Awful things

Кажется, привычка трепать нервы друг другу появляется у них еще в раннем детстве. Люсьен старше и опытнее, поэтому он бьет первым. Маленький сжатый кулачок прилетает другому мальчику точно в плечо. У Эрнеста — смешное лицо. Лицо миниатюрной разъяренной мартышки, готовой вцепиться грязными пальцами прямо в кожу. В этот раз Вега знатно обдирает его и без того не слишком густые черные волосюшки. — Ты бьешь как слабак, — произносит маленький Люсьен и высовывает свой язык, будто пытаясь раззадорить мальчика еще сильнее. Эрнесту всего четыре, но уже сейчас он понимает, что с произношением его настоящего врага что-то не так. Оказывается, они живут в соседних домах. Они не хотят жить в соседних домах. Не хотят видеть друг друга на улице, не хотят получать ссадины и синяки впоследствии совместных игр, не хотят даже вдыхать своими детскими носиками один и тот же воздух. К сожалению, их отцы хотят общаться лучше. Дэмиан и Хьюго успевают разнять мальчиков до того, как один буквально изобьёт другого. Люсьену шесть, он все еще картавит и плохо справляется со своей агрессией. Хьюго, как хороший учитель, пытается помочь: вручает старшему Бладмарчу специализированную литературу по риторике, дает Люсьену пару не очень удачных, но занятий, советует хорошего логопеда, в конце концов. И не забывает прекращать драки маленьких засранцев. — Эрнест! У младшего Бладмарча много вариаций: от убого слащавого сокращения, которое, в теории, должно произноситься как Эрни, до жесткого полного имени. Никогда ни один из вариантов не звучал так ясно и правильно, как сейчас. Вега падает, приземляясь на вовремя подставленные ладони. Бладмарч выглядит крайне обеспокоенно, когда подает руку мальчику и помогает ему встать. Его брови сведены на переносице, а сам он думает, чем бы вытереться. На ладонях Люсьена остается чужая кровь. Эрнест, наконец, оттряхивается и убирает непослушные кудри с глаз, и младший Бладмарч, наконец, замечает. Вега еле сдерживает слезы. Когда Дэмиан приходит к соседу забрать сына, то удивляется. Люсьен — не самый улыбчивый ребенок — прижимается к нему, как только он пересекает порог дома, и поднимает голову. Его ребенок пытается спрятать улыбку. — Я смог сказать имя Эрни без ошибок. Вот, слышал? Люсьену восемь, его распрям с Эрнестом приходит конец, а еще имя его друга — первое слово со звуком «р», что он выговаривает правильно. Мальчики ночуют друг у друга в домах. Не так часто, конечно, как им хотелось бы, но они рады и этому. — Хьюго заставляет меня ходить в школу. Говорит, что это помогает развить самостоятельность и все такое. А мне там только и делают, что подножки ставят. Эрнесту восемь, и он словно хулиган, уменьшенный в размерах: с рядом отсутствующих зубов, тусклыми гематомами по всему телу и яркими царапинами на лице. Люсьен ему кажется невероятно длинным. По большей части, из-за коротких черных волос, торчащих неопрятным ежиком во все стороны. — Ты еще в средней школе не был. Говорят, она полный отстой. — Хьюго все еще находится за соседней стенкой. Люсьен закатывает глаза и смеется. Остаток вечера они проводят, занимаясь всем подряд и ничем одновременно. Решают, что нужно играть в видеоигры на старой приставке, пока еще есть время, что нужно смотреть глупые сериалы, пока никому нет дела до их вкусов. — Когда я вырасту, я выйду замуж за Люсьена, — говорит Эрнест отцу, когда семейство Бладмарчей покидает их дом. Хьюго буквально прикусывает язык от такой новости, но с сыном не спорит. — И почему же ты так решил? — У нас много общих интересов, мы живем в соседних домах, у него мягкие волосы, а еще он успокаивает меня, когда я разбиваю коленки, пытаясь научиться кататься на велосипеде. Не только коленки. Когда Эрнесту девять, ему ломают нос. Точнее, он сам себе его ломает, когда качели раскачиваются на неожиданно небезопасное расстояние от его лица. Люсьену через месяц двенадцать, но сейчас он все еще держит голову мальчика на своем плече, и Бладмарчу это нужно больше, чем моральная подготовка к переходу в среднюю школу. У Эрнеста — горбинка на носу, полученная в результате того инцидента, и отец, забирающий его к себе на выходные. Люсьен не говорит, что не доверяет этому мужчине, но и Хьюго, и Дэмиан, и даже Эрнест понимают это по озлобленному взгляду подростка. Через три дня Люсьену исполняется тринадцать, и он впервые спрашивает у отца разрешение на покраску волос. Младший Бладмарч замыкается в себе больше с каждой новой окрашенной прядью. Сначала это челка, которую он только недавно отрастил. Затем добавляются виски, затылок, макушка… Хьюго не узнает Люсьена после каникул. Его волосы гораздо длиннее, чем Вега привык видеть, почти достигают плеч. А еще они серебрятся на солнце. — Средняя школа сосёт, чувак, — говорит Бладмарч другу, которому только исполняется одиннадцать. — Я представляю. Кроме того, у тебя ведет мой отец. Пускай Эрнест не говорит это ему в лицо, но он все еще уважает Хьюго и во многом ему благодарен. Что все равно не мешает ему согласиться на этот дебильный спор с Бладмарчем. — Пять долларов за саботированную проверку контрольных? Ты за кого меня принимаешь? — За парня, который может саботировать проверку контрольных за пять долларов. Это же очевидно, дурачок. Эрнесту двенадцать, и он сыт по горло дурацкими спорами со своим лучшим другом. У Веги, помимо Люсьена, теперь куча других проблем: новые одноклассники, всегда готовые воплотить свои поганые идеи в действие, напряженные отношения с Хьюго, который совершенно не внезапно теперь его учитель английской литературы, и гребанные гормоны. Последнее, пожалуй, худшее из всего. Кроме того, Люсьен всегда мог поспорить со своими новыми друзьями. Эрнест не был в курсе, были ли они эмо, готами или панками. По-честному, ему вообще-то было плевать на любые субкультуры. Не плевать, однако, на то, что его лучший друг превращается в мудака. А друзья ли они теперь вообще? Бладмарч ведет себя странно. Избегает Вегу. И г н о р и р у е т Ему уже четырнадцать, и он делает свой первый прокол. Бровь болит еще в течение нескольких дней, и за последние недели это первый раз, когда им с Эрнестом удается нормально поговорить. — Так ты сделал пирсинг. Люсьен не похож на себя. Даже не из-за пирсинга. Он вытянулся еще больше, и Эрнест ощущает себя максимально ничтожно рядом с этой нескладной дылдой. На лице у Бладмарча почти нет растительности, чего нельзя сказать о прыщах. Переходный возраст не щадит никого. Они дерутся. Выпускают пар. Все несказанные слова, фразы, предложения достигают своего получателя, но уже в физической форме. Вега старается не целиться в бровь. У Люсьена теперь еще больше проблем с проявлениями агрессии. Она загорается только сильнее с каждым новым ударом. В пятнадцать лет Бладмарч впервые узнает, что такое панические атаки. Он буквально задыхается, нет, хуже. Завтрак подступает к горлу, оставляя мучительную горечь во рту. Блядское сердце колотится в стенки ребер так, что заглушает его собственные крики. Несмотря на все, он благодарит отца, что тот сводил его к специалисту. Благодарит и клянется всем, что только имеет, что ни шагу больше не сделает в сторону того кабинета. Приступы, к сожалению, повторяются. Товарищей рядом нет. В такие моменты рядом только отец, сильно сжимающий его в объятиях и защищающий от любых напастей мира. Или Эрнест. Этот нелепый подросток в оранжевой толстовке на вырост, замыкающий руки у него не на солнечном сплетении, как предполагалось им, а где-то на талии. Обнимает со спины, уткнувшись носом куда-то между лопаток. От чужих слез, впитывающихся в растянутую футболку, Люсьену становится только хуже. В конце концов, Эрнест понимает. Понимает, какого это — четырнадцатилетний возраст. Он приходит к нему с отвратительной порослью над губами, ужасной ломкой голоса и огромным количеством акне. Не обходят стороной чертовы перепады настроения, а также гребанные эмоции и чувства, которых никто не просил появляться. Отец, конечно, в курсе того, что он прогуливает занятия. Нет, прогуливать — этим словом не назовешь его систематическое непосещение почти всех занятий. Эрнест, черт возьми, Вега конкретно так проебывает. Благо, восьмой класс — не выпускной. — Опять не на занятиях? — Вега слышит за спиной знакомый смешок. Оглядываясь назад на их взаимоотношения, Эрнест внезапно понимает, что Люсьен сильно изменился. Он все еще дышит Бладмарчу в грудь, но больше всего Вегу волнует его… Голос. Глубокий такой баритон. Убийственный. Парень жалеет, что никогда не заставал, как друг поет. — От кого же я это слышу? — фыркает Эрнест, параллельно с этим разворачиваясь на пятках потертых кроссовок. — Чего хотел? — У меня есть план. Невероятно гениальный, на самом деле. И он рассказывает. Рассказывает про рассказ Эдгара Аллана По, хотя почти уверен, что Люсьен уже читал его, рассказывает про кладку кирпичей, которая находится в приятной близости к школе, даже про предположительную драку, если потребуется. — И все это, чтобы, напомни мне… Получить отстранение от школы? — Люсьен поднимает бровь, вздыхает. И улыбается. — Чувак, ты знаешь… Средняя школа сосет, — бурчит про себя Эрнест, натягивая на глаза капюшон, чтобы не видеть перед собой невероятно милого, улыбающегося Бладмарча. Он все-таки бьет Люсьена в нос. Для правдоподобности. Не от злости на то, что тот променял традиционную пятницу Mortal Combat на… В общем, на что-то другое. Бладмарч смотрит на свои ладони. Кровь. — Эрнест разбил мне нос! — Люсьен пытался меня убить! Бладмарчу шестнадцать. Он отстранен от занятий, его руки в крови. И его лучший друг влюблен в него. — Могу я тебя поцеловать? — Вега выглядит побито, но радостно. — Мне все равно. Ему не все равно. Настолько не все равно, что он нагибается, потому что Эрнест до смешного низкий для нормального поцелуя. У обоих проблемы с агрессией, это очевидно. У Эрнеста кровоточит губа, и он выдирает целый клок волос с головы Бладмарча. Они гораздо гуще, чем были в детстве. — Зачем тебе пирсинг на языке? — Показать? Эрнесту шестнадцать, и теперь он в старшей школе. Общение с Амандой (не с Люсьеном) и появление Корделии дают свои плоды. Теперь он несколько мягче в отношении людей, отца, самого себя. — Пап. Я встречаюсь с Люсьеном. — Я знаю. Он все-таки подрастает. Заметно. И избавляется от этой поросли над губами. Почти. — Твоя щетина все портит, дорогуша. Конечно. — Тоже выглядишь великолепно, Аманда. Надолго здесь? Девушка жмет плечами и фыркает. Она сама не в курсе. — Не могла же я пропустить выпускную вечеринку моего любимого братца. — С учетом того, что я у тебя единственный брат. Виновник торжества появляется совершенно неожиданно. Люсьену восемнадцать, он поступает в колледж на другом конце города, и Эрнест не понимает, как вообще его выносит. У них больше нет былой разницы в росте, и Вега физически сильнее, и у Люсьена эта дурацкая прическа с выбритыми висками и конским хвостом. Он выглядит взрослым и шокирующе серьезным. На его правом предплечье удивительный симбиоз цветочного орнамента и черепов. Три шестерки, полученные от Эрнеста в одном из споров, не перекрываются. Его вечер не заканчивается семейными посиделками, а плавно перетекает в ночь. Неровная щетина младшего Веги колется и мешает нормально думать. Люсьен не понимает, когда это парень успел стать таким горячим засранцем и, черт возьми, когда он проколол соски. Эрнесту восемнадцать, и его жизнь — сумбурный комок непонятного пиздеца. У комка шесть разных татуировок, превосходная семья и неисчисляемое количество проколов. Люсьену двадцать, и он, в общем-то, счастлив.