***
Дни летят один за другим. Пёстрая Птицехватка впервые вышла из палатки понежится на солнышке, а серый Журавль дремал около входа, сердито сдвинув брови. Что-то плохое снится. Сегодня было солнечно и светло. Нет, даже очень и очень ярко. Дарящий Сон некоторое время не открывает очи, боясь, что яркий свет снова ударит его. Но есть ли вообще смысл открывать ему зенки? Он и так почти ничего не видит, лишь размытые пятна, которые отличает по цвету и размеру. Но кот их откроет, чтобы увидеть слабые спины старейшин, мирно лежащих на траве. Через какое-то время одно из серых пятен зашевелилось и поплелось к куче с добычей. Старик смеет предположить, что это пятно, скорее всего, являлось Журавлём. Сварливый старик чуть не падает на своих тонких ненадёжных ходулях, шатаясь, будто больной. Там пятно и падает, вытащив из кучи мышь. — Жив? Птицехватка крайне медленно подходит, весело улыбаясь, явно в хорошем расположении духа. Но признаться, смотреть на неё было очень больно: торчащие рёбра, обтянутые тонкой гладкой и грязноватой шерстью, выпирающие тазовые кости, крайне тонкая шея, которая могла вот-вот сломаться под тяжестью черепа. Впрочем, примерно так и выглядел сам Дарящий Сон, только тот был старше кошки на несколько лун, из-за чего та постоянно шутила, говоря, что по сравнению с ним — молодая воительница. — Ещё вижу солнце! Сон настиг всех уже после ужина.***
— Кончай беседу с кузнечиками водить, будем веселиться! Из глубоких раздумий Дарящего Сна вывел голос Птицехватки, что грубо толкнула его худой лапой. Что эта старуха задумала, никто не знает, тем более, только-только солнце из-за горизонта вышло, а она уже на лапах. Чудо какое-то! — Не тревожь моё сердце, оставь, оставь… — старик устало поднимает глаза на кошку, вяло взмахнув хвостом. — Давай, старый. Вспомним молодость. Оруженосцы игру затеяли! — как неожиданно было то, с какой силой и рвением маленькая хлипкая старушка взялась за хвост кота и потянула его, да так, что из горла старика вырвался визг. После весьма весомого аргумента, оба вышли на поляну, где ученики уже разделились на команды, с нетерпением дожидаясь прихода старейшин. По бокам сидело пара воинов, некоторые подходили и нашёптывали что-то на ухо участникам. Целитель тоже сидел недалеко, а когда заметил выходящих из палатки, игриво подмигнул и кинул, что те будут поддаваться. — Правила простые, — Когда все распределились, в центр вышел старший ученик, зычным голосом объявляя о мероприятии. — У нас есть комок мха. Этот комок нужно закинуть за черту противника, чтобы победить. Вот и всё! Через пару секунд все носились сломя голову, пинали друг друга, пытались толкать комок, за линию, сделанную из камешков. Страшно, а шума-то сколько! — Да я тут всё себе сломаю! — кричит старейшина, высоко поднимая лапы и испуганно оглядываясь в этой толпе кричащих котов. — Встряхни костями — прояви самодеятельность! — Птицехватка же, хоть и не слишком живо, пыталась кое-как отобрать комок мха у ученицы. После минутной возни с этим, ученица уступила старейшине, поддавшись и как бы сделав вид, что расстроилась. За этим сумбуром наблюдал Журавль, наотрез отказавшийся играть в эту глупейшую, по его мнению, забаву. Тощий с любопытством следил за двумя старичками на поле, которые как-то пытались влиться в общую весёлую атмосферу, при этом насмехаясь, а то и смеясь во всё горло. — Ой! — кричит Дарящий Сон, чьи глаза испуганно застыли на месте, как впрочем, и он сам. — Ты чего? — запыхавшись отзывается Птицехватка. Старик злобно сверкает глазами, осторожно выходя из толпы. — Крыса ты старая! Веселье ей нужно, с моим-то здоровьем. Иди теперь, разгибай меня, чтоб тебя не знаю что… Пёстрая закатывает глаза, подзывая целителя, попутно подбадривая своего «несгибаемого» приятеля. Она сама улыбалась, просто сияла от радости и весело хохотала, словно маленькая кошечка. Вместе они уже сидели на мягких чистых подстилках в пещере целителя. — Дай мне разогнуться — ты у меня зайцем поскачешь! Мышеголовая, разве можно так над стариком издеваться?***
С того дня ничего не менялось. Дарящий Сон и Птицехватка не ссорились, но стали меньше общаться, а старик всё больше и больше спать. Он уже давно смирился с тем, что все ведёт к могиле, более того, он самостоятельно осознанно доводил себя до состояния, из которого, пожалуй, выбраться и восстановится было невозможным. Но он продолжал дышать, продолжал жить, мучая и себя и окружающих. Каждый раз после сна, он поднимался на шатающиеся лапы, которые напоминали палки, шёл к целителю и брал пару маковых зёрен, чтобы заглушить боль. А дёргать целительницу каждый раз, когда все его тело сковывает боль и жар, когда лёгкие словно сдавливают тисками, а перед глазами темнеет, когда он буквально умоляет забрать его в загробный мир, безмолвно, но все же просит. Уже не дёргал оруженосцев принести ему еды, поменять подстилку. Пускай занимаются своими делами, а ему уже ничего не поможет. Уже не заставляет себя идти на негнущихся палках к выходу, чтобы вдохнуть свежего воздуха. Но иногда он встаёт и сидит у входа. Быть за пределами своей подстилки уже было достижением. Почему он продолжает двигаться, продолжает дышать? Ради чего? Ради кого? Он не понимает. Он давно уже труп. Он скелет обтянутый кожей, с отказывающими одним за другим органами. Он сам понимает, что без пяти минут мёртв, так что же?***
Вечер. Солнце садится. Туман. Улица встречает его прохладным влажным воздухом, наполненного свежестью после дождя, мокрой травой и кустами. Лагерь тихий, коты и коши сегодня молчат. Почему? Дарящий Сон со стоном вышел из пещеры старейшин, на миг застыв посреди поляны. Птицехвата высунула голову из зарослей. Глаза её были полны печали. Журавль устроился рядом, его гнойные глаза спокойным и сдержанным морозом провожали уходящего на прогулку кремового старейшину. Кот начал свой путь. Шаг, другой, снова шаг. Голова едва держалась. Детский смех. Запах молока. Шершавый язык мамы. Тогда был рассвет. Братья и сёстры возились около живота кошки, пищали, толкали друг друга, шутили и просто радовались жизни. Удар. Ещё удар. «Отличная работа, Соннолап!» Тренировка прошла на славу. Днём бабочек было очень много, так много, что даже не верилось. Светлый денёк скрасила приятная беседа с молодой ученицей. Она смеялась, тепло улыбалась и бегала вокруг кругами. Ох, что это? Туман укрывал дряхлое тело, идущее через кусты и деревья. Жёсткая трава резала затвердевшие подушечки лап. Ещё не далеко. Писк котят. Мурлыканье любимой. Лёгкий весенний дождик прошёлся после дневного патруля. В полдень все уже отдыхали от воинских дел. Недруг. Кто ты? Шипение, удары, испуганный взгляд детей, хищник, звон цепи. Кровь. Слёзы. Трудный день, трудная работа, трудная жизнь, трудная улыбка. Всё хорошо. Новая жизнь, новое счастье. Дарящий Сон пришёл, вот его место. Светлая полянка, освещённая лунным сиянием. Молодые деревья и кустики окольцевали её, защищая от посторонних глаз. Мягкая трава бережно, лёгким пледом укрывала землю. Ночная птица молчаливо следила за прибывшим, смиряя его пронзительным холодным взглядом. Пора. Старик вдыхает морозный воздух, выдыхая клуб белого пара, который тут же растворяется во тьме. Все для него уже потеряло смысл, время, предметы, да и сама жизнь. А смысл жизни? Он его не видит, может, раньше и видел. Но теперь, когда каждый вздох сопровождался болью, уже и говорить не о чем. Прилёг на землю, всем телом ощущая тепло травы. Пару секунд смотрит куда-то, потом закрывает тяжёлые веки, расслабляет несильные плечи, не дёргает бесшёрстным хвостом. Секунда длиться вечность, вечность длится секунду. Он знает место, где снова почувствует себя как раньше.Как раньше счастливым.