Четыре "никогда больше" лейтенанта Бамблби

Архивы Аякона горели, прямое попадание тяжелых авиабомб целого отряда десептиконских джетов испарило основное здание, чудом сохранились лишь холл и лестница, ведущая в никуда. Пепел сыпался с неба непрекращающимся дождем, прилипая к броне и застывая серо-ржавыми разводами. Пробраться среди руин в альтформе было невозможно, так что молодой разведчик шел пешком, ловко скрываясь за крупными обломками и перепрыгивая мелкие. Конечно, прыгать, наверное, не стоило – можно было попасть серво в какую-нибудь трещину и демаскировать себя шумом падения. Хотя, с учетом того, что где-то чуть правее грохотал бой – попавшие в окружение защитники Архива сумели организовать оборону и теперь ждали эвакуации – падение мелкого разведчика вряд ли привлекло чье-то внимание. Бамблби спешил к точке эвакуации, но не смог устоять перед искушением – и заглянуть в Архив, где, как все знали, раньше, до войны, работал Оптимус Прайм. Скоро автоботы покинут разрушенный умирающий Кибертрон – и неизвестно, когда вернутся. Но обязательно, обязательно вернутся! Когда победят десептиконов, а это будет скоро, конечно же, скоро! Но все равно – когда еще! А Архивы – вот они. И вот она – лестница. Оптимус, тогда еще Орион, наверное, ходил по ней каждый день. Жалко, что ничего больше не сохранилось! Бамблби три ворна актива бы отдал, чтобы посидеть в рабочем кресле Оптимуса! Наверное, это совсем-совсем особенное кресло, ведь в нем сидел будущий Прайм, надежда Кибертрона и лидер Автоботов. Ну, если кресло совершенно точно не уцелело, то можно хотя бы пройтись по лестнице. Бамблби оценил прочность сохранившейся конструкции – и решил рискнуть подняться хотя бы до первой площадки. Чтобы окружающий пейзаж и звуки канонады не мешали представлять, что он идет по лестнице рядом с Праймом, то есть, Орионом, разведчик выкрутил на минимум аудиосенсоры и сузил видеозахват так, чтобы фиксировать только лестницу под серво. На пятой ступеньке он уже перенесся в довоенную мечту, где Оптимус – почему-то все же Оптимус, а не Орион - ободряюще улыбался и с готовностью отвечал на все сбивчивые вопросы. Тем неожиданнее оказалась крепкая хватка мощного манипулятора, зажавшего сразу оба запястья и раздавившего крепления бластеров. - Р-разведчик, - громыхнул так, что было слышно даже несмотря на выкрученные на минимум аудиосенсоры, серебристый мех с тяжелой плазмопушкой на правом манипуляторе. - М-мегатрон! – вокалайзер Бамблби выдал почти бетский писк, а видеозахват захотелось вообще отключить, в глупой надежде, что лидер Десептиконов просто рассеется в воздухе, словно процессорная симуляция. - А я популярен, - хмыкнул Мегатрон, выступая из тени наполовину рухнувшего перекрытия. Серебристая броня носила следы нескольких прямых попаданий тяжелых бластеров, один из шипов наплечника был срублен лазерным лучом, открывая сложный плечевой механизм, дуло плазмопушки то загоралось фиолетовым, то искрило – меху явно не хватало энергии, чтобы нормально разогнать заряд. Неужели правду говорят, что Мегатрон всегда сражается в первых рядах и всегда появляется там, где в бой вступает Оптимус Прайм? Словно ищет встречи с лидером противника? Но зачем? Оптимус не скрывал, да и все знали, что до войны Орион и Мегатронус, тогда еще Мегатронус, а не Мегатрон, были друзьями и соратниками. Но сейчас? Зачем сейчас искать встречи в бою? Неужели десептикону так хочется собственноручно прикончить бывшего друга? Хотя, кто их поймет, десептиконов. - Скажи мне, разведчик, - Мегатрон отпустил запястья Бамблби, удостоверившись, что бластерам пришел конец, и перехватил левым манипулятором за горло, отрывая от земли и поднимая на уровень своей лицевой. – Ваш Пр-райм все еще там, в точке эвакуации? Бамблби вцепился в беспощадные когти, пытаясь разжать хватку, но силы были явно неравны. Оптимус, конечно же, был там, где шел бой, он там и останется, прикрывая отход и до последнего ожидая опаздывающих. Но выдать эту информацию Мегатрону? Навлечь на и без того истощенные силы автоботов удар самого лидера Десептиконов и его команды преданных дружков? Наверняка они где-то рядом. Никогда! Бамблби решительно сузил оптику и соврал: - Конечно же нет! Прайм отправился с передовыми отрядами, строить новую базу. – Глупо, это тоже военная тайна, про базу. Разведчик готов был глоссу себе откусить, но слова обратно в вокалайзер не запихнешь. Алая оптика Мегатрона была так близко… Почти неосознанно, разведчик потянулся ЭМ-полем, пытаясь считать намерения десептикона, подгадать момент для побега – и едва не сплавил себе процессор: яростная тоска, гнев, отчаянье и... чувство потери? Когти на горле уже стали разжиматься, когда Бамблби в безрассудном желании отомстить за то, как глупо попался, заявил, глядя в пылающую мрачным огнем рубиновую оптику: - Ты больше никогда не увидишь Оптимуса. Ты его не достоин! На мгновение разведчику показалось, что Мегатрон ушел в оффлайн, так резко погасла красная оптика. Наноклик – и мир погас для самого Бабмлби. Когти на горле сжались с мерзким скрежетом, вышибая искры при соприкосновении один с другим и превращая вокалайзер в набор исковерканных деталей, энергон из пробитых шейных магистралей плеснул на броню Мегатрона, смывая пепел… Падения на плиты разрушенного холла Архивов Аякона юный разведчик уже не ощутил, в системный стазис его выкинуло еще в полете. …Лейтенант Бамблби никогда больше не старался специально задеть чьи-то чувства. *** В сознании Мегатрона оказалось неожиданно… уютно? Бамблби помнил, зачем он здесь оказался, знал, что за ним наблюдают несколько пар встревоженных глаз и оптосенсоров, знал, что должен как можно скорее найти формулу лекарства от киберчумы, иначе Оптимус уйдет в дезактив, но все равно не мог не восхититься. Довоенный неразрушенный Кибертрон, башни Аякона, кварта на высоте десятков этажей… Стоп. А почему именно Аякон? Разве Мегатрон не из Каона? - Я знал, что ты все равно придешь сюда, не останешься в Совете. – Мегатрон стоял на террасе, у самого неогражденного края, лишенный страха высоты, как все летные формы. - Я надеялся, что ты будешь здесь. – Оптимус – или Орион? - остановился в нескольких шагах за спиной Мегатрона, так и смотревшего вниз, в пропасть высотой десятки этажей. - Надеялся… - Мегатрон обернулся, и Бамблби увидел, что его оптосенсоры голубые, а не рубиново-красные, как было всегда. Как разведчик запомнил с того самого ужасного мига в Архивах Аякона в последний орн битвы за Кибертрон. – Ты понимаешь, что это время до рассвета – все, что у нас есть? - Я надеюсь, что смогу это изменить. - Зря надеешься. – Мегатрон приглушил вокалайзер, хотя явно злился. – Ты сделал свой выбор. Как и Совет. Завтра все кончится – и все начнется заново. - Ты не отступишь? - Как и ты. - Я больше не могу идти за тобой. Ты хочешь разжечь пожар. - Пламя очищает. - Ты, как всегда, категоричен. - А ты, как всегда, бесконечно наивен. Орион все же смог преодолеть те несколько шагов, что их разделяли, но на этом его решимость иссякла. Мегатрон слегка улыбнулся, но взгляда не отвел, словно скованность Ориона в отношении первого шага его веселила и возбуждала: - Знаешь, учитывая, что для нас есть только несколько джооров, я предпочту провести их только с тобой, а не в рассуждениях и спорах о прогнившем насквозь Совете. На мгновение они замерли – наверное, говорили по внутреннему каналу, догадался Бамблби - и Орион не стал спорить, просто поднял манипулятор и коснулся протянутой навстречу ладони. Их пальцы переплелись… Бамблби словно ведро ледяного очистителя на голову вылили. Нет-нет-нет. Это – личное. Это настолько личное, что даже знать о самом факте существования этого личного… Шлак им всем в бак, психо-кортикальное соединение не зря запрещено повсеместно, кроме как у десептиконов. На краю Колодца Искр Мегатрон мечтал не о победе, не о власти над Галактикой, не о мести. Его воспоминания, его мысли, его сны были полны Орионом и Оптимусом. Бамблби решительно выкрутил аудиосенсоры на ноль, а видеозахват сузил до минимума, только чтобы понимать, где он находится. Надо было как-то попробовать добраться до той части памяти, где хранилась формула антидота от киберчумы. Тем неожиданнее оказалась крепкая хватка мощного манипулятора, сжавшего левую дверку за спиной. - Р-разведчик! – громыхнул Мегатрон, вызывая циклический сбой в процессоре, который люди называют дежавю. Бамблби вернул нормальную чувствительность аудиосенсорам и ширину видеозахвату. Ложа над Ареной Каона. Сам Бамблби никогда там не был, но видел несколько голозаписей гладиаторских боев. - Ты меня видишь? – просвистел на сайбексе Бамблби. - Тебя здесь быть не может. Значит… Это симуляция. Но я осознаю это. Значит, я не слился с Всеискрой. Какая неожиданность! Разведчик молчал, пытаясь прикинуть наиболее выгодную линию поведения. Мегатрон тем временем довольно быстро пришел к верному умозаключению на счет психо-кортикального соединения и системного стазиса с полной изоляцией процессорных функций. - И что же ты хочешь выкопать в моей памяти? – лидер десептиконов не отпускал дверцу из захвата, поэтому Бамблби старался не совершать резких движений. И… с учетом уже увиденного, решил, что стоит сказать правду. - Мне нужна формула антидота к киберчуме. Для Оптимуса. - Даже так. – Мегатрон взглянул вниз, на арену, где бушевало море его сторонников-десептиконов, командиров будущей армии. – Учитывая, что я тут, понимаешь ли, стою на краю Колодца Искр, мне даже приятно знать, что и Прайм где-то рядом околачивается. Картинка мигнула, словно Мегатрон перескочил из «действительности» в очередной кластер воспоминаний, потеряв недавно приобретенную осознанность. А затем лидер десептиконов рухнул на колени и на бок, сжимаясь от выжигающей изнутри боли. ЭМ-поле полыхнуло едва ли не в видимом диапазоне, транслируя шок от невыносимой и невыразимой потери, оптика мерцала, то включаясь, то отрубаясь. - Нет, - прохрипел Мегатрон. – Нет… Бамблби видел такое несколько раз за свой актив: так рвалась искренная связь, когда один из бондмейтов уходил в дезактив, утягивая за собой партнера в Колодец Искр. Но… Разве… В процессоре разведчика все смешалось, хотелось разбежаться и удариться шлемом об стену, чтобы забыть все нечаянные откровения навсегда. Только то, что командир лежал где-то там, медленно и мучительно угасая от киберчумы, заставило Бамблби сосредоточиться. - Я уйду, когда разорвется психо-кортикальное соединение, а Оптимус умрет… снова – и снова вдали от тебя, если ты не дашь мне антидот. - Умеешь ударить по больному, разведчик, - выдохнул Мегатрон, зажигая над ладонью инфорамку с формулой, прежде чем провалиться в аварийный стазис. …Лейтенант Бамблби никогда больше не позволял себе усомниться, что даже в самой темной искре есть место любви. *** Рукоять Звездного Меча слишком велика для его ладоней, даже пальцы не могут ее как следует обхватить, но тяжесть почти не ощущается. Да и собственный корпус ощущается не совсем собственным, словно после долгого стазиса. Но ведь прошло всего ничего, наноклик, другой, с того момента, как он упал в зеркало Омега Замка в полной уверенности, что это конец его бурного и, несомненно, героического актива. Плазмопушка Мегатрона рявкнула три раза, процессор и боевые протоколы отследили траекторию выстрелов, запустились команды уклонения, но все варианты предусматривали утерю Звездного Меча. А этого допустить было никак нельзя. Без оружия, способного противостоять Темному Разрушителю Мегатрона, командир не справится. А значит, конец Земле, конец автоботам, конец всему. И Бамблби без колебаний смахнул предложенные команды с внутреннего экрана, продолжая полет навстречу трем сгусткам плазмы. Не имеет значения. Главное, что Звездный Меч продолжит траекторию и упадет рядом со сцепившимися врукопашную лидерами. Так и случилось, за маленьким исключением. Мгновение темноты и тишины – и вот уже Бабмлби стоит в шаге от Звездного Меча, чувствуя себя престранно, а Мегатрон вышибает Оптимуса за край платформы Омега Замка. Разведчик замирает, все замирает, только Мегатрон делает шаг вперед, заглядывая за край. И Бамблби совсем не уверен, для чего: чтобы убедиться, что Оптимус метеором падает сквозь атмосферу Земли – или чтобы удостовериться, что Прайм успел ухватиться за этот самый край. Без разницы. Понимание необратимости момента взрывается в процессоре Бамблби. Не имеет значения. Сейчас или никогда. Вот Звездный Меч. Вот Мегатрон, явно не замечающий ничего вокруг. Поднять меч – какой же он тяжелый, как Оптимус вообще им так легко машет одним манипулятором? А дальше все сделает инерция. Подчиняясь движению меча, разведчик почти пробегает два шага – и острие входит ровно между сорванных в бою пластин спинной брони и выходит из груди, рассекая знак Десептиконов. Мегатрон падает на колени и на одно ужасающее мгновение зависает в шатком равновесии: слева - пропасть и свободное падение до Земли, справа – зеркало Омега Замка, только что восстановившее дезактивированного Бамблби. Разведчик хочет выпустить рукоять Звездного Меча, но застывает, не в силах ни разжать пальцы, ни отвести оптику. Через плечо стоящего на коленях Мегатрона он видит, что Оптимус все же успел схватиться за край платформы и сейчас… Бамблби чувствует, как ЭМ-поле Прайма полыхает болью и надеждой – одновременно. Боль невыносимой и невыразимой потери – и надежда на то, что это не конец. Налево – или направо? К Земле или… Мегатрон решил сам, даже сейчас, даже здесь это был его выбор – и только его. Сдернув себя с острия Звездного Меча, Мегатрон упал через край, с которого мгновения – или вечность? – назад столкнул Оптимуса. Наконец, Бамблби смог разжать пальцы – Звездный меч звякнул о металл платформы Омега Замка. Разведчик бросился к командиру, хотя понимал, что помочь ничем не сможет, его веса недостаточно, чтобы вытащить Оптимуса, но тот справился сам. Сел на край, и, не отрываясь, следил взглядом за ярчайшим метеором, падающим куда-то в Тихий океан. …Лейтенант Бамблби никогда больше не забывал, что любовь – это навсегда. *** Земное звездное небо такое красивое… Над Кибертроном звезд не видно, слишком ярко горят огни восстановленных городов, да и за городом свет звезд затмевает отблеск недалекой яркой пылевой туманности. Здесь, на Земле, так много всего произошло – и сколько еще произойдет… Кто знает! В одном лейтенант Бамблби был уверен точно: с прошлого раза на Земле, после всех тех событий с командой Прайма в конце войны, он никогда больше не допускал мысли о любви и искренном партнерстве. Он не Оптимус, он такого не вынесет.