Часть 1
20 августа 2017 г. в 23:10
На вечеринке в одном из клубов Лос-Анджелеса никто не заметил исчезновения двух парней, да и было это им обоим на руку. Брендон тянул за собой все время оглядывающегося Даллона, вцепившись в его запястье, пока за ними не захлопнулась тяжелая дверь с большой буквой "М".
Брендон прижал своего коллегу к стене, одной рукой обхватив его кисти и зафиксировав их у него над головой, пока второй поднимался все выше по его торсу под рубашкой. Губы солиста блуждали по чужой шее, перебирались на губы и возвращались обратно. Этот плут точно знал, где находится "точка джи" Уикса, а потому с такой уверенностью покусывал его кожу чуть ниже пылающих от стыда и страсти ушей, проводил языком вдоль его сонной артерии, чувствуя, как колотится его сердце.
– Брендон, – подавляя очередной стон прохрипел Даллон, – нас могут увидеть, – он зажмурился, подставляя коллеге свою шею, и закусил нижнюю губу. Ури ухмыльнулся и, впившись в губы басиста, повел его в самую дальнюю кабинку, которая по какой-то причине была раза в полтора просторнее остальных, так как в ее распоряжении был целый угол помещения, словно неаккуратно срезанный архитектором.
Парни заперли дверь кабинки и наконец могли в полной мере насладиться друг другом. Солист начал расстегивать рубашку Даллона, пожирая его глазами и покрывая каждый новый открытый участок кожи нежными поцелуями. Так он спустился до низа живота, но затем снова поднялся и подарил два отдельных поцелуя соскам своего партнера. Тот млел от этих ощущений настолько, что его собственные ноги порой становились ватными и не могли держать его ровно, а потому он спускался вдоль стенки на так вовремя поставленное между его ног колено Ури.
Прикосновения к шее и соскам возымели над Уиксом эффект афродизиака. От одних только легких укусов он уже готов был кончить прямо в новые концертные брюки; он закрывал рот рукой, чтобы сдержать поступающие стоны удовольствия. Брендон не мог этого не заметить, а потому приблизился к губам музыканта, прошептал в них "заткнись", и парни снова слились в страстном поцелуе. Его язык нагло господствовал в чужом рту, прощупывая каждый зубик и будто борясь с языком Даллона. Они покусывали, оттягивали губы друг друга, тихо постанывая и вслушиваясь в свое сбивчивое дыхание.
Наконец Ури усадил своего коллегу на крышку унитаза, впиваясь пальцами в его бедра, и опустился на колени.
– Как это неправильно, – еле слышно прошептал Даллон, пока Брендон расстегивал ремень на его брюках.
Внимание солиста сразу привлек выпирающий через тонкую ткань член Уикса. Поцелуями он прошел от основания до головки и начал посасывать ее, не снимая белья. Тот закусил свой указательный палец, чтобы не издавать лишних звуков. Брендон все-таки снял остатки одежды с возбужденного коллеги, чей член все время напоминал о себе, вздрагивая в его руке. Он провел по стволу языком, обхватил губами головку и стал медленно опускаться ими к основанию, умело подталкивая член к небу, пока орган не достиг гланд. Солист вытащил член изо рта, пытаясь отдышаться и вытереть выступившие в уголках глаз слезы. Он посасывал яички, ритмично надрачивая Даллону, снова брал в рот, проталкивая орган к горлу, практически доводя басиста до экстаза, но прерываясь в самый последний момент, сильнее сжимая ствол в своей руке.
– Брендон, пожалуйста! Я больше не могу, – взмолился Уикс, жмурясь и вытирая рукой пот со лба.
– Да неужели, – ухмыльнулся Ури, снимая с себя одежду и обнажая давно эрегированный член, так жаждущий тоже ворваться в игру. – Я тебе не разрешал, ясно? – Брендон пальцами сжал лицо коллеги, медленно приближаясь к нему. – А теперь, – начал шептать он, обжигая басиста своим дыханием, – на колени! – прикусил мочку уха.
Даллон выполнил приказ, опустившись коленями на холодную плитку, и взял член музыканта в рот, помогая себе рукой. Он делал это быстро, небрежно, мечтая о завершении. Он положил руки на задницу Брендона, заглатывая его член все глубже, пока не уперся носом в пах солиста. Затем он обвел языком головку, поиграл с уздечкой и в то же время начал удовлетворять себя. Этого Ури позволить ему никак не мог. Он снова включил приказной тон и сказал Уиксу подниматься.
Брендон обошел его и толкнул вперед так, что тот упал коленями на крышку унитаза. Даллон слегка поерзал на ней, выбирая наиболее удобную позу для себя, и наклонился назад, прижимаясь головой к груди коллеги. Тот сильнее наклонил его голову, проталкивая язык в Даллонов рот и впиваясь в его губы новым поцелуем.
– Подожди, – прошептал Брендон, отодвигаясь от Даллона и начиная копаться в куче вещей. Наконец из заднего кармана своих джинсов он достал трофей – презерватив со смазкой – и протянул его Уиксу. Тот вцепился зубами в уголок упаковки, Брендон слегка потянул ее в сторону, и она открылась.
Когда контрацептив был надет, а часть лубриканта с него осталась на пальцах солиста, он медленно ввел их в задний проход коллеги, нежно растягивая и отвлекая его поцелуями, хотя этого уже давно не требовалось. Он вошел в музыканта на выдохе, заставляя того прогнуться в спине. Даллон руками вцепился в бак унитаза, так внезапно получившего новое предназначение, и втянул воздух сквозь зубы, когда Брендон начал двигаться. Он хотел подавить все норовившие вырваться стоны, отчего максимально концентрировал на этом свое внимание, но коллега не давал ему это делать – настолько он был хорош. Сначала солист входил медленно и вдумчиво, сдавливая руками талию Уикса, старался как можно глубже, пытаясь достать до простаты и доставить ему максимум удовольствия, но не мог выдержать этого темпа, а потому ускорялся, удовлетворяя себя. По туалету эхом разносились шлепки, когда бедра Брендона сталкивались с задницей Даллона. Он входил и выходил, поглаживая спину басиста, прижимаясь к нему, заставляя его подняться и заключая в новый грязный, небрежный, страстный поцелуй. Уикс постанывал в чужие губы, лаская слух коллеги и заставляя его вздрагивать всем телом.
Брендон ненадолго оставил Даллона в покое, отдав ему приказ поменяться местами. Теперь солист сидел на крышке унитаза, слегка отклонившись назад, а его коллега расположился на нем сверху, работая задницей и позволяя органу Ури тереться между его ягодиц – от этого он возбуждался еще больше и принимался изучать губами шею Брендона, целовать и обводить языком родинки на ней. Он задыхался от желания, поэтому не стал ждать первого шага от музыканта и сам насадил себя на его член. Он поднимался на нем бедрами и вновь опускался, сам задавал темп и действительно наслаждался быть наездником, как какая-то дешевая шлюшка. Ну и пусть!
Он запрокидывал голову, снова опускал ее, и влажные пряди ниспадали на его лоб; он гладил руками торс Ури, поднимаясь руками от низа живота до груди и опускаясь обратно; он вновь и вновь припадал к опухшим губам Брендона, нежно покусывая их, и опять выпрямлялся. Даллон снова был на грани.
– Брендон, пожалуйста! Не мучай меня! – шептал музыкант на ухо коллеги.
– Хорошо. Я тоже готов. Давай… сделаем это вместе, – предложил солист, прикусывая нижнюю губу и заглядывая в лазурь глаз Даллона. В них читались счастье, страсть, желание и… любовь?
Брендон вытащил, сорвал презерватив и не глядя бросил его в мусорное ведро. Его правая рука обогнула тело Уикса и расположилась на своем члене, а левая обхватила ствол коллеги. Он одновременно начал надрачивать себе и Даллону, наконец позволяя ему кончить. Тот окропил живот Ури, а затем семя тонкой струйкой вытекло из его кулака. Буквально через пару секунд Брендон излился на задницу басиста и тихо засмеялся, едва заметно улыбаясь коллеге уголками губ.
Отдышавшись, приведя себя в порядок и наконец отойдя от произошедшего, парни замолчали. Они смотрели друг другу в глаза и могли прочесть в них один и тот же вопрос: как мы до этого докатились? А ведь действительно, все начиналось очень даже невинно. Музыканты лишь хотели добавить эпатажа к своим сценическим образам, а самым легким способом было раздразнить падких на милых влюбленных мальчиков фанаток. Всего лишь игра на публику, разве нет? Но тогда кого они пытались дразнить, страстно целуясь в гримерках, проводя ночи в одном номере в отелях, любуясь друг другом вне поля зрения камер и поклонников? Ни Брендон, ни Даллон не могли сказать, в какой момент граница между ролью на сцене и реальной жизнью стерлась, однако отрицать этот факт они тоже не могли. Между ними было что-то, доступное лишь им двоим. Это же и было их проблемой:
– А как же твоя жена? – спросил Даллон, нарушая тоскливое молчание.
– А твоя? – парировал Ури, едва заметно усмехаясь.
– Один-один, – грустно заметил басист. – Мальчики любят девочек и мальчиков. Любовь-то не выбирают, – Брендон поднял глаза и задумался, запоминая эти слова на будущее, однако серьезный взгляд коллеги вернул его к реальности. – Но это нужно как-то прекратить. Или мне придется уйти.
– И как же группа без тебя? Нет, черт с ней! Ты же понимаешь, что не столько группе будет плохо без тебя, сколько мне? – в ответ Уикс только отвел глаза.
– Я не вижу другого выхода.
– Я уверен, что ты тоже этого не хочешь! – Брендон вплотную подошёл к басисту. – Посмотри мне в глаза и скажи: "Ты мне не нужен". Лишь тогда я смогу поверить тебе.
– Ты мне не нужен, – неуверенно произнес тот, подняв глаза на коллегу.
По телу Даллона пошёл холод. Грудь сдавило от боли. В горле запекло. Но иного исхода не могло быть.
– А я тебе все равно не верю, – улыбнулся Ури и поцеловал его.
Пока они вместе, все будет хорошо.