All the rain will wash away

http://www.rainymood.com/ включаем и читаем POV Кибом Он ушел. Ушел, хлопнув входной дверью и ничего не сказав. Я долго вслушивался в звуки, как доносится из подъезда неразборчивый гул и скрежет лифта. Ушел? Ушел. Открытый балкон, где еще вчера мы обсуждали планы на следующую неделю, а теперь – сквозняк по полу; ногам холодно, но... в сравнении с чем-то другим – тепло. Или нет? Холод наполняет меня, окрашивает квартиру. Серый. Все кажется серым. Серая квартира, и балкон этот, серый, и я сам становлюсь серым и безжизненным, словно нет меня. Потому что рядом его нет. Он наполняет меня цветами и звуками жизни, а если его нет? Что теперь? Я выхожу на балкон. Дождь. Небо серое-серое, грозное. Словно и оно ополчилось против меня. Словно в укор мне. И что мне делать? Слоняться по квартире, пить горький холодный кофе, хоть и не люблю, но как-то отрезвляет. Потому что даже чайник не хочется разогревать. Просто не для кого. Хочется забыться. И курить. Я ведь не курю. А сейчас хочется. Хочется, чтобы такой же серый дым заполнил легкие. Чтобы меня хоть что-то заполнило. Хочется перекрыть эту сосущую пустоту. И мне хочется сокрушаться и ныть, жаловаться на жизнь и на того, кто пять минут назад хлопнул дверью нашей квартиры. Я сажусь возле балкона, сжимаю холодными пальцами полупустую чашку. И чувствую себя таким же. Полупустым. Грязным. Брошенным. Мне кажется, что я леденею. Чувства больше не наполняют меня. Не осталось ничего светлого. Ты все забрал, оставив только пустоту и чувство вины. Она будет глодать меня изнутри, ехидно смеяться, раз за разом напоминая, что во всем виноват только я один. Мне кажется, что сердце мое, почти не бьется, или все же заходится в истерических, предсмертных конвульсия. За окном хлещет дождь. С не застекленного балкона, холодные капли заносит в гостиную и они, словно острыми бритвами режут спину. Пробирает до костяшек. Футболка становится мокрой, липкой и холодной. Неважно. Мне сейчас ничего неважно. Я хочу подставить лицо под этот косой холодный дождь, чтобы слезы смешивались с водой. Чтобы скрыть их. Доказать, что я все тот же, что я смогу быть один. Да только кого я обманываю? Мое сердце разбилось с тем же звуком, с которым ты хлопнул дверью, уходя. С таким же звуком шлепаются об пол надежды и мечты. Когда-то окрыленные, нежные, парящие. Сейчас падают в грязь, об камень или в пыль. Это финал? Я виню себя. Ведь это я накричал. Я начал ссору. Никогда себя не прощу. Ведь ты так не любишь ругаться. Ты не любишь криков. Для тебя главное спокойствие. Нам хватает нервов на работе, не хочется, чтобы и дома, были сплошные споры и скандалы. Не прощу. Себя не прощу, за все те слова, что наговорил тебе. И зачем я это сказал? Зачем сказал, что смогу обойтись без тебя? А ты не выдержал. Ты ведь тоже не железный. Это был первый раз, когда в нашей ссоре, ты оставил за собой последнее слово. Ты сказал, что нам больше не о чем разговаривать. Был таким холодным и отстраненным, как этот дождь за окном. Вот так вот. Вот так просто, «не о чем разговаривать»? А ведь раньше было, всегда ведь было. Мы могли молчать друг с другом. А могли говорить, сколько угодно, обо всем и ни о чем в то же время. Ты всегда слушал все мои глупости. Ты улыбался мне, на все слова. Ты ведь редко бываешь вспыльчивым. Даже больше. Ты очень терпеливый. Ты никогда… не кричал на меня. Ты стойко переносил все всплески моих бурных эмоций. Но я забывал, что даже у такого как ты, кончается терпение. И вот ты ушел. Первый раз ушел, громко, оглушительно хлопнув дверью. Ты ушел, оставив свои вещи, оставив меня, ошарашенным, разбитым, в полном одиночестве, лишь унес краски, звуки, что наполняли нашу маленькую квартиру. Это ведь ты, делал ее такой уютной, такой теплой. Это все был ты. Твое присутствие. Неужели все поменяется, вот так, за пару минут, словно перечеркнув реальность, всю действительность вокруг меня? А из-за чего? Все потому что я такой… капризный, спесивый, потому что я вот такой… Я даже сам себе сейчас кажусь моральным уродом. Я отставляю чашку с недопитым кофе, сворачиваюсь на влажном паркете, подставляя лицо дождю и ветру. Он омывает меня. Старается смыть остатки ярких красок. Мне кажется, что весь я, словно облитый растворителем, становлюсь серым и безжизненным наброском, который со временем исчезнет, оставив лишь пустую квартиру и жалкие воспоминания о себе. А может и их не останется… Я уже представляю свой вечер, который до жути будет напоминать вечера брошенных девушек из дешевых сопливых сериалов... Раз за разом, представляю свой день, который станет похожим на сотню других. Лишь серые листочки календаря, с черной цифрой. Что мне делать? Я даже сделать без тебя ничего не смогу. Каждая возникающая мысль, перечеркивается жирной чертой. Поспать – без тебя? Погулять – не с тобой? Включить телевизор и... и кто будет говорить, чтобы я выключил ту дребедень, что по нему показывают? Кто будет ворчать и просить освободить ванную, если я пойду в душ? С кем я пойду в душ? Да я ведь за день сойду с ума. Можно будет ставить режиссёра, оператора и снимать шоу о том, каким дебилом я могу стать. Вот ведь порадуются, наверное… А мне хочется прижаться к тебе. Ведь ты такой теплый. Всегда теплый. Почувствовать твой запах. Твой, единственный, неповторимый, который все еще наполняет нашу квартиру. Нашу ли теперь? Я шмыгаю носом. Мне кажется, щека до сих пор горит отпечатком твоей тяжелой ладони. Как же мне хочется вернуть все назад. Хочется заткнуть себя. Я никогда, я больше никогда не повышу на тебя голос, если бы только еще раз поговорить с тобой. Я никогда не попытаюсь ударить тебя, не буду кидаться резкими словами, упрекать, язвить... я не буду, слышишь? Какое там... я даже представить не могу, что ты сейчас делаешь. Где ты сейчас? В такси? В метро? Может, ты стоишь и мерзнешь на остановке? Или сидишь у окна автобуса, безразлично смотря на проплывающий серый пейзаж за окном? А может, ушел к ребятам? Или же завалился в бар? А может в кафе? Я бы написал тебе. Я бы позвонил. Если бы не был уверен в том, как ты зол сейчас на меня. Сейчас даже не взыгравшая гордость останавливает меня, к черту ее, я и так натворил делов, страх. Страх перед твоим ответом. Страх перед тем, что он будет отрицательным. Или же страх перед выговором, сказав который, ты не захочешь ничего возвращать. Просто потому что сейчас я тебя очень обидел. Потому что сказал, что смогу без тебя обойтись. Просто потому, что «нам больше не о чем разговаривать». Я сейчас проклинаю себя. Как ты мог жить со мной все это время? Как мог терпеть такую моральную, уродливую мразь, как я? Как,я мог терпеть себя, как терпел меня ты – это вообще реально? Естественно ли то, как ты вел себя со мной? Как снисходительно улыбался, на мое ворчание? Как ласково прижимал к себе, успокаивая? Смогу ли я вернуть тебя? Это… возможно? Я поднимаю голову, кое-как переворачиваюсь на спину. Чувствую себя заледеневшей статуей, что смотрит в серое неприветливое небо, ловя застывшими чертами, косые капли дождя. Гремит гром. Мне кажется, что даже небо, против меня. А ты сейчас тоже мокнешь? Где ты сейчас? Мне кажется, я разваливаюсь. Заражаю свой организм и разум склизкой хандрой, от которой нет спасения. Да и спасаться не хочется. Хочется стать той самой сомнамбулой, которая ничего не видит перед собой. Улицы за окном посеревшие, огни города безуспешно пытаются прорвать плотную стену дождя – безнадежно. Во всем доме, хлопают балконные двери и окна, люди стараются скрыться от дождя в своих теплых уютных квартирах. И кажется лишь я, рад этому холодному дождю, этому порывистому ветру и нарастающему грому. − Балкон закрой, в этой квартире и без дождя с ветром холодно, – прошибает, насквозь, до дрожи. Я вскакиваю, поспешно закрывая балкон. Мне почудилось? Или показалось? Ведь слышал хлопанье дверей… не здесь. Там, ниже или выше этажом, но не здесь. Мне кажется? Мне оборачиваться страшно – а вдруг действительно какая-нибудь галлюцинация на нервной почве? – но в нос ударяет твой привычный запах, еще не до конца выветрившийся из комнаты запахом дождя, все предположения о глюках отпадают. Минхо… «Зачем вернулся? Почему? Где же ты был?» – крутится на языке, а говорить страшно. Страх сковывает все тело. Даже оборачиваться страшно. Вдруг и правда, глюк? Вдруг и правда, показалось? Может это только игра моего больного воображения? Ну, правда, почему он пришел? Но вместо ответа, я чувствую твои ледяные ладони на талии, чувствую спиной твою сырую грудь, - у меня все пропадает, дар речи, способность дышать, мыслить здраво. А когда твое горячее дыхание касается уха, понимаю что сдаюсь. Не могу. Пускай воображение, у меня ведь больная фантазия, но я разворачиваюсь в твоих руках, всматриваюсь в твое лицо. Ты весь вымок до нитки, поэтому мне на грудь капают крупные ледяные капли с твоих волос. Утыкаешься холодным носом в мою шею, прижимаешь меня к себе, опаляя кожу горячим дыханием. Я облегченно вздыхаю, все самокопания, все беспокойства, все исчезает, разом, просто от того что ты рядом. Я сам прижимаюсь к тебе, такому родному, такому нужному сейчас. Я понимаю, как сильно мне тебя не хватало, тебя, такого большого, с твоими крепкими руками и твоей улыбкой, с этими ямочками на щеках и этим пламенным взглядом. Я смотрю на тебя с надеждой и недоверием, мне все еще кажется, что это лишь мой больной сон. Но вот ты стоишь передо мной, весь мокрый, темные волосы свисают сосульками, губы, почти синие от холода, а глаза… все те же – тепло-карие, мои, самые нежные и добрые. Как мы могли? Поссориться на пустом месте? Ударить друг друга? Накричать? Как я мог? А в голове одно и то же, словно мантра, одно единственное имя, что хочется произносить не переставая, будь он рядом или когда его нет. Минхо… − Ты замерз, – получается утвердительно, и в подтверждение киваешь. Твои широкие ладони останавливаются на моей талии, прижимая к себе. И мне уже не холодно. Мне тепло. С тобой мне всегда тепло. Может потому что это ты? Только с тобой я могу чувствовать себя спокойно, защищенным, любимым. Я смотрю на тебя, умоляюще. Чего же ты ждешь? Я ведь умоляю… Я прошу. И ты улыбаешься, сладко так, я ведь так люблю твою улыбку, такую мягкую, нежную, теплую. Ты улыбаешься так, только для меня. Склоняешься надо мной, целуешь чуть дрожащие от холода губы. И поцелуй получается не таким как раньше. Не будь этой ссоры, он бы не был таким. Таким… по максимуму глубоким, длительным, таким, от которого не хватает воздуха, от которого круги перед глазами, таким ненасытным, словно не видели друг друга вечность. А ведь прошло… всего несколько часов. Он ведь уходил. И этой хлопнувшей дверью, звоном отдающимся в ушах, заставил поверить, что ушел навсегда. Что оставил. Бросил одного. Я поверил в то, что ты больше не откроешь эту дверь, не войдешь в нашу квартиру снова. А я даже не удосужился ее закрыть. Я просто не стал. Мне было все равно. Ты ушел, а я теперь стою и жмусь к твоей груди, когда ты шепчешь о том, что больше никогда не отпустишь, что нет ничего лучше, чем этот момент примирения, что нет никого лучше меня. Мы ведь понимаем друг друга, без слов, но ведь это нормально, правда? − Я так виноват Минхо, – сегодня извинения мне даются особенно легко, я не хочу молчать, не хочу стесняться этого порыва, хочу получить твое прощение, потому что действительно виноват, – прости, Мино... Губы сами тянутся к твоим губам, к холодным, и таким же пухлым как обычно, и ты не отстраняешься, даришь такой желанный долгий поцелуй и хриплое «И ты прости». И хочется обхватить твое лицо ладонями, покрывать каждый миллиметр поцелуями, шептать о своей вине, о том, что только я виноват во всем, о том, что люблю, люблю только тебя одного, только тебя. И ты улыбаешься, киваешь, отвечая на поцелуи, ты знаешь. Просто знаешь об этом. И все мысли улетучиваются, рассеиваются одна за другой, заставляя утопать в твоих поцелуях, жаться к тебе, цепляясь за мокрую толстовку, лишь бы не отпускать. Лишь бы всегда быть вот так, рядом, вместе. В ванной висит мокрая одежда. За окном все еще льет дождь, накатывает нетерпеливыми раскатами гром. Шторы задернуты, и на столике стоит всего одна толстая свеча, не то малинового, не то красного цвета. Мы сидим на диване, укутавшись в пушистый плед. Я прижимаюсь к твоей груди. Мы пьем горячий чай из одной кружки. Ты зарываешься пальцами в мои волосы. Так привычно. Как всегда. И я почти мурлычу. Сейчас я готов быть покорным, тихим, послушным. Я всегда теперь готов быть таким, рядом с тобой. А ты улыбаешься, снисходительно, как всегда. Понимаешь, что долго таким, я все равно не буду. Да только тебе все равно… Ты всегда меня терпел, такого. Но теперь я знаю, что даже твое терпение, не бесконечное. Я больше не хочу его испытывать. Никогда. Больше никогда не хочу услышать звука хлопнувшей двери. Я ставлю чашку на столик, рядом со свечой и обнимаю тебя за шею. Ты опускаешь руки, кладешь ладони на талию и удобно ложишься на диван, укладывая меня на себя. Я довольно урчу, укрывая нас теплым пледом, прижимаюсь к твоему крепкому плечу. -Минхо…? – зову я тихо, поднимаю на тебя взгляд. Ты смотришь на меня своими тепло-карими глазами, молчишь, удивленно вскидывая бровь. -Никогда больше… не оставляй меня… - тихий шепот, в район ключиц и я сильнее прижимаюсь к тебе. -Почему? – ты выдыхаешь, удивленно. – Думаешь, наши отношения продлятся вечность? -Да. Потому что я хочу этого. Если мы этого хотим, так и будет? Правда? – мне хочется, чтобы он ответил «да», чтобы не отвел взгляда, смотрел на меня так же, тепло, чуть снисходительно. -Да. – Выдыхаешь, и улыбаешься мне, так как я этого хотел, с нежностью гладишь меня по спине. – Так почему, я не должен тебя оставлять? Я прячу лицо на его груди, зарываясь носом в мягкий плед: - Потому что… Потому что я без тебя загнусь…