"Овелорд, приём, это "Металл 0-1"..."

       Вдох, следующий вдох. Его дыхание было сбивчивым и прерывистым. Сердце бешено колотило в груди, норовясь вырваться наружу, забрав с собой последние капли жизни, что пока теплились в его теле. Шум в голове был похож на тысячу чем-то недовольных младенцев, которые не переставали визжать. Мышцы начинало бешено сводить, а раны давали о себе знать.        Он закричал, но быстро смолк, закашлявшись от пыли, что была во рту. Кашлял, плевался, что только не делал, лишь бы избавить себя от того, что некогда было бетонными плитами. Он протянул руку и набрал в неё снега, успевшего уже упасть так глубоко. Видимо там, наверху, бушевала снежная метель, что, впрочем, сейчас было ему на руку.        От холодного снега свело зубы, но пришлось потерпеть. Он лежал, смотрел ввысь и думал о мороженном. Зачем сейчас об этом думать? Он и сам не знал ответа на этот вопрос. Наверняка каждый в самых неподходящих для того ситуациях думал, о том, что раньше его причёска была дурацкой или переживал за утюг, который оставил дома включённым. Мозг пытается абстрагировать человека от того дерьма, что творится вокруг него, но в данной ситуации это было совсем некстати.        Повернув голову, дабы выплюнуть воду, он окостенел… Гринч, вернее, то что от него осталось. То, что когда-то было его головой, теперь превратилось в тучу кровавых ошмётков.        Летя сюда они мечтали, что когда эта война закончится, то они непременно выпьют пива, мирно смотря матч по бейсболу.        «Мы же чёртовы американцы, — думал он. — мы побеждаем в войнах, возвращаемся домой, целуем жену и идём в бар, пить «Миллер» и смотреть матч «Янкиз» — «Ред Сокс».        А ведь Гринч болел за «Ред Сокс», в которых, кажется, только он и верил. Да и вообще он был большим фанатом игры. Потому то постоянно и носил бейсболку вместо шлема, даже спал в ней. Многие думали, что он скрывал лысину и это, в общем-то, было правдой. Какой бы самоиронией он не обладал, но эта тема его задевала, ведь кому хочется лысеть в 30 лет?! Но теперь это уже не важно, ведь все его амбиции, мечты и переживания, всё то, что делало его человеком, вмиг исчезло под весом металлической трубы, упавшей ему на голову        -Прощай, дружище, — с трудом прокряхтел Сэндман.        Вокруг царила тишина и еле было слышно бурю, что будто желала побыстрее скрыть следы на поле брани, занеся багровые пятна крови белой пеленой. И всё для того, дабы пролить её вновь.        Он попытался встать, опираясь на руки, что было опрометчивым решением. Резкая боль в правой руке быстро положила его на землю, как какой-нибудь боец в реслинге. Он ощупал рану — сквозная, что было каким-никаким везением. Дотянувшись до своей аптечки, он вколол обезболивающее, перевязал рану, проглотил пару таблеток и попытался встать. В это раз у него получилось. Он присел, прислонившись спиной к груде камней и начал осматриваться.        Шахту было не узнать, всё разрушено: стены покошены, металлические помосты стали грудой метала, похоронив под собой кучу русских. Трубы, служившие для отвода грунтовых вод, прорвало и теперь вода медленно, но верно прибывала. Затопление было лишь вопросом времени, которого сейчас было предостаточно.        Минуты тянулись вечность. Обстановка вокруг напоминала район, где он вырос: всё стабильно плохо, серо и обыденно. Разнообразием было лишь то, сколько парней пинало его в будние дни. Живя в таком месте, поневоле становишься сильнее, но будешь ли ты таким же сильным, когда обнаружишь мёртвую мать дома, которую убили ради пары тысячи баксов, которые та откладывала на колледж, чтобы обеспечить сыну достойную жизнь. Она хотела видеть его большим человеком: менеджером какой-нибудь крупной компании, либо владельцем цветочного магазина. Почему цветочного?! Просто сильно любила цветы, но не так сильно, как сына, которого растила без отца, сбежавшего, узнав о её беременности.        Убийцу нашли, им оказался какой-то наркоман. Ох, как же Сэндман желал его смерти и получил её. Говорят, того в тюрьме не жаловали и, то насиловали, то били, а когда в очередной раз попытался сопротивляться, ненароком налетел на заточку и так же бесследно исчез, оставив после себя лишь ребёнка с глубокой душевной раной. В колледж Сэндман так и не пошёл. Проработав до 18 лет на автомойках, уборщиком в забегаловках и на прочих не шибко оплачиваемых работах, он поднакопил деньжат и пошёл в армию, которой посвятил 29 лет жизни. 29 лет он только что и делал, так это выполнял приказы напыщенных командиров, а теперь он здесь и некому им командовать.        Щёлкнув кнопку включения рации он поднёс её к губам.        -Оверлорд, это «Металл-01», как слышно, приём?        Ответа не последовало, лишь шипение разрезало тишину.        -Оверлорд, это «Металл-01», как слышно, приём? Прайс, Юрий… Кто-нибудь…        Из рации всё так же не доносился чей-либо голос. Сэндман глубоко вздохнул и снова поднёс рацию к губам       -Оверлорд, это…да какого хрена?!       Он выключил рацию, дабы не тратить заряд. Из-за бури сигнал вряд ли пробьётся, просто надо подождать, да. «Своих не бросаем», прокручивал он у себя в голове, но верил ли он в это?       Проблем было предостаточно, но стало ещё, больше, когда в животе заурчало. Стоит ли упоминать как долго человек может жить без пищи, а как долго может жить человек потерявший около пол литра крови. Скажем, шоколадка бы ему сейчас не помешала. Сэндман порыскал в карманах и, не найдя ничего съестного, выругался сквозь зубы. Можно, конечно, было бы поискать что-нибудь съестное в здешней столовой, а она тут точно была, иначе как кормить эту мини-армию? Проблема состояла лишь в том, что она явно не находилась бы так глубоко, а подняться после обвала будет довольно сложно, если вообще возможно.        «Хватит сидеть на заднице», — подумал он и принялся вставать. Кряхтя, как старик, он всё же встал. Ноги подкашивались, а каждый шаг давался ему большими усилиями. Повернувшись вокруг себя, Сэндман остановил взгляд на бетонной куче справа от него       -Трак, — произнёс он, неожиданно для себя.        Под таким завалом невозможно было выжить, а то, во что человек превращается под таким весом… Он отогнал от себя эту мысль.        За какие-то пару минут потерять весь свой отряд. Сэндман начал рыдать, сам не понимая как у него это выходит. Он не раз видел смерть своих товарищей, но этот казался ему последним. Нет, он рыдал не из-за переживаний за свою жизнь, слёзы струились по его лицу, потому что на него вмиг вылилось всё дерьмо, всё то, что он так старательно пытался забыть.       -Мам, Господи, почему, я не, я…        Сэндман закрыл глаза и стал нажимать на них пальцами, пытаясь сдержать слёзы. Он вспомнил мать и всех своих друзей со смертью которых, казалось бы, так давно смирился. Вспомнил девушку, которая не выдержала его приверженности армии, его долгих командировок. Он любил её, но не мог представить себя кем-то другим, кроме как солдатом. Сэндман не видел себя семьянином, выходящим по утрам на крыльцо, дабы почитать газету. Не видел себя, отвозящим детей в школу. Как же давно это было…        Ему понадобилось пару минут, что бы прийти в себя. Он глубоко вздохнул и крепко сжал кулак. Теперь его путь лежал к лифту.        Каждый раз, когда нога вступала в лужу воды, то был слышен противный всплеск. Земля было обильно усеяна трупами, которые не так давно были живыми людьми и пытались убить Сэндмана и всю его команду. «Ну и кто победил?», — с ухмылкой подумал он. А можно ли было это назвать победой для него самого, застрявшего здесь?!       Подойдя к лифту, Сэндман вошёл в кабину и нажал на кнопку. Сам того не осознавая, он скрестил пальцы на удачу. Двери лифта дёрнулись, в груди у него что-то ёкнуло и тут же оборвалось, потому что дальше двери двигаться не стали. Он пытался снова и снова нажимать на кнопку, но толку от это было ровно нисколько. Можно было бы упасть наземь и сдаться, но, стиснув зубы, Сэндман вышел из лифта и стал осматриваться. В таких шахтах должна быть предусмотрена хоть какая-нибудь лестница на случай поломки лифта — её он и стал искать.       Пол часа, час — он не следил за тем, сколько он искал. Тем не менее, всё было либо завалено, либо завалено очень сильно. Слабость и боль в мышцах всего тела заставили его присесть, чтобы отдохнуть. «15 минут максимум, потом продолжу» — подумал он. Глаза наливались свинцом, но нельзя было спать, потому что сейчас это равноценно смерти…        Он резко очнулся и подскочил, потому что лужа холодной грунтовой воды в которой он сидел, знатно отморозила ему зад и уже успела прилично подтопить шахту. Взглянув на часы, Сэндман понял, что проспал почти час, а это было непозволительной роскошью. Минусовая температура в совокупности с его мокрыми штанами быстро довела бы до обморожения. Он незамедлительно снял их и начал приседать, прыгать и делать всё то, что помогало разогнать кровь и кое-как согреться. Но в одних трусах ходить тоже было плохим вариантом, потому, он подошёл к ближайшему трупу и начал стягивать с него штаны, которые, в отличие от штанов Сэндмана, были сухими. Как бы мерзко для него это не было, но замёрзнуть — перспектива похуже. Штаны пришлись как раз, хотя, ощущение того, что стянуты они с мёртвого тела, ещё долго не покидало его. Зашнуровав ботинки, он принялся дальше выполнять упражнения, чтобы ещё хоть немного разогреться и разогреть штаны, которые были ледяными.        Понимая, что одних его потуг будет мало, он начал шарить по карманам того парня, чьи штаны теперь были на нём, в поисках спичек или зажигалки. Под руку попалась пачка сигарет, раскрыв которую, Сэндман обнаружил внутри несколько сигарет и втиснутую между ними зажигалку.        Он зашёл в комнату с металлическими дверьми, набрал бумаги, которая было повсюду разбросана, а затем принялся крушить ящик.        Несколько минут и языки пламени уже излучали тепло. Сэндман сидел и просто смотрел в огонь, даже не думая ни о чём. Вдруг ему захотелось закурить, хотя курил он последний раз ещё в 90-х. Он подкурил от костра, затянулся и чуть было не закашлялся, но вовремя сдержался. Сигареты явно были из дешёвых, что было ощутимо по отвратительному вкусу, но Сэндмана это не остановило. Сейчас, как никогда, он находил в этом что-то символическое. В воздухе витала тишина и было слышно лишь то, как тлеет сигарета. Эта мысль прошлась в его голове, как нож сквозь масло. Сэндман схватил рацию и поковылял так быстро как мог к тому месту, где ствол шахты выходил наружу.        Буря окончилась, а это значило, что теперь сигнал от рации может пробиться. Щёлкнув кнопку, он начал вещать.        -Оверлорд, приём, это… — он не успел договорить, как почувствовал удар по затылку. По голове потекла тёплая кровь, Сэндман упал и потерял сознание.