Самое прекрасное

Привет. Я не скажу вам свое имя. Оно не понадобится, чтобы некоторым испытать ко мне ненависть. Ненависть всегда находит своего адресата, а получив роспись в получении, возвращается обратно. Ее и так слишком много в нашем мире, поэтому я просто прощу тех, кто меня ненавидит. Они ведь не знают, что счастья в моей жизни не наберется и на одного человека. А вся моя вина перед ними только в том, что люблю того, кто стоит со мной рядом на одной сцене. Стоим мы рядом редко и недолго. И улыбается он в этот момент вам. Нет, я не собираюсь завоевывать ваше расположение или просить вас понять мою любовь. Мы в равном положении. Я тоже женщина и ревную его так же сильно, как и вы. Он смотрит в зал с неподдельной нежностью. Это можно принять разумом, но не сердцем, которое любит. Иногда я прикусываю язык, чтобы не крикнуть ему: «почему ты любишь их больше, чем меня?!» Но это так глупо и несправедливо по отношению к нему, что страх сделать ему больно пересиливает эгоизм. С сотворения мира мужчина всегда смотрит на мир перед собой, а женщина – только на мужчину. Он думает о достижениях и прогрессе, а она – как прибрать его к рукам. Все правильно и нормально, если не позволять своему женскому эгоизму распускаться. Мама меня учила, что женщина может сделать мужчину успешным либо привести его к поражению. Если быть глупой и жадной, можно потерять самое дорогое. Как тяжело оставаться умной, когда кажется, что у тебя его отнимают. Оппа поет, смеется и плачет ради вас. Он не может мне позвонить или встретиться, когда обещал, потому что занят. В такие минуты я забываю, что у меня самой скоро выступление, и я должна думать о своих девочках в группе, своей карьере и своих фанатах, которых тоже люблю. Меня выводит из такого состояния шлепок журналом по голове от онни или окрик нашего менеджера, что я совершенно не думаю о работе. Мне, как и оппе, некогда скучать, но я все равно скучаю так сильно, ведь мы видимся очень редко. «Прости, что не позвонил. Не заметил, как пролетели эти два дня… У тебя все хорошо?» Серьезно не заметил? А может разлюбил или нашел другую? Вокруг тебя столько красивых баб. Приложив усилие, напоминаю себе, что он от усталости не видит перед носом и своего менеджера. «Все хорошо, оппа. Береги себя, пожалуйста». Но обида все равно мучает, от нее сложно избавиться. Его мечта и ответственность: петь для тех, кого радует его голос. Он думает о вас постоянно. Хочу немного отыграться. Сколько зависти поднимется в вашем сердце, когда я скажу, что он меня обнимает? А что будет, если скажу, что он меня не только обнимает? Какое жалкое сравнение. Ведь вы для него – целый мир, а я всегда на втором месте. Кому из нас лучше? Вы скажете, что – мне, а я скажу, что – вам. Любовь поклонников стихийна, как пожар. Она и греет, и обжигает, причиняя боль. И гаснет так же неизбежно, как фитиль в лампе без керосина. Вы забираете у оппы его творчество, чувства и эмоции, его красоту и молодость по праву. И не по праву – его личную жизнь. Вы хотите, чтобы он отдал вам все. Понятное желание. Потом вы его забудете, потому что старый и больной оппа никому не нужен, а любовь окажется ближе к вам, чем вы ожидали. Возможно вы даже не вспомните его, когда ваш ребенок найдет его плакат в старых бумагах. Или улыбнетесь своему детскому увлечению далеким кумиром. Так или почти так будет у многих. А мне нужен он. Лучше здоровый. Но откуда у него наберется столько здоровья с такой работой? Он уже больной и уставший. С плохим настроением, раздраженный, когда никто не видит. Занудный. Вы его таким не знаете, вам достаются его счастливые улыбки, а мне – его боль в спине и угрюмое молчание, когда он недоволен. Любовь проверяется не тогда, когда все хорошо. И я, надеюсь, эту проверку уже прошла. Я люблю его уже пять лет. И последнее время боюсь потерять самое дорогое из-за своей глупости и жадности, а не потому что он меня разочарует. Вы еще не верите, что я обычная женщина? Это легко исправить. Сейчас бы я вцепилась кому-нибудь из вас в волосенки с воплем: «отстаньте от него, он – мой!». Так обидно, что он снова забыл позвонить. Вот это и есть та глупость и жадность. Поэтому сижу и выписываю на бумажку подобную глупость, пока среди жестоких и эгоистичных слов к оппе не появится наконец моя нежность и любовь, способная его согреть. А потом наберу ему это сообщение. Порой трудно докопаться до нежных слов. Вы ведь думаете, что оппа верный, как лебедь? Оппа рассуждает так: «три месяца без секса я не протяну». А потом виновато отводит глаза, я уже научилась определять по глазам степень вины. Только никогда его не спрашиваю, с кем. И вообще не говорю на эту тему. Иногда мне хочется поставить себе памятник за терпение посмертно. Оппа романтичный? Хи-хи. Жаль сообщать: он так же романтичен, как панцирь его Тангомы. Насколько может быть романтичен человек, выбравший себе в любимцы черепах? Со скуки я выучила пятьдесят рецептов блюд с черепашьим мясом. Оппа обиделся, когда узнал. Пришлось две недели присылать салатик для питомцев, чтобы он меня простил. Мне уже … лет, но у меня такая детская мечта: поесть попкорн в кинотеатре вместе с оппой. Мы там ни разу не были. По отдельности, с друзьями – да, а я хочу с ним. Но… «моим фанатам будет больно, если они нас увидят». Опять вы. Девушку он может поменять. Я ведь не знаю, как сильно он меня любит. Вам, наверное, будет смешно, но когда он хотел сказать мне что-то важное, он задумался и заснул. Заснул сидя. Чтоб ему не было стыдно, не стала ему потом напоминать. А фанатов он не выбирает. .. Иногда он тактичен, как слон в посудной лавке. Тискать мой живот со словами «о, да ты поправилась». Даже если мы долго не виделись, можно же было промолчать? Менеджер мне разрешил набрать вес, я же не превратилась в бегемота? Но Чонун повторил это несколько раз и при этом улыбался. Настала моя очередь объявить ему бойкот. Вот так мы и живем. Не успеваем заметить, как пролетела наша встреча, но успеваем поругаться. К счастью, такое бывает не часто, и всерьез за четыре года мы поругались всего два раза. Оппа терпелив к моим капризам, а я всегда стараюсь его понять. Самое тяжелое – это видеть, что ему больно или плохо, когда вокруг много людей, и оставаться невозмутимой. Я не могу к нему подойти. И стараюсь даже не смотреть в его сторону, по глазам можно понять, что я чувствую к нему. Другие айдолы, находящиеся в том же положении, что и мы, никогда не сдадут. Но слухи и случайных людей никто не отменял. Остается писать ему сообщения или ждать возможности встретиться. Но он же не любит говорить со мной о своих проблемах. Вам сложно поверить, что мы так редко видимся? У меня своя работа, у него своя, и часто наши свободные дни не совпадают. Увидеть друг друга мельком при условии, что мы на одном мероприятии, поговорить и даже поцеловаться вполне удается. Только этого так мало. Задерживаюсь позже остальных, ссылаясь на несуществующие дела. Ищу заветную полутемную лестницу, про которую мне заранее сообщил Чонун, руководствуюсь планом эвакуации, он надежнее объяснений самого оппы. Если мне не удается отыскать ее быстро, оппа звонит и сообщает, что я больна топографическим кретинизмом. Даже не обидно. Я скоро смогу обнять любимого человека. В таких случаях он со мной не здоровается. Вместо приветствия – его губы и руки. А что еще надо? Через минуту он уже на полном серьезе настойчиво лезет мне под юбку. И хоть у самой от желания подгибаются колени, приходится так же настойчиво его отпихивать. Потому что в отличие от Чонуна, я еще помню, что мы на ЛЕСТНИЦЕ. И в любой момент здесь может кто-нибудь появиться. Это хорошо, если у нас потом есть возможность уехать вместе. Иначе это просто мучение. Чем старше я становлюсь, тем чаще перед нашей встречей моя рука тянется выкинуть противозачаточные таблетки. Я так хочу от него ребенка… Однажды, когда мы занимались любовью, я сказала ему об этом. И больше не рискну это повторять. Впервые близость для нас была такой болезненной. У нас не будет возможности завести ребенка еще очень долго. Ни к чему друг друга мучить, и без слов все понятно. Но я так его люблю, что думаю о ребенке каждый раз, когда мы вместе. Ведь это самое прекрасное, что может быть… Но вдруг… вдруг кто-нибудь будет его ненавидеть? Совсем маленького, который будет для оппы дороже собственного сердца… Я боюсь ненависти, она может уничтожить все самое прекрасное.