Миг воспоминаний

- Как мы познакомились? - Докуфу хлопнула ресницами цвета чуть высохшей темной хвои и, что совсем не свойственно взрослой женщине, растерянно посмотрела в доверчивые глаза молодой леди, в которых ясно читались смущение и ожидание. Относительно своего внешнего вида на данный момент, Сенрёку предпочла бы не справляться. Она и не думала, что воспитывать девочку будет так... нет, не тяжело, воспитание ребенка вообще ни для кого, кто бы не взвалил на себя такую обязанность, не являлось легкой задачей по определению, просто Докуфу наверное не была создана для материнства, по крайней мере сама моримоволосая всегда придерживалась именно такого мнения о своих скудных позывах материнского инстинкта. Нет, это не значило, что Докуфу не любила своих детей или любила их меньше, чем Какаши, но, чем старше становились отпрыски семьи Хатаке-Сенрёку, тем сложнее ей было решить, как себя вести в той или иной ситуации: "Честное слово, легче марафон пробежать." Сейчас же расклад осложнялся еще и тем, что вопрошала именно младшая дочь, а это значило, что горе-мамаше не отделаться ласковой улыбкой и мягким поглаживанием по щечке сопровождающиеся фразой: "Спроси у отца." "Лучше бы она поинтересовалась, как правильно вгонять кунай в сонную артерию," - вот правда, на такой вопрос куноичи ответила бы, затратив на раздумья не больше доли секунды, которые необходимы мозгу на вычленение из памяти нужных сведений. Но за такие мысли Докуфу лишь пристыдила себя, кому от этого было бы лучше, разъяснять не требовалось. - Ну - как говорится, под ложечкой ощутимо засосало. - Это было... Неожиданно. И женщина погрузилась в воспоминания, упустив из виду странное ерзающее движение дочери, голову куноичи больше занимала мысль: "Назвался груздем, полезай в кузов." Ну а пока зачитанная до невозможности и местами погрызенная книга в яркой обложке летела по ломанной кривой на пол, вывалившись из-за пазухи любопытной девчушки... То, что обращаются именно к ней, Докуфу поняла, лишь сделав еще пару шагов в направлении заветных двухстворчатых дверей главного госпиталя Конохи. Слышать свое имя, а не закрепленный позывной, было несколько непривычно, как и не ощущать давления тесьмы на затылок, благодаря которым фарфоровая маска держалась на положенном ей месте. - Ну не одному же тебе с говорящим именем ходить, - реплика могла бы расцениваться как оскорбительная, начиная с интонационного акцента на "тычке" и заканчивая весьма нелицеприятным намеком на сами знаете что. Определенно, зудящая боль в заживающем ране не способствовала дружелюбию, однако обдумать сорвавшееся с языка и спохватиться с извинениями Сенрёку отчего-то не спешила, как и оборачиваться лицом к неожиданному собеседнику. Вот уж действительно, "говоря, что думаю, не думаю, что говорю", а если и думаю, то тем местом, которым особо одаренные люди чувствуют надвигающуюся опасность. Докуфу поморщилась, силясь не зашипеть, спиной чувствуя, как напрягается чужое тело, доселе вальяжно подпиравшее собой больничную стену. Понимание того, что она "махнула лишнего", только сейчас забрезжило где-то на краю сознания, том ничтожно малом, который не был затронут зудящей болью, слишком навязчивой, что бы просто абстрагироваться. Раненого он не тронет, а вот осадить чем-нибудь столь же резким, вполне. Но вместо этого чья-то рука в решительном жесте приподнимает связку мечей, зажатых между правым боком и локтем, и вздох облегчения едва удается скрыть за возмущенным. Серьезный правый глаз внимательно, всмотревшись в лицо куноичи, скользнул к вырезу свободной рубашки, не по обыкновению запахнутой почти на все пуговицы. От просыпающейся злости по веснушчатым щекам пошли красные пятна, и Докуфу знала, что на побледневшем, за время пребывания в госпитале даже больше, чем за время работы в АБНУ, лице они заметны, как никогда раньше. "Не твое дело!" - хотела бросить она и с силой рвануть свое оружие из чужих рук, но секундная задержка, от знания, что после тебя ожидает яркая вспышка боли, повлияли на прямую траектории событий, искривляя её, незначительно, во вселенском масштабе, но радикально для отдельно взятых Мегеры и Пугала. Когда Она развернула голову в правую сторону, Он ей улыбался. Книга с характерным шлепком плюхнулась, привлекая к себе внимание и возвращая женщину в настоящее. В повисшей тишине лишь тихо шелестящие страницы, посмеивались над сложившейся ситуацией. Несколько секунд Докуфу следила, как легкий сквозняк перелистывал целые главы, пока переплет сам не остановил любопытный ветерок на том месте, где корешок особо "разошелся". Медленно, женщина нагнулась, подбирая книженцию, и так же медленно выпрямила спину, возвращая тело в исходное положение, чувствуя, как изящные ручонки дочери комкают ткань неуклюжей кофты. По хорошему, дитё следует отругать, а хозяина сего чтива как следует отмандить, что бы лучше следил за своей "литературой", но взгляд сам цепляется за наивную фразу, которая сама по себе не несет никакой смысловой нагрузки: "Хочешь, поцелую, что бы не болело?". Невольно Сенрёку хмыкает, потом отчетливо раздается смешок, и вот уже плечи мелко дрожат, а комнату заполняет тихий смех. Кажется, тогда она отреагировала так же, и всю дорогу до собственного дома причитала, зло косясь на Хатаке, добровольно взвалившего на себя роль носильщика. Швы ныли до самого порога. - На, - мамаша, отсмеявшись, захлопнула Ичу, и протянула томик ничего не понимающей девчушке. - Отдашь отцу, заодно и спросишь, что так хотела узнать.