Книга Эл - Ведьма и Лафрензия

Так как же открылась дверь в Рай? Глухой лес вдали от города. Пышные тёмно-зелёные кроны деревьев, жуткие крики птиц… Сюда редко приходят люди, причём не только из-за расстояния. Ходит легенда, что здесь — двери в Аид, которые охраняются ведьмой. Никто бы сюда и не пришёл, если бы не случай… Раздался топот лошадиных копыт. А затем в глубине леса появилась красивая девушка с растрёпанными волосами. На руках у неё был шевелящийся свёрток. Ребёнок. Плод порочности, о котором никто не должен узнать. Младенец, эта девочка, пугал девушку. У неё было совсем немного волос, но они были какого-то серебристого цвета, словно седые, глаза были красными, а кожа — мертвенно-бледной. Что может значить такая внешность? Благосклонность Богов, проклятие демонов или же отметину, значащую её появление на свет? Девушка не хотела с этим разбираться. Она положила свёрток на землю. Девочка пошевелилась, но продолжила крепко спать. Девушка бросила на ребёнка последний взгляд и без сожаления направилась в сторону, откуда пришла. Никто не узнает, что она была тут. Никто и никогда. К счастью или к несчастью, это дитя было найдено старой ведьмой, изгнанной из королевства. Её имя — Увядшая Старая Роза. Нынешнее имя. Раньше было другое. Раньше, до изгнания и до того, как она стала хранительницей врат. Ведьма поняла, что она знает, кто станет следующей хранительницей. — Какая хорошенькая… — прошептала старуха. — Как же мне тебя назвать?.. Может, Новой Розой? Нет… тебе нужно другое имя!.. Хорошее, красивое… величественное! Лафрензия! Да…

***

Шли годы. Девочка росла, хорошела. Уже в десять лет она была невероятно красивой. Но она отличалась от всех. Она была ведьмой. Её обучила бабушка (а именно так девочка звала Увядшую Старую Розу). Девочка знала исцеляющие заклинания, знала, как починить какой-то предмет, как сварить любое зелье. Она легко запоминала названия трав и прочих ингредиентов. Роза могла сказать лишь одно: Лафрензия — способная ученица. В пятнадцать лет девочка уже была столь прекрасной, что захватывало дух. Если бы она жила в королевстве, то вполне могла быть соперницей дочери короля, которая считалась самой красивой на свете. Бабушка становилась всё рассеяннее. Она говорила, что Лафрензия почти готова стать хранительницей, и каждый день повторяла девушке, что бы та всегда хранила целомудрие. — Ведь иначе врата Аида распахнутся, тогда каждый сможет попасть в иной мир, если захочет. — Да, бабуля, я понимаю. Я сохраню свою непорочность. Но ты ведь ещё долго пробудешь со мной? Роза улыбается, но грустной улыбкой, а потом качает головой. Каждый день Лафрензия пела. Эта песня была молитвой, просьбой, предать мёртвых земле. Реквием мёртвым душам, так это звала бабушка. — Громче, громче, Лафрензия! — наставляла девушку Роза. — Воззови к вечности! Девушка кивала и пела громче. Но время шло. Шло так, будто его пожирал серпент… — Но почему Элизиум запретен для людей, бабушка?.. — Люди склонны к грехам. Они слишком порочны. А после смерти они искупают свои грехи, поэтому они достойны рая. Лафрензия кивала, впитывая в себя эту информацию. Год спустя бабушка сказала, что девушка готова к испытанию. — Переплыть реку. Туда и обратно. Я нарекла тебя хранительницей, а значит, ты должна смочь это. Но помни: ты должна установить свечи на берегу. Если дрогнет огонёк свечей, ты не сможешь переплыть той реки. — А если ветер? — испугалась девушка. — При испытании свечи хранительницы не может тронуть ветер. — А как же тогда дрогнет свеча? — Она дрогнет, если ты подумаешь, что не готова, что не подходишь для этой роли. — Тогда… я готова… Едва сумерки уступили место мраку, девушка со старухой направились к реке. На том берегу раздавались стенания и плач мёртвых. А весь этот берег был покрыт ликорисами. «Цветок, означающий одиночество. Мою судьбу», — подумала девушка. — Но куда же тут устанавливать свечи? — изумилась девушка. И действительно некуда. Всюду лишь ликорисы, мягкие и податливые. Своим движением они могли погасить свечи, и тогда Лафрензия, скорее всего, утонула бы. — Ты должна сама найти, — улыбнулась Роза. Лафрензия вздохнула и отправилась на поиски. Она раздвигала ликорисы, но ничего не находила. И вот, наконец, она нашла. Нашла один большой камень, а посередине его было небольшое круглое углубление. — Сюда? — спросила девушка, но ответа не получила. Тогда она решилась и поставила туда свечу. Та, чуть коснувшись камня, запылала ещё ярче. Девушка поняла, что делает всё правильно. Она пошла дальше и через тринадцать шагов обнаружила точно такой же камень. Двух свечей было достаточно. Тогда девушка встала примерно на середину расстояния между камнями. Раздевшись, она вошла в воду и поплыла. Ей было немного страшно, но она плыла, плыла, плыла. Она не позволяла ни страху, ни неуверенности завладеть ею. Река была холодной. Лафрензия чувствовала, что она ещё и глубока. Но продолжала плыть. И вот девушка, наконец, достигла берега. Она огляделась. Мрачно. И жутко. Не стала задерживаться там и поплыла назад. На том берегу её уже встречала бабушка. Она закутала девушку в какое-то покрывало. — Ты справилась! И вот девушке уже двадцать. Уже три года, как нет бабушки. Лафрензия сама отправила ту по реке, простившись с ней навек. Да, она плакала, хоть бабушка и просила не делать этого. После этого смех как-то сам собой забылся. Теперь только лёгкий ветерок стал другом и спутником Лафрензии. Лёгкие платьица сменились длинным красным плащом с капюшоном. Несмотря на время года, девушка всегда одевалась так. Каждый день она ходила к реке и каждый день пела. На другом берегу мёртвые души пытались вернуться. Но у них это не получалось, им никогда не вернуться назад. А ещё изредка на этом берегу попадались живые души. Все они знали, что гонятся за иллюзией. Но они всё равно что-то искали. А потом исчезали. Некоторые из них просто пропадали, а некоторых Лафрензия замечала на том берегу. Иногда девушка плакала, сидя на берегу. Ей уже казалось, что её слёзы никогда не высохнут. И она была права. Её слёзы, слёзы юной девы никогда не иссякнут. От них только больше слёз в реке страданий. Однажды, когда был ещё ранний весенний день, девушка пришла к реке. Её разморило солнце, и она уснула. Снился кошмар. Будто она плывёт по реке Аида и, почти достигнув берега, тонет, слыша зловещий, издевательский смех бабушки. Но от кошмара её пробудили прекрасные звуки лиры. Она осторожно направилась к звукам музыки. Оказывается, совсем рядом на лире играл светловолосый парень. Он был чуть старше самой Лафрензии. По крайней мере, девушке так показалось. И тут он поднял на неё свои глаза. Такие печальные… — Здравствуй, юная дева!.. Кто ты? — Я? — растерялась девушка. Она давно ни с кем не говорила. Только пела. — Моё имя Лафрезия! А… кто же ты? — Орфей, — улыбнулся парень. — Музыкант. — Красиво. — Ох, что ты! Твоё имя гораздо чудеснее! Как и твоя внешность! Никогда не видел девушек с алыми глазами и снежно-белыми волосами! Откуда ты? — Я? — вновь спросила девушка. «Лафрензия… Не смей забывать… Ты охраняешь последние врата, защищающие мир от мёртвых душ, собравшихся в Аиде!», — раздался в ушах бабушкин голос. — Просто гуляю, — с улыбкой сказала девушка. И тут она поняла, что впервые улыбается после смерти бабушки. — Одна? В лесу? — удивился музыкант. — Ну да! Почему бы и нет? — А тебе не страшно? — Орфей подошёл ближе и прошептал. — Поговаривают, что тут живёт ведьма! — Ерунда… — неуверенно произнесла девушка. — Как знаешь! — А ты сам что здесь делаешь? — Гуляю! — подмигнул он ей. Девушка промолчала, а парень начал играть. Лафрензия слушала его. Он чудесно играл и чудесно пел. Но внезапно он прервал свою игру. — Прости, Лафрензия, но мне пора. Знаешь, я прихожу сюда каждый день… — Но я тебя ни разу не видела! — перебила его девушка. — Может, ты гуляла вечером? Я прихожу сюда к полудню, задерживаясь тут на несколько часов. Приходи сюда завтра в это же время! Я буду тут вновь! — Хорошо, я приду! — Слушай, а может, мне тебя проводить? — Нет, я сама, спасибо. — Тогда до завтра… Лафрензия! — До завтра, Орфей! Парень подходит к ней, робко берёт руку девушки и, поцеловав её, с улыбкой уходит. Лафрензия какое-то время стоит в растерянности, а потом улыбается, вспомнив это волшебное мгновенье. Сердце девушки пело, билось в груди, как птица. Она была счастлива, даже забыла все свои старые клятвы и бабушкины слова. Каждый день к полудню она шла на встречу с Орфеем. Каждый день они разговаривали, узнавая друг друга поближе. Каждый день Орфей играл и пел. Однажды Лафрензия, сама не зная как, стала ему подпевать. — У тебя чудесный голос, Лафрензия! — улыбнулся парень. Но Лафрензия не заметила, что эта улыбка была похожа на хищный оскал. А однажды после какого-то взгляда в обоих вспыхнула страсть. Лафрензия влюбилась. Она знала, что нельзя, но влюбилась. Однако, позабыв все запреты, девушка таяла в огне любви. Она ни о чём не жалела. Вот только юношу страсть недолго жгла… Барьер целомудрия был нарушен. Сорван невинный и безгрешный цветок. Теперь она порочна. Внезапно Лафрензия оказалась окутана чёрной мглой. Засов двери в Аид сломался… Юноша взглянул на Лафрензию и усмехнулся. Она поняла… — Ты использовал меня?! Ты знал, что я — хранительница?! — Убедился, когда ты запела. Ведь говорят, что все хранительницы поют реквием мёртвым душам. Это не могло быть простым совпадением, учитывая ещё и твою необычную внешность. Орфей быстрой тенью скрылся за дверью в Аид. Нежность или ненависть сожгут Лафрензию — ей было всё равно. Она внимательно следила за дверью, слыша всё, что там происходит. Вот Орфей просит Аида вернуть ему его жену, Эвридику, вот Аид соглашается, но говорит, что Орфей не должен оглядываться, пока не окажется на Земле. Он соглашается. Но Лафрензию это не устраивает. Шаги звучат всё ближе. Глаза девушки загорелись ярким алым огнём, став ещё краснее. Не зря ведь она зовётся ведьмой… Она всегда будет помнить о проклятии, всегда будет шептать ему жестокие проклятия. Орфей держит руку Эвридики. Ах, скоро! Скоро он обернётся! И ведь не ошиблась… он обернулся. Ведьма ли породила Лафрензию? Или Лафрензия породила ведьму? На этих страницах нет ответа… Вот так… открылась дверь в Рай.