Ёжик

— Он в клубок свернуться может, и такой забавный и смешной... — тихо пропел Баки, вздохнул и привалился к большому, мягкому, теплому животу Стива. Тот в ответ засопел что-то, зафырчал. Баки, конечно, понял. Его сопение он научился различать ещё в тридцатые, и после Гидры умение никуда не делось. — Песня одна старая. Русская. Слышал когда-то давно, — ответил Баки, поворачивая голову так, чтобы зарыться лицом в шерсть на животе Стива, и пропел дальше: — Мой ласковый дружок всегда весёлый, умнее он и лучше всех зверей... Стив издал тихое довольное фырчание. Они оба так устали, и Стив поэтому не обращался — в форме ежа силы всегда восстанавливались быстрее. Т’Чалла не обращал на них внимание, сосредоточившись на полёте. А Стив с Баки так и проспали всю дорогу: большой сопящий ёж, перепачканный пылью и кровью, и человек, прильнувший к нему в поисках тепла. *** Баки очень хотел, чтобы Стив расслабился, отдохнул хоть немного. Всю прошедшую неделю Стив был слишком напряжён, даже наедине с ним не давая себе слабину. И даже не обращался ни разу. Поэтому Баки очень обрадовался, когда Стив пришёл к нему поздним вечером и залез на постель, тыкнулся носом в правое плечо. — Споёшь мне эту песню? — попросил Стив, издавая фырчание — человеческое, не ежиное, но всё равно знакомое до боли. Баки погладил его по волосам и согласно кивнул. Пока он вспоминал слова, Стив уже обратился, и теперь тыкался в бок и плечо мокрым носом. — Жить без друзей — одно несчастье прямо, но выбирать их нужно не спеша... — Баки подлез к нему ближе и коснулся ладонью переносицы, от чего Стив шумно засопел, задёргал носом, издавая низкие довольные звуки, и перевернулся набок, подставляя пузико. Баки погладил его шею, ероша шерсть, и Стив, коротко хихикнув, обхватил лапами его руку, направляя ниже. — Лежал мой ёжик прямо на дороге, потом на лапки встал, стряхнул песок, — Баки почёсывал живот Стиву, а тот всё хихикал и ворочался, ёрзал на месте и сопел. — Доверчиво уткнулся носом в ноги и заурчал, как ласковый щенок... Стив, будто понял слова песни, тоже заурчал, вытянул лапы, пытаясь обнять Баки. Огладив животик ещё раз, Баки подтянулся выше и дунул Стиву в ухо, принимаясь его почёсывать: — Ёжик, ёжик, милый ёжик... — и Стив задёргал задней лапой, пару раз задев Баки по бедру, чихнул и опять захихикал. А в следующий момент уже обнимал Баки — в своей человеческой форме, — и крепко-крепко к себе прижимал. — Не уходи, — попросил Стив тихо-тихо, вслепую пихая Баки носом в щёку. Баки вздохнул: — Я рядом, — и ласково его поцеловал. *** Уйти пришлось. Дни, недели, а может, и годы в криокамере слились для Баки в один бесконечный тёплый сон, где были только он и Стив, и никогда не было войны. И когда он проснулся, то увидел Стива: усталого до черноты в глазах, но с мягкой улыбкой. Стив обнял его и накинул на плечи тёплый плед, согревая, а потом показал на стоящего вдали мужчину и рассказал, что это — мистер Стрэндж, и он им поможет снять триггеры. Чуть позже они ушли в их спальню, и Стив включил музыку. И они танцевали и целовались, пока звонкий девичий голос пел песню про маленького ёжика.