Ненавистный белый

Белый. Белый. Белый… Так много этого цвета, что рябит в глазах. Непонятное чувство переполняет маленькое хрупкое создание, в котором, казалось бы, нет места таким вещам. Отвращение. Девушка дрожит в углу комнаты. Руки её уже давно не слушаются, наверное, тоже считая её жалкой… Отвратительная белая вода, в которую она раз за разом окунается, отвратительная белая кожа, всё это мгновенно приобретает совершенно другой оттенок, окрашиваясь кровью. Настолько приелось, что даже перестало волновать юную особу. Апатия — лучший друг, верный спутник. Когда весь мир, казалось бы, против тебя. Когда выхода нет. Когда ты даже себе противен. Апатия — единственное, что приносит покой воспалённому сознанию. Гадкая белая материя не ласкает кожу, хотя, вроде бы шёлк должен был облегчить муки. Ткань лишь цепляется за запёкшуюся кровь, вскрывая раны, позволяя багровой жидкости вновь заиграть под лучами восходящего солнца. Сквозь окна проникал кроваво-красный свет, но он не мог даже соперничать с оттенком глаз юной леди, что уж говорить о так полюбившейся тёмным созданиям крови? А ведь она могла бы сейчас спать, предаваясь сладкому забвению… Занавески кружились в безумном танце на ветру. Тот явно пытался сорвать их, яростно дёргая их всё сильнее, всё безжалостнее. А в зеркале кто-то противно улыбался. Это лицо казалось чужим, оно принадлежало не дрожащей то ли от холода, то ли от чего-то ещё девушке, облачённой в белое. Это гадкое белое платье, эти противные рюшечки, эти кружева… Все эти детали вызывали рвотные позывы, а не нежные чувства, на которые явно надеялся подаривший его, хотя это наверняка было больше для приличия. Её уже ничего не радует. Все те часы, что кто-то провёл с этим платьем, вся эта работа была напрасной. Это платье не заставляло девичье сердце трепетать, разве что разрываться от горечи. Неудобное бельё неприятно натирало и без того истерзанную кожу. Не для комфорта оно было. Дождь и гроза. Как нельзя кстати, погода будто бы вторила настроению юной особы. Гроза была лучшим, что она видела за весь день, за всю ночь. Капли воды падали с невероятной высоты, развиваясь о жёсткий асфальт. Она даже завидовала, с каким-то упоением представляя себя на их месте. Но кто бы ей позволил… Скорая встреча с храмом божьим не радовала девушку. А ведь раньше она испытывала детский восторг от этой роскоши и величия того, кого считала своим защитником. Что же, видимо, в этом жестоком мире у неё нет такового, а вся жизнь — лишь дешёвая драма. Эти мысли захватили её думы. Разочарования девушки хватило бы на целый океан. Приготовления шли слишком быстро. Уже готово. Она уже медленно плывёт к неизбежному, словно заблудшая душа. Если Бог действительно этого хотел, если это то, для чего она родилась, то почему она так несчастна? Любит детей своих? Какая глупость! Какая дешёвая драма! Или, может, это такая гадкая комедия?! И так потухающие искорки в глазах исчезли, не оставив о себе и жалкого напоминания. Теперь взгляд больше напоминал мольбу, при этом же полную безразличия. Только уголки губ застыли вверху. Эта маска счастливой глупой девочки слишком крепко прилипла. Ей может серьёзно достаться, если она будет неподобающе себя вести. Рейджи не потерпит невежественного поведения. Манеры, вот о чём ей твердили вчера весь вечер. Вот о каком уроке помнит её тело. Больно. Сам парень давно забыл о своём недовольстве, что сейчас казалось глупым капризом избалованного ребёнка. Он ясно осознал, что не сможет осуждать её. Не будет, даже если она вывернет праздничный торт на пол и будет кататься в его остатках. Всё это торжество, всё это великолепие было лишь на радость маленькой девчонке. Он даже не будет гневаться на неё за плохое настроение. Всё же сам он очень бесился из-за дождя. Сердце уже давно мертво, чего можно было ожидать? Лучше бы вчера отпустил её в сад, где она обычно сидела, чем принудил сидеть у стола с книгами и тысячами листов, заставляя правильно держать приборы… Или наказание. Никаких пряников, только кнут. Нет у него пряников… Её невинность и наивность заставляли сердце хотя бы напоминать о себе. Действительно приятное дополнение к главенству в семье. Однако вышла она по всем правилам и, кажется, даже шажка вбок не сделала ни разу. Она плыла, пленяя своей грацией, гордо подняв голову, пока нежная вуаль сохраняла интригу для жениха. И вот эта леди ему досталась? А где же неуклюжая барахтающаяся девчушка? Нетерпение заставляло нервно почёсывать запястье, пытаясь отвлечься. Непозволительно отвлекаться, особенно после настолько прекрасного появления невесты. Она притягивала взгляды к своему хрупкому силуэту, так хорошо подчёркнутому белоснежными шелками. Рейджи даже показалось, что если сейчас он не подорвётся с места и не прижмёт это хрупкое великолепие к себе, то она просто рассыплется, а острые осколки растворятся в воздухе волшебной дымкой. Безумно хотелось приблизится, погладить по белоснежной ручке и приласкать. Очень странно. Очень. Движения её словно бы кричали о слабости. И они не лгали, она была так слаба, что даже мысли ей не подчинялись. Это не было легкое недомогание хрупкой изнеженной леди, нет, эта была слабость из-за анемии, боли и мечущихся в голове мыслей. — Уснуть бы, желательно навсегда, — промелькнуло в светлой голове ярким разрядом. Но было уже плевать, лишь несущее её тело течение. Церемония тянулась слишком мучительно и долго, холодные губы пытались побыть рядом даже дольше, чем бородатый священник читал заготовленный текст. Плавно, неспешно тянулись слова, превращаясь в один пустой звук. Первым, что увидел жених, поднимая вуаль, оказалась лёгкая улыбка Юи. Это делало его счастливым, даже заставляя забыть про грозу. Ветер пытался сорвать торжество: тушил свечи, сдувал украшения и чуть не унёс одну из страниц бородатого. Жаль, что не получилось, но он повеселил невесту, что радовало Рейджи. Она довольно, и даже ехидно, улыбнулась, когда очередной порыв ветра вырывал страничку из пухлых рук священника. Привычно ледяной тон Рейджи дрогнул, хотя он сказал лишь короткое «Да». Это заметили все, все, кроме той самой персоны, чьё внимание он внезапно начал ценить. Она мирно всматривалась в плавные линии на колоннах. Празднование было хорошо спланировано, чего и следовало ожидать от Рейджи, ведь тот всё предусмотрел, даже прихватив с собой небольшую, но тёплую накидку для спутницы. Она прикрыла маленькие плечики. Теперь никто не видел приза, доставшегося второму сыну Карла Хайнца. И это заставляло того гордиться собой. Всё же он даже таких жестов делать из-за нежности, а не вежливости, не привык. Это было чем-то новым, фееричным. За всё их знакомство он смог лишь раз придержать для неё дверь, да и то выпроваживая из своей обители довольно грубым способом. Ничего, если уж она всё же способна вести себя настолько замечательно, то проблем не появится. Будет нежным и ласковым, словно кот. Наверное, когда-то он даже почувствовал нечто похожее с её стороны, но такое было всего единожды, после чего ни разу не повторилось. Единственное, что сейчас портило его настроение — погода. Холодная, она явно не способствовала хорошему настроению, не удивительно, что невеста так вымученно улыбалась. Она ведь из-за этого так плохо себя чувствует? Да?

***

Спальня выглядела дорого. Она была красиво украшена, лепестки роз разбросаны по полу, но даже в этом чувствовался своеобразный порядок. Рейджи точно приложил к этому свою руку. Мягкие поцелуи покрывали шею и ключицы любимой жены, она ясно чувствовала, что губы изогнуты в лёгкой улыбке победителя. А победителя ли? Румянец окрасил бледные щёчки, над телом она давно не властна, кроме всего прочего — была всего лишь призом. Точнее, её тело. Хозяин дома и, в целом, положения был только рад такой милой реакции на себя. Это его радовало, он уж думал, что тот безумец, ворвавшийся посреди застолья, и странности окончательно испортили даме настроение. Поцелуи стали требовательнее и увереннее, руки легли на бёдра юной леди, заставляя ту вздрогнуть, пытаясь подавить в себе желание убежать. Будет барахтаться — запутается ещё сильнее, разозлит, а после и ходить не сможет… — Ты так мила, — мужчина скользит ловкими пальцами по застёжке корсета, виртуозно расправляясь с ним. Горячий шёпот заставил Юи замереть. Она не знала, что чувствует: страх, отвращение или печаль? Какой любопытный коктейль. Стоило неприятно сжимающей рёбра детали упасть, как девушка не сдержала вздоха облегчения. — Да, так намного лучше, — прошептал мужчина, аккуратно обхватывая небольшую грудь. Лишь одна рука так и осталась на нежной коже груди, где, к сожалению, тоже были шрамы. Вторая же плавно скользила вниз…       За окном послышался раскат грома. Яркая вспышка молнии, что ударила в дерево у окна, осветила комнату на мгновение. Старый дуб вспыхнул, послышался треск горящей древесины и скрип. Дерево падало.