Смотри на небо, чуть дальше, нас уже ждут на метлах с цветами
- Широ! Если подумать, то это не так и плохо. Почти не больно. Почти не страшно. Его переворачивают, и по виску вниз струится тонко-алая веточка крови, растекаясь тонкими нитями где-то в области скулы, беря исток откуда-то из под грязно-белой челки. Широ улыбается – так привычно уверенно, так тепло и мягко, словно все хорошо, словно ничего не случилось только что. Словно Кит только что не нашел его после падения с высоты в метров 30 на куске разваливающегося металла. Словно у Широ нет сквозного отверстия в груди. Прости, Кит. Прости, что тебе приходится это видеть. Я не хотел этого. - Широ… Кровь вздувается пузырями на губах у Такаши, когда он улыбается: так светло и легко, как ни улыбался никогда, только одно пожалуй сравнится; «если со мной что-то случится, я хочу…». Боль расцветает в груди огненными цветами, но он почти не замечает её. Он уже не может, не хочет отталкивать от себя мысль, что наконец-то, и совесть устало взвивается внутри последним рывком, и он изгибает брови в извиняющемся жесте. Как обычно.Мы всё успели с тобой, нас больше нет тут мы больше не с нами
- Прости, Кит. И у него на лице такая боль – господи, как так можно, извиняться за собственную смерть, - и Кит тихо всхлипывает, прижимая руки к дымящейся от теплой крови ране. Он не знает, что делать. Кит чувствует себя беспомощным – настолько, что хочется выть, потому что он ничего не может сделать, ничего, и изнутри все ломается, душится, умирает. Умирает вместе с Широ. Они одни тут – мир вокруг исчез, провалился, ушел в небытие, разбившись осколками скача отсветами по необычно бледной коже, и черные волосы выглядят как мазут, темные, влажные от пропитавшей их крови. На самом деле, оно того не стоит , Кит. Не стоит. Он сделал. Он смог – в последний миг, как всегда, - всегда готовый бросится грудью, закрыть, защитить, убаюкать, принять удар на себя. И всегда был готов заплатить за других – чем угодно, но лучше они, чем я, я не заслужил, и никогда не отступал, оставаясь всегда между гранью-пропастью полного провала. Если в этот раз ему нужно заплатить своей жизнью – то он разменяет ее на удачный билет для остальных без раздумий. Тот, другой, поступил бы так же.Ты видишь, солнце мне светит последним лучом но ничего, я не жадный
Это небо так похоже на земное, да,Широ?, и синие цвета на нем исполосаны рваными линиями белых шрамов от прогудевшего сражения. Такое огромное, всеохватывающее небо – и рядом с этим огромным небом все кажется таким маленьким, таким незначительным. Фиолетово-оранжевый сплетается между собой, как влюбленная пара, и в облаках он видит свои-не-свои воспоминания. Посмотри, как красиво, Кит. Прямо как дома, правда? Слезы – неважно, чьи, - катятся и падают на землю хрустальными каплями, разбиваясь с какой-то одной им знакомой мелодией, и эта их история поставлена на вечный повтор – но не для него, не для него. Боль ударяет неожиданно и ухмыляется криво ему в разбитом зеркале его же лицом, смеясь оглушительно, дерзко и нагло. Она кидает ему в лицо фотопленки прошедших кадров и это много, много хуже дыры в груди. Он помнит: лицо Кита, такое удивленно-растерянное , когда он протягивает ему руку впервые, и глаза у него как у напуганного зверька, и Широ неожиданно ловит себя на мысли, что это довольно мило, а вот теперь они вместе сидят на крыше гарнизона, а вот Кит учит его играть карты, и Широ впервые проигрывает ему : сначала свою еду, потом дело принимает серьезный оборот и Кит смеется, возвращая озадаченному Такаши его вещи. Вспышка – и уже новое, и Широ уже другой, с седой челкой и постаревший внутри лет на десять, и Кит осторожно дотрагивается до его плеча «хорошо, что ты вернулся» Широ улыбается. Отчаянно и счастливо одновременно. Как жаль, что все это было не со мной.Смотри на небо, чуть дальше, за левым плечом такой красивый и складный
Ему нужно, нужно сказать, пока он еще может, пока в легких еще есть воздух, пока не слишком поздно, не слишком… -Кит, послушай…меня, слушай, очень внимательно, ты должен знать, должен… Он видит свое отражение в темном зеркале. Он видит его в лужах галрианнской крови по ночам. Он видит его на столе под лампами ядовито-фиолетового свечения. Я – это он, он – это я.Свобода на Марсе, а всем остальным останутся тюрьмы Свобода на Марсе, а всем остальным...
Он знает. Знает, узнает, смешно, почти случайно – и осознание почему-то не бьет под дых, не вырывает из него душу, нет, все как будто наоборот – так и должно быть – становится чуть легче дышать, улыбаться, жить, зная, что что будущего у тебя нет как и прошлого И немного стыдно за такие мысли, но ему легче, намного легче, и он старается только больше. Теперь у него была цель. Теперь он знает свой путь. -Они что-то сделали с ним…с Широ…Под медным небом искомой брани солнечный диск, возможность движений
И он старается – правда старается, - делать все правильно, как ты, и говорит все то, что тот, настоящий, так и не успел. «Я горжусь тобой, Кит» «Я так горжусь тобой…» Ему не страшно , он смирился, ведь все абсолютно в порядке, просто порой в груди что-то сжимается, когда он глядит на Кита, на них всех, сжимается до боли, но он только улыбается. Ему ничего не остается, кроме как улыбаться. И идти дальше. Дальше, в пропасть Не плачь, Кит, не плачь. Я этого не заслужил, и всё это – не мое, ненастоящее. Фальшивка. Такая же, как я сам.На почерневшем экране, там впереди поток отражений
Эта ноша – ноша тяжелого бремени, - падает с его плеч, я нес его за тебя, его крест. Его больше ничего не держит, ничего, и он уже не может сопротивляться – нет ни сил, ни желания. Свобода дышит ему в лицо под маскою смерти , и тянет к нему руку, и обманка тянется к ней в ответ. Это конец, и он это знает. Ему просто немного грустно, что он не сказал всего этого раньше. Широ, если ты слышишь меня – прости, я тебя подвёл , я не сделал всего. Но я уже не могу, я уже не встану, но ты, ты все еще жив, ты все еще можешь. Ты все еще можешь успеть.Ты окончательно выйдешь уже из себя без имени, голый
Я прожил так мало, но я ни о чем не жалею. Я благодарен тебе, благодарен за то, что позволил увидеть мир твоими глазами. Я узнал, что такое счастье, что такое любовь. Я чувствовал боль и раскаяние. И знаешь что? Оно того стоило. Оно того стоило Он старается извиниться – за то, что уходит так, что взваливает на него все это, что не смог объяснить ничего , за то что все по новому кругу, но тело уже почти не слушается его, и темнота обволакивает его сознание, ласково шепча колыбельную, как мать, лица которой он не помнит. Его последний приют здесь, далеко от Земли, на чужой, далекой планете, но ты то любил их всех, их всех, и он вдыхает воздух глубже в себя, желая ощутить все, все сразу, перед тем как…Смотри по небу, чуть дальше, ползет как змея давно нам знакомый
- Хей, Кит. Широ-не-Широ протягивает руку и смахивает слезы с лица Кита, оставляя большим пальцем на его щеке кровавую полосу. Ты верил в него, верил больше чем во всех остальных, больше чем в себя. - Не волнуйся. Все будет хорошо. И я понимаю, почему. Я все понимаю. - Я верю в тебя, Широ верит в тебя. Я тоже его полюбил. - Ты найдешь его. Найдите друг друга.Свобода на Марсе, а всем остальным останутся тюрьмы Свобода на Марсе, а всем остальным...
Вы заслужили немного счастья. - Обязательно…Смотри на небо, чуть дальше...
В широко раскрытых, темно-серых, пустых глазах отражаются первые звезды. Он все еще улыбается.