие… Как и она сама. Как и я сама.  — Ну… подействовало? — взмолился Гарри. Глупая влюблённая улыбка на лице Рона погасла. Увидев ужас Рона Уизли, Слизнорт хихикнул. Гермиона снова повернулась к друзьям. У тебя был шанс остановится, но ты не использовала его… Ты потерялась. Потеряла себя.  — Ему надо встряхнуться… — сказала подавленным голосом Гермиона, встретившись с её жертвой глазами. А может я все ещё его люблю… И поэтому это не даёт мне покоя? Не могу ли я другим способом заставить угаснуть мою любовь? Любовь ли это, если я желаю этому человеку смерти? Даже в самых чистых людях, может проснуться темнота. И монстр внутри меня давно проснулся…  — Верно, Мисс Грейнджер! Где-то я припрятал мою любимую медовуху… Я хотел подарить ее на Рождество Дамблдору… Ну да ладно, — Слизнорт пожал плеча­ми, — чего не имел, по тому не горюешь! Остановись, ты не монстр! Нет! Я не могу остановить начатое, я не могу подавить свою ненависть к людям, которых я любила всем сердцем и которым было наплевать на мое состояние, наплевать на мои чувства, наплевать на всё хорошое, что было! Месть. Теперь это моё всё. И я хочу мстить им. Я хочу, чтобы они страдали так же, как и я страдала все эти годы, этим летом… — Ну-те-с, — произнес Слизнорт, вручая Гарри, Рону и Гермиона по бокалу медовухи, и поднял повыше свой собственный. — На здоровье! Гермиона не даже не подняв свой бокал, быстро произнесла:  — Стойте! Мы не сказали тост! Как и было ожидаемо, все, кроме Рона, действительно остановились… Но Гермиона очень хорошо знала Рона, очень хорошо изучила его, как любые книги библиотеки. Рыжий друг не услышав её, поднёс бокал к губам и осушил его. Боже… монстр получил то, чего хотел. Как и Малфой. Как и остальные… Как и моя новая семья.  — Рон… — прошептал Гарри, заметив сразу что-то неладное. Гермиона фальшиво вскрикнула. Или может быть не фальшиво, она не отчетливо понимала грань между её настоящими или подделанными эмоциями, ведь она играла на публику слишком много времени, отдаляясь от самой себя. Рон уронил бокал, рухнул прямо на пол, руки и ноги его начали не­укротимо подергиваться. На губах Уизли выступила пена, глаза вылезли из орбит.  — Профессор, Гермиона… ! Сделайте что-нибудь! — взмолился Гарри, при этом перескакивая через низкий столик к открытому саквояжу со снадобьями.  — Но… как… что… — лепетал Слизнорт в панике, метая взгляд с Гермионы на Рона и обратно. Ещё одна жертва. Ещё одна крыса из подвала. И один лишь вопрос в голове… Как ты могла? Гарри принялся выкидывать из саквояжа баночки и мешочки, а за его спиной комнату на­полняли жуткие звуки булькающего дыхания Рона. Он, как и по плану задыхался. Но Гарри не знал, что заветный сморщенный, похожий на почку, камушек, безоар, Малфой этим же днём, пока все были на завтраке, украл из запасов Слизнорта. Мы все продумали, а Рон задыхался. Я все продумала, и план сработал…  — Нет! РОН! — крикнул Гарри, когда понял, что никаких снадобий или безоара ему не найти. Он ринулся к другу, слёзы катились у него по щекам, он попытался сделать ему искусственное дыхание и массаж сердца… Но ему уже ничего не поможет. И Гермиона знала, что ничто не сможет помочь ему. Её другому другу, который сам выбрал для себя этот жёсткостей путь смерти от моих рук…  — Держись, Рон! Давай, Рон, дыши… Но его тело застыло, а горло не излучало больше никакого звука… Гермиона справилась. Она не плакала, она не остановила саму себя от потери себя, лучшего друга и своей любви… Она смотрела на него сверху, на его мертвое тело не двигалось, оно больше не встанет, оно больше не сможет функционировать… Да, я Гермиона Джин Грейнджер, убила своего лучшего друга и я уверенна, что с каждым заклятым днём я буду жалеть об этом. Горькая правда. Друзья не вечны. И ты был не вечным для меня... и уже никогда не станешь.