Один.
Запуск.»
Дэниел смотрел на ежедневно чужое отражение. Просто стоял и смотрел, привыкая к звукам взрывов и суеты, к вскрикам и всхлипам, к временами дребежащему где-то торопливому тихому говору. — Сто, семьдесят, шесть, — проговорил он, легко чеканя каждое слово, — Ниже, чем нужно, на три сантиметра. И как моя душа вместилась в это маленькое тело? Промелькнула мысль о том, что не тело маленькое, а душа у него небольшая. Что это душа ниже, чем должна быть, а не Федор Смирнов, который умрет почти ровно через два года. Историк, едва заметно для самого себя, но все же озлобленно, хмыкнул в ответ на эту внезапную неприятную мысль, ухмыльнувшись одной стороной рта и наклонив голову, так, что теперь смотрел на этого незнакомца как бы свысока. — М? Федька! И, поворачиваясь, на прощание стукнул костяшкой по носу снизу вверх, оставив на пальце неровную полосочку пыли вдоль фаланги. — Низкорослый ты, Федька, — уже не глядя на собеседника, вздохнул Дэниел, — Хотя в свои тридцать — сколько? — в свои тридцать два ты ничего с этим не сделаешь, — и ушел. Солнце медленно краснело, все очевиднее исчезая за горизонтом. Будучи в этом мире более четырех часов, Нэш не обращал внимания на происходящее, а сидел, расставив ноги, на старом поваленном бревне, заросшем влажным мхом, благо штаны у сегодняшнего носителя плотные, военные, быть может. Дэниел хмуро и недовольно смотрел в какие-то мятые вкуснопахнущие листы бумаги этого времени, мысленно отмечая себе некоторые моменты, морщась временами. Не выходя до конца из этого состояния задумчивости, он потер глаза, протянув усталое и даже жалобное «не схо-одится-я-я…», и начал медленно ложиться, под конец резко завалившись на спину. Выдох облегчения тут же вылился в вскрик, болью берущий начало в затылке. Пара любопытных глаз со смешинкой весело сщурилась, дрогнув светлыми ресницами. — Вы такой забавный! Блондинистые кудряшки качнулись вслед за коротким веселым смешком. — Меня зовут Валя. Не выпало возможности представиться. Из-за деревьев вышла девочка лет пятнадцати с миловидной улыбкой до ушей. Нельзя сказать, что девочка была красивой, симпатичной — возможно. Эта улыбка ее очевидно красила, а горбинка на носу придавала живости и без того живому лицу. На его немой вопрос и недовольный взгляд она остановилась и поспешила замахать руками. — Вы не подумайте, я не шпионю! Просто хотелось вас отблагодарить, а вы, знаете, так заняты, такой задумчивый сидите, что я, знаете, не посмела вас отвлечь. — она снова неуверенно шагнула вперед. Дэниел, быстро смекнувший, в чем дело, поспешил отвернуться и принять самое безразличное и, в то же время, недовольное выражение, на которое способно было это лицо. — Девочка… — Валя. — шустро поправила та. — …Девочка, — повторил историк медленней, — ты обозналась. Я очень занят. Уходи. Но девочка не спешила уходить. Напротив, она настойчиво выпрямилась, чуть сжав в кулачке цветастую юбку; глаза ее блеснули обидой, а тонкие губы чуть вытянулись, став еще тоньше. Она нахмурилась: — Я не могла обознаться! Я следила за вами почти с самого начала, с того самого момента, как вы нам помогли, я не могла обознаться. — твердо повторила она. — А ведь говорила, что не шпионка. — сщурился Дэниел. — А ведь говорили, что обозналась. — смело парировала Валя. Такой дерзости Дэниел Нэш из мирного отдела русской истории не ожидал. Специально ведь выбрал из предоставленных вариантов время, когда люди наиболее сдержаны в своих желаниях, в желании перечить — тем более. Время военное. И все же он без особого труда снова принял безразличное выражение и вновь уткнулся в бумаги. «Засранка…» — мелькнуло в голове. — Валя. — поправила она снова. А Дэниел прикусил язык.***
«Ты видел Игру?» «Хото снова побил все рекорды!» «Артефакт найден? Я и не сомневалась!» «А я был на запуске!» «Неужели снова?» То, что услышал Дэниел по возвращении, не сильно его обрадовало. Хото уже не раз показывал и доказывал всем свои способности, с огромной скоростью набирая популярность даже за пределами ИТКИНЦа — Исследовательского Технологического Коммуникативного Исторического Научного Центра, то есть того самого научного центра, куда недавно устроился на работу Дэниел. И был ей вполне доволен, платили достаточно, премия обещала быть более чем приятной глазу, а главное — сами задания не были скучными, сравни их с разбором бумажек на каком-нибудь сереньком предприятии или, самое актуальное, с лепкой чизбургеров в Макдоналдсе. Но все же с положением Хото не сравнится. Было в их отделах кардинальное различие, помимо того, что изучали они просто-напросто разные страны, и отражалось оно в названии — Мирный и Военный отделы. Дело в степени погружения. Те, кто работает в Мирном, появляются в другом времени только сознанием, которое размещается в теле человека того времени, более или менее схожем по параметрам с телом того, кто погрузился. Вернуться можно как по желанию, так и автоматически. Опасности жизни нет: как только она появляется, сознание возвращается в настоящее тело, оставив тело носителя на месте его смерти. Такие работники изучают, обыкновенно, бумаги, фото, факты из разговоров или увиденные чужими глазами. Иными словами, обыкновенные ученые. С Военным отделом дело обстоит иначе. Человек переносится полностью, вместе со всем специально приспособленным оборудованием, умерев там — умирает тут, выполняет задания, требующие боевой подготовки. Платят им, следовательно, больше. На экране в центре управления видно все, что видно участникам операции. И это похоже на боевик, или видеоигру. В народе так кратко и прозвали — Игра. Дэниел не искал приключений, не жаждал адреналина или громкой славы. Он мирно делал свою работу, не подстраиваясь под общую моду наблюдения за каждым движением любого из Игроков. Но все же где-то иногда давала о себе знать легкая зависть положению Хото. Он делал свою работу, не перетруждаясь, не нарушая правил. До сегодня. *Time-Remote Control (Дистанционно временное управление)