Алькатрас

– Суд вынес решение: подозреваемый Александр Тихонов обвиняется в угоне автомобиля, принадлежавшему.., – половину этой хуеты задержанный даже не слушал. Он знал только одно: ему — пиздец. Техас не был сильно заинтересован в "войнах" местных банд, но... Ах да! Техас — погоняло того самого Тихонова Александра, которым его прозвали в банде. Он выполнял (и выполнял на «отлично») данное ему задание, которое, естественно, было связано с незаконием, только из-за денег, чтобы прокормиться. Чаще всего это были взломы: вскрытие, угон и доставление тачки какого-нибудь богатого папика в назначенное место; взлом дверей прекрасного особняка, где после Тихонова орудовали лучшие воры банды; ну и под конец, так называемые, "тюремные заказы", когда парню приходилось подставлять свою задницу, чтобы спецом оказаться в тюрьме, а после сбежать оттуда, вскрыв замок. Это делалось, чтобы высвободить кого-нибудь из камеры или убить. Но прокатывали такие дела только с местными тюрьмами, где не столь навороченные замки и проскользнуть сквозь охрану не составляло труда. Однако сейчас совсем другая ситуация или — как сказал бы главарь банды Тихонова — жопная ситуация. Видите ли, Саша позарился на автомобиль действительно знатного человека, который имел связи не только в Калифорнии, но и во всей Америке. И этот чмырь, похоже, применил всех своих самых сильных "пауков" в этой чёртовой паутине, чтобы провинившегося сажали не абы куда, а прямиком в Алькатрас — ебаный окружённый водой остров для самых опасных преступников, коим себя Саня особо и не считал. Перечислять какие именно известные личности — наиопаснейшие гангстеры — отсиживали свои сроки в недрах этого кровью пропахшего "зáмка" не хватит и дня. Но на это Тихонову было ой, как поебать в данную минуту. Его волновало лишь одно — сбежать из Алькатраса было просто невозможно. Даже заключённые, в совершенстве обладавшие навыком вскрытия самых стойких замков (в чём Техас с огромным отрывом проигрывал), терпели поражение только выбравшись из камеры. Порой, их просто решали на месте, а после этого освобождались одна-две койки. Поэтому идею с планом побега Саша отложил на самую дальнюю полочку своих предположений. Он решил всё же отсидеть те, как он услышал, пять лет за угон и выйти в свет чистым (может, после тюрьмы не очень), но точно законопослушным человеком. Кстати, сука-банда даже не пожалела отдать Тихонова в камеру — ни главарь, ни более близкие знакомые в "гильдии" не спешили давать всем на лапу, чтобы освободить Сашу или, хотя бы, уменьшить срок. Ясное дело, что в самой банде и так были все сами за себя, но Тихонов слишком много знаком с этим делом и был почти уверен, что кто-то да поможет. Ага, конечно, пожалуй-ка ты нахуй. Уж после такого Саня вернётся к нормальной жизни. Оставались какие-то незначимые последние слова судьи, и всего несколько дней до того, как Техас попадёт на зону. С момента нахождения в здании суда он ждал тот день, когда увидит кучу копов и белоснежные стены Алькатраса. Конечно, хули там ждать, но "Раньше начнём — раньше кончим", верно? Тем более многие его коллеги в сфере криминала рассказывали свои похождения в тюрьмах, и Тихонов (он всё же человек) поддавался своей заинтересованности и чересчур сильному любопытству, ведь, чёрт, Саня был тем ещё авантюристом! ... На удивление самого Александра полиция скооперировалась очень быстро, поэтому всего через неделю после суда Саша рассекал волны на выделенном катере, где было предоставлено всё, чтобы заключённый не позарился на жизнь госслужащих, а после этого не сбежал. Ха! Если кто и отчается прыгнуть в синющий залив Сан-Франциско, то уж извините, но акулы тоже живые создания, а специально их никто не подкармливает. А ещё там водные патрули... Мм, делишез! Саша. А что Саша? Саша терпеливо ждал, пока его довезут до твёрдой земли, где тебя не будет шатать во все стороны, тем более с завязанными сзади руками. Были бы его hands свободны, он мог хотя бы предотвратить недавний удар носом об стенку катера. Даже стоя на противоположном берегу залива, смотря на Алькатрас, можно увидеть его могучие возвышенные стены, а только представив, в каких условиях живут тамошние дамы и кавалеры, то становится жутко не по себе, а спина покрывается множеством мурашек. Внутри тюрьма выглядела не лучше. Не все незаконники смирились со своей участью и тихо отсиживали срок на койке. Обзывательства, обидные факты и куча всякого другого неприятного дерьма вперемешку со строгими грубыми голосами надзирателей слышались в каждом переходе, комнате или кабинете. После, конечно же, удачного медицинского осмотра Саша послушно шёл по длинному коридору, даже и не думая вырваться или оскалиться на четырёх копов рядом. Двое вели его под руки, ещё один следил за тылом, последний шёл впереди. С одной стороны — камеры со спящими заключёнными (Тихонов надеялся, что они просто спят), с другой — стена. Простая холодная серая безжизненная, наверняка, много знающая и видящая стена. Но она резко сменилась стеклом, отражающим не самое страшное лицо Америки. Зеркало было почти до двери впереди, и Саня за время неторопливого шага копов успел понять, что оранжевый костюм совершенно не идёт лысой башке, какая как раз и была у не-самого-страшного-ебла-Америки. Зайдя за дверь, Саша заприметил запасной выход, но опять же опустив все мысли о побеге, почувствовал давление на плечо и завернул по такой "просьбе" налево. Камеры всё ещё не прекращались, но сидевшие в них люди не спали, а либо тихо переговаривались, либо подходили к решётке, коряво улыбаясь и в упор смотря на новоприбывшего. Тихонов уже смирился, что идти до его "покой" далеко, потому не особо обращал внимания на негромкие заявления со сторон камер. Но ещё несколько шагов и Сашу нагло пихают в решётчатую комнату слева, прося стоять смирно, пока снимают за спиной наручники. Потерая затёкшие запястья, он осматривает своё жилище на следующие пять лет. Точно такие же серые стены, как и в коридоре, один сральник, две койки по правой стороне, две по левой, и правые, похоже, заняты вот этими парнями, один из которых молча стоит слева, облакотившись на стену, а второй — справа, положив худую руку (о как, Тихонов даже это заметил) на решётку камеры. Оба, не скрывая, разглядывали новичка. Проводив копов взглядом тот, что справа начал: – Свежая кровь, а? – очевидно, прокуренный голос, под ноль стриженная голова, карие глаза, – Как звать? – всё ещё настороженно смотря на Тихонова, спросил он. – Александр. Тот, что слева, хмыкнул, чуть приподняв уголки губ. – Ёба, как официально, – кареглазый тоже улыбнулся, – Погоняло есть? – Техас, – чуть расслабившись, ответил "свежачок". – Кто придумал? – Саня только открыл рот, но его перебили, – Похуй, – худощавый подошёл ближе, протянув руку, – Станислав, – специально выбрав длинную версию своего имени представился он, но тут же пояснил, – Сутенёр или Шизострел, если ты больше по кличкам запоминаешь, – Техас пожал руку и опять открыл рот, чтобы сказать, что ему, вроде как, приятно познакомится, но кареглазый вновь не дал сказать ему ни слова, – И если будешь спрашивать откуда такое "призвание", то отвечу коротко: стреляю редко, но метко. Тот, что слева подал голос: – Ага, редко, как же, – грубый, низкий тембр, светло-голубые глаза и усмешка. Стас лишь улыбнулся в ответ. За спиной "новичка" послышались голоса. Обернувшись, Тихонов увидел голубоглазого парня с густыми, но (к удивлению Сани) ровными бровями, в таком же оранжевом комбинезоне и, не столь самого Саши, лысой головой. Впервые в своей жизни Тихонов пялился в открытую, да ещё и на парня. Зацепил, так зацепил, сука. – А вот и папочка вернулся! – заметно повеселел парень слева. – Следующий! – скомандовал один из копов, а после из камеры вышел тот с низким голосом и, подождав, пока окажется в наручниках, проследовал за госслужащими. Пришедший прошёл мимо Тихонова, чуть задев его плечо грудью (специально ли? Неважно, ведь у Сани внутри всё перевернулось), к дальней койке слева и сел, заинтересованно разглядывая Сашу. – Макс, у нас новенький, это.., – начал было Стас, но и его оборвали на полу слове. У них это что, семейное? – Это моя принцесса! – тут же установил правила в камере Максим, смотря на Сашу, и Саня готов был поклясться, что уже слышал этот голос, – Богомол, – ну точно, теперь Тихонов вспомнил — это ебаный рэпер соседнего района — банды, которая была врагом номер один главаря Сани. – Техас, – пожал протянутую руку. Проговорил он это спокойно, но внутри у него расплывалось дикое удивление. – Слушай, – начал Богомол, – Не думай, что ты попал в камеру к обычным зекам, – от своих же слов он хмыкнул, странно улыбаясь во все белоснежные ровные зубы (и это Тихонов тоже заметил), – Мы не попросим пояснить, кем ты был в хате и не будем доёбываться до тебя всякой реально зековской хуйнёй. Мы сидим тут дольше, чем ты думаешь и будем сидеть до освобождения. Нам нужно только отмотать срок. Всё ясно? – он поднял одну бровь и посмотрел на Саню. – Да без базара, – на это Максим лишь кивнул, – Эта койка свободна? – Саша указал на близ лежащую к нему кровать по левую сторону. Богомол вновь кивнул. Тихонов укладывал своё постельное бельё, которое было явно не высшего качества, и думал, думал, думал о том, как спросить, не ошибся ли он с принадлежностью Макса к врагу. Конечно, сейчас это не имело значения, ведь Саша решил не возвращаться на прежнее место, но, чёрт, интерес-то сильно поддушивал. – Если есть вопросы, то задавай. Мы не всегда кусаемся, – будто прочитав мысли, возгласил Богомол, – Только на счёт принцессы, блять, не спрашивай. Хмыкнув, Саша задал вопрос (но, похоже, он был совсем не против своего нового названия): – Кто тот парень, что вышел за копами? – Игорь, – на ещё большее удивление Сани ему ответил Стас, – Когда-то его погоняло было Босс, но Богомол показал, кто здесь кто, и прозвал Скутером. Игорь не сильно любит новоприбывших. – Почему? – Потому, что ревнует, – пожав плечами, ответил Сутенёр. – Кого? – Меня, – Саша округлил глаза и за доказательством посмотрел на Макса. – Они пидоры, не удивляйся, принцесса, – ответил тот, хмыкнув, и продолжил, – И если ты гомофоб, то в их списке корешей состоять не будешь, а может кто-то из них и глотку тебе перережет, – выпалил Максим, дожидаясь реакции Сани и искренне заржав, когда глаза Тихонова распахнулись сильнее. Саша повернул голову на Стаса: – А почему именно Скутер? – Игорь хорошо водит, но главное — это любимая шутка Макса из игры. Там так героя звали, а он один раз представился кому-то "Все дамочки говорят, что Скутер — самый быстрый из мужчин! А как твоё им... А, блин, до меня только сейчас дошло, что это оскорбление". Саша вновь услышал смех Максима. Множество морщинок на лбу от улыбки, и сверкающие, почти синие глаза. – На счёт перерезания глотки. Я нейтрален к... вам, – предупредил Саня. Сутенёр облегчённо вздохнул и улыбнулся, ответив: – Макс бы не позволил нам этого сделать. По приходу Игоря Стас разъяснил ему всю ситуацию, и уже под вечер парни рассказывали, кто за что сел. Не совсем ламповый вечер, учитывая все обстоятельства и окружение. – Как так получилось, что вы вместе? – обращаясь к Игорю и Стасу, спросил Саша. Его мало когда волновали однополые отношения, но теперь почему бы и нет? – Мы были на службе у одного барона, он толкал оружие и наркотики местным районам. Игорь прекрасно водит, а у меня в то время была балаклава и новейший бронежилет, купленный на мои не совсем честно заработанные, – Сутенёр хмыкнул, посмотрев на Саню, – Пока я отстреливался от копов или парней из гетто, Игорь выбирал незнакомые для них переулки и дороги, мастерски угоняя даже от вертолёта, – Стас глянул на своего парня, – Был момент, когда мы через разводимый мост переезжали. Или лучше сказать "перелетали". Вот это нас и сблизило. Ну, знаешь, "рыбак рыбака". Послышался удивлённый голос Саши: – А как за решёткой оказались? – Меня посадили за многочисленные убийства. Стрельба — мой конёк, знаешь ли. Я мог здесь и пожизненно остаться, но всё-таки барон помог уменьшить срок до семи лет, – Стас постукивал пальцами по стене, – А Игорь сел за убийство и угон. Он совместил это в один вечер: угнал тачку, сбил какого-то лоха. В сумме одиннадцать лет, но я тщетно скрывался, чтобы сесть именно, когда от одиннадцати останется семь, чтоб вместе выйти. И вот мы тут. Вот она, настоящая любовь, а не ваши конфетки, подарки, цветочки, клятва в вечной любви. – А ты, Макс, за что? – спросил Техас. Они сидели рядом, и пока Стас рассказывал, Саша заметил, что Богомол скользит глазами по его профилю. – Не хочу об этом говорить, – Максим помотал головой и отвёл взгляд. – Он даже нам не рассказал, – подал голос Игорь. – А хоть на сколько? – Саша всё ещё пытается попытать удачу. – Достаточно, принцесса, – отворачиваясь к стенке, проговорил Макс, – Давайте спать, блять. Больше вопросов Богомолу Тихонов задавать не стал. ... Прошло три года. Саня привык ко всему. Расписание не сильно напрягало, он сравнивал его, как ожесточённое армейское. За это время Тихонов внимательно следил за Игорем и Стасом, пытаясь понять, как одного хуеносителя может привлекать другой. А сам же не замечал, что с каждым ёбанным днём всё больше и больше разглядывает Макса, уже считая его достаточно красивым парнем. Да, этого он не замечал, но ему было жуть, как интересно узнать о прошлой жизни Богомола. Максим не был сильно груб с сокамерниками (тем более с самим Сашей), но в столовой и даже при надзирателях, успевал нарываться на неприятности. Что же этого красивого голубоглазого чёрта так озлобило в детстве? И в эту ночь Техас был готов с напором расспрашивать об этом. Стасу назначили осмотр в одном из кабинетов Алькатраса. Естественно, Игорь не хотел оставлять Сутенёра одного, потому попросил Макса сломать ему руку. Но вот последний сильно переборщил и своей ногой чуть ли не раздробил локоть бывшему Боссу. Двоих под вечер увезли в больницу, оказав Игорю первую помощь в камере, но обещали привезти обратно очень скоро. Макс, как всегда, лежал на койке, читая какую-то хуйню, но, видимо, очень увлечённо, что даже не заметил прихода Техаса. – Макс, что случилось? – наверное, это был не самый логичный вопрос. – Где, принцесса? – тот невозмутимо продолжал листать страницы. – Давно. Когда ты был ещё ребёнком. Что тогда случилось? – облакотившись рукой над кроватью Максима, разъяснял Саша. Богомол резко встал, выпрямившись, и с укоризненным взглядом посмотрел на напротив стоящего: – Так всё же хочешь знать. Ладно, я расскажу тебе, – слишком быстро начал он, – Я расскажу тебе, как я был ещё совсем мальчиком... жил на свиноферме в богами забытой глуши. У нас на всю семью и одной монетки не было, – злой, с грустью в глазах, даже таким он нравился Саше, – Ели мы туже бурду, которой кормили свиней. Как тебе понравится, что на нашу ферму напали бандиты и перебили всю мою семью, хотя оружия против них никто не поднял? А вот и лучшая часть. Они меня забрали, как добычу, насиловали две недели. Перебрасывали от бандита к бандиту, как... как.., – щёки намокли от слёз. Саша взял Макса за комбинезон в районе груди, притянул и накрыл губы голубоглазого своими. В ответ Максим положил свою руку на шею Тихонова, давя, прося углубить поцелуй. Успокаивая, Саша водил одной ладонью по спине Богомола, а другой прижимал ближе за талию: – А как отделался от них? – Со временем я вошёл к ним в доверие. Однажды ночью я взял нож, подождал, пока они уснут, и перерезал им глотки. Я так и не вернулся на свиноферму. Там ведь ничего не осталось. Подался в гетто-районы и теперь тут. – Эй вы! – послышался крик копа за решёткой. Техас обернулся через плечо, смотря на источник звука. Макс так же оторвался от человека напротив и наблюдал за входящими Стасом и Игорем, – Укладывайтесь быстро спать, не то завтра будете драить камеры ваших соседей, – надзиратель стал медленно удалятся. – Ого, буквально, два пидора на один квадратный метр, – сложив руки на груди, отозвался Стас. Макс на это лишь искренне улыбнулся, заключил в свои ладони лицо Саши и легонько поцеловал в красные губы. – Кто тут ещё принцесса, – со стёбом поддержал Стаса Игорь, за что получил недоброжелательный взгляд от Богомола. ... Два года спустя, и Тихонов собирается покидать камеру с одним лишь Максом. Год назад вышли два их соседа — с прибытием Сани Игорю и Стасу оставалось четыре года заключения. – Сколько лет мне ждать тебя? – ха! А кто там, Техас, про хуеносителей думал, а? – Фу, блять, как-то ванильно, – вот-вот! Макс тихо хихикнул, но ответил: – Недолго осталось. – Сколько? Я не отвяжусь, пока не скажешь, – Саша выдохнул в плечо Максима. – Два года, – долгий, ненавязчивый поцелуй, и опять тот крик копа: – Эй ты! – он кивнул в сторону Сани, – Выходи, твоя остановочка. Саша снова глянул на Макса, причмокнул в нос, крепко-накрепко обнял и пообещал ждать, на что Максим, самоуверенный ублюдок, почти шёпотом ответил: – Конечно, куда ты денешься. – К прибытию я сделаю бит для твоего трека, – на ушко прошептал Саша, оставив обескураженного Макса в одиночестве, и вышел за госслужащим для отправки домой в новый мир.